Апокалипсис: недетская сказка о конце света

Осторожно спустились тогда на землю ведьмы и колдуны университетские, но тут как завихрились пески, как повыпрыгивали из них люди странные, полярники яростные, да все лихие, да все удалые, да как набросились они на гостей непрошеных, и началась тогда битва не на жизнь, а на смерть.

Видят преподаватели свирепые, что тут все дикари какие-то, да и давай интеллектом их давить, а те в ответ знай голосят:

— Квантовый переход — это переход квантовый!

Приспешники ректора от речей таких обомлели, но не растерялись и как начнут ужасы кафедральные нагонять, про двусторонне-симметричных первичноротых внутрипорошицевых беспозвоночных [67] да про диоксидиаминоарсенобензолдигидрохлорид [68] рассказывать, а врагу всё нипочём. Полярники слушать ничего не хотят, всё про Атлантиду, Сириус и клинописные пророчества из Шуруппака твердят.

Бьются они час, бьются два, под солнцем палящим, на песке раскалённом. На третий час не выдержал Сфинкс этой возни, встал да и сказал что-то тихо на древнеегипетском.

Злобные преподаватели тут и остолбенели.

***

Отдохнув и набравшись сил в тесном пролёте между этажами, четверо героев продолжили путь. Спустившись было к деканату, они были вынуждены тут же повернуть назад, поскольку там кишмя кишели ополоумевшие старшекурсники и заражённые ботанством покусанные студенты, и, заперев за собой дверь последней чудом уцелевшей шваброй, со всех ног бросились дальше вниз по лестнице.

Они пробежали какой-то узкий тёмный коридор, даже не догадываясь, что здесь в одном из кабинетов в это самое время добрая волшебница Морена и её друзья-астрофизики устраняли инопланетную угрозу, и, миновав ещё одну лестницу, оказались в просторном грязном сером холле на первом этаже.

Там кишмя кишели измученные студенты всех курсов, вывалившиеся из многочисленных лабораторий и аудиторий на долгожданный перерыв. Большинство носили белые халаты, некоторые — хирургические костюмы и даже шапки, поэтому фараон и его спутницы легко смешались с толпой, ни у кого не вызывая подозрений.

— Раз уж мы здесь, давайте заглянем в «кишку» — предложила Нофтенунах.

— Куда-куда? — удивился Кебехсенуфхотеп.

— В столовку, — объяснила Меритшуптах, и добавила, видя недоумение фараона: — ну, туда, где студенты едят. Она у нас длинная, поэтому мы её так и зовём…

Кебехсенуфхотеп, всё ещё ничего не понимающий, беспомощно глянул на Анатрехет.

— Это ужасное место, — молвила та, покачав головой.

«Кишка» представляла собой длинный и очень узкий грязный коридор, с одной стороны которого ютились неряшливого вида прилавки с малоаппетитной странной едой, засиженной мухами, а с другой теснились толпы голодных студентов с урчащими животами. Глотая слюну, они разглядывали разнообразное съестное за стёклами витрин, стоя в огромной очереди, и, дождавшись своей, жадно вгрызались в сухие бутерброды и чёрствые пироги, едва успев расплатиться. Никто не обращал внимания на ползающих по полу и стенам усатых тараканов и жирных крыс, копошащихся в расставленных тут и там доверху переполненных мусорных баках. Запах тухлятины и плесени с примесью едва уловимых, но таких манящих колбасных ароматов, витавший в воздухе, по временам смешивался с дуновениями из расположенной прямо у входа уборной.

Кебехсенуфхотеп вдруг пошатнулся, и, тронув за плечо Анатрехет, тихо сказал ей:

— Как-то мне… нехорошо…

— Что с тобой, прекрасный владыка? — встревожилась та, беря его под руку.

— Мне надо… на свежий воздух, — вымолвил он, с трудом подавив приступ тошноты.

— Ну что вы там застряли? — обернулась Нофтенунах, шедшая впереди.

— Так нам не достанется вкусных багетов с ветчиной! А ведь это единственная по-настоящему съедобная еда во всём университете, — посетовала Меритшуптах.

— Вы идите, а мы подождём на улице, — ответила Анатрехет и, поддерживая повелителя, повела его прочь.

Через забитый снующими туда-сюда людьми холл они вышли во двор, откуда открывался удручающий вид. Вокруг, куда ни кинешь взор, было только необъятное поле, закатанное в асфальт, да редкие деревья, примостившиеся возле некогда величественных белоснежных университетских корпусов, чьи камни посерели от всех творящихся внутри ужасов, потрескались и начали потихоньку обваливаться.

Здесь, при блёклом свете, ещё более явственно, чем в тёмных кафедральных коридорах, ощущалась атмосфера разрухи и запустения, и только полуденное солнце, едва согревавшее усыпанную пожелтевшими листьями землю, по временам выглядывая из-за облаков, печально подмигивало редкими лучами сквозь качающиеся на ветру облетевшие кроны.

Фараон и Анатрехет сели на лавочку под одним из высоких деревьев и стали ждать.

А Меритшуптах и Нофтенунах тем временем отважно пробирались сквозь оголодавшую толпу к заветному прилавку с чудесными багетами. Они — о чудо! — продавались герметично запакованными, всегда свежими и на вкус были, как пища богов: с колбасой, с ветчиной, с настоящими овощами, зеленью, сдобренные изысканным соусом — смесью майонеза, кетчупа и горчицы, — и, что самое главное, с обильным слоем плавленого сыра…

Поглощённые мыслями о заветных багетах, студентки даже не заметили, как дошли до нужного места и отстояли огромную очередь. Но вот пища богов у них в руках! Они не забыли и о спутниках, решив не мелочиться и на все оставшиеся деньги прихватить съестного вдоволь про запас, поскольку впереди лежал долгий путь.

Утолив голод в укромном закутке коридора, Меритшуптах и Нофтенунах, толкаясь в отвратительной узкой «кишке», выбрались-таки в холл. До выхода оставалось несколько шагов, и подруги отважно пробирались к нему через толпу снующих туда-сюда студентов, как вдруг какой-то увалень, не глядевший под ноги, с разбегу на них налетел.

Меритшуптах чуть не упала, выронив недоеденный огрызок багета.

Люди в холле замерли и уставились на неё.

Увалень хотел было извиниться, но осёкся и удивлённо повёл носом. С каждым вдохом лицо его приобретало всё более пугающе радостное выражение.

— Это что… багет? — раздались тихие голоса из толпы.

— Это колбаса?

— Нет, ветчина…

Меритшуптах и Нофтенунах переглянулись.

— Еда!!! — загалдели столпившиеся у них на пути студенты.

— Еда!!! — их гомон всё нарастал, и они вдруг гурьбой бросились на запах багетов.

— Бежим! — разом крикнули подруги и, резко развернувшись, ломанулись обратно в столовую.

Прямо от входа направо вниз уводила неприметная лестница.

— Это куда? — крикнула Меритшуптах подруге. — Я здесь никогда не была!

— В библиотеку, — задыхаясь от бега и волнения, ответила та.

Сбежав вниз, и дальше, не оглядываясь, вперёд, по тёмному подземному ходу, студентки добрались до библиотечного корпуса, но тяжёлая железная дверь, ведущая во двор, была заперта.

Позади раздавался топот множества ног.

Нофтенунах схватила подругу за руку и потащила наверх:

— Сюда, по лестнице! Так мы попадём в библиотечный зал и, пройдя по нему, спустимся к выходу с другой стороны!

Меритшуптах, уже и без того с трудом понимавшая, где она находится, не стала возражать.

Но, миновав два пролёта, студентки были вынуждены остановиться: последний отделявший их от спасительного зала пролёт был сплошь забит аккуратно стоящими друг за другом людьми в белых халатах. Все они держали в руках книги и, неотрывно уставившись в них, молчали. Царившую здесь тишину по временам нарушали лишь шелест переворачиваемых страниц, едва слышное бормотание какого-то несчастного, пытавшегося вызубрить то, что он читал, и редкое шиканье недовольного соседа.