Апокалипсис: недетская сказка о конце света

Фараон и студентки поспешили прочь от этого тошнотворного зрелища.

— Что это было? — спросил Кебехсенуфхотеп с перекошенным лицом.

— Страшно даже подумать, — ответила Нофтенунах. — Похоже на то, как если бы какой-то извращённый ум захотел соединить части тел, спрятанные в стенах, и оживить их!

С трудом поборов приступ тошноты, Меритшуптах молвила:

— Предлагаю сделать вид, что ничего не было, и просто забыть об этом, как о страшном сне.

Все тут же согласились, однако сделать это было не так-то просто: слева, из дальнего конца коридора, к ним медленно приближалась целая толпа таких же противоестественных существ, окружённая зловещим замогильным молчанием.

Лишённые зрения, как, впрочем, и других чувств и разума, они врезались в стены и друг в друга, спотыкались, падали, но снова поднимались и шли вперёд. Три длинных кафедральных пролёта отделяли ужасную толпу от уставших безоружных героев, не готовых к новому сражению.

— Здесь рядом кабинет доброй королевы Эллатиэль, — вскричала Нофтенунах, — она заодно с Мореной и должна нам помочь!

Все устремились направо, по сумрачному коридору кафедры прямоугольных гадательных стёкол, и забежали в закуток рядом с массивной белой дверью, украшенной полевыми цветами.

— Владычица Эллатиэль! Смилуйтесь! — взмолились студентки, отчаянно колотя в дверь. — Впустите нас в свои Тайные Сады под защиту магической ограды!

— За нами гонятся злые приспешники ректора! — добавила Меритшуптах.

— А нам нужно спасти от них фараона, — выпалила Анатрехет и пояснила на всякий случай: — Он хороший.

Изнутри послышался певучий голос, исполненный загадочного величия:

— Никто не смеет ступать на охраняемую светлой магией эльфийскую территорию, не разгадав прежде мою загадку. Возьмите гадательное прямоугольное стекло под ковриком, посмотрите на него в микроскоп, и скажите, что вы видите.

Анатрехет огляделась: и правда, в коридоре справа от двери прямо на проходе громоздилась парта со старинным ржавым микроскопом. Зеленовато-серая эмаль, которой он когда-то был покрыт, почти вся облупилась. Кебехсенуфхотеп достал из-под невзрачного коврика у порога маленькое стёклышко с квадратным розоватым пятном и подал студентке.

— Жаль, что я выбросила учебник, — тихо посетовала та, прищурив один глаз, а другим уставившись в окуляр.

Положив стекло на предметный столик и выкручивая потихоньку регулятор увеличения, она разглядывала непонятное розово-фиолетовое месиво, пока остальные беспокойно следили за медленным приближением тёмно-зеленой толпы, по-прежнему не издающей ни звука.

По прошествии нескольких мучительно долгих минут Анатрехет с досадой вымолвила:

— Товарищи, это конец. Я не знаю, что за…

— Дай взглянуть, — к микроскопу бойко подступила Меритшуптах и начала рьяно крутить регулятор во все стороны, чуть не раздавив стекло. — Так, что тут у нас…

— Неправильно! Дай лучше я! — вскричала Нофтенунах, вырывая микроскоп из рук подруги, но и её попытки идентифицировать принадлежность цветного пятна на стекле к какой-либо известной разновидности ткани не увенчались успехом.

Пока студентки в отчаянии заламывали руки и причитали о том, как надоели им эти треклятые стёкла, которые невозможно разгадать, Кебехсенуфхотеп взглянул в микроскоп и, очаровательно улыбаясь, радостно произнёс:

— Это же многослойный плоский ороговевающий эпителий [69]!

— Ты изучал гистологию? — ахнула Анатрехет.

— Тебя укусил старшекурсник? — испугалась Нофтенунах, а Меритшуптах покачала головой:

— Так и знала, что он с иностранного факультета! Они же всегда хорошо учатся, потому что в противном случае на родине их съедят [70].

— Я имел сомнительное удовольствие рассматривать рисунки в вашем диковинном учебнике, — объяснил фараон, — пока славная Анатрехет не избавилась от него.

Когда правильный ответ был произнесён, белая дверь с протяжным скрипом отворилась, и четверо героев, оглянувшись на всё ещё весьма удалённую от них толпу, медленно ползущую по длинному коридору, спешно шмыгнули в сияющий дивным светом проход.

Как только они переступили порог, дверь захлопнулась и тут же растаяла в воздухе. Фараон и студентки оказались в прекрасном саду, где свежий ветер приятно холодил лицо, донося чарующее благоухание волшебных цветов и трав. Незнакомые деревья тихо покачивали тонкими ветвями, на которых щебетали многочисленные разноцветные птички.

Окруженная неземным сиянием, подобно сотканному из тумана дивному видению, из-за дерев выплыла белоснежная фигура. Её белокурые локоны, ниспадающие на плечи, украшали тонкие серебряные нити с искрящимися драгоценными камнями, а голову венчала изящная диадема.

— Я — Владычица Эллатиэль, эльфийская королева, повелительница кафедры прямоугольных гадательных стёкол, — певуче молвила она.

— Мы знаем, — чуть слышно буркнула Меритшуптах в сторону, — мы сдавали вам зачёт в прошлом семестре… три раза.

А Анатрехет произнесла с учтивым полупоклоном:

— Мы — недостойные студентки, имевшие честь учиться вашей несказанной мудрости, ныне приветствуем вас, о прекрасная владычица, и просим помощи!

Студентки представили королеве своего спутника-фараона и рассказали всё, что знали о замысле ректора и об ужасах, встретившихся им на пути. Эллатиэль, поначалу лучившаяся несказанным величием и невозмутимым спокойствием, тускнела и мрачнела на глазах.

— Я знала, что этот день наступит, — сказала она хмуро, без прежней певучести в голосе. — День… расплаты.

***

Кафедра противоестественных наук была абсолютно пуста, и в этой безжизненной пустоте повисло что-то непередаваемо жуткое, словно нечто, чему не следовало никогда покидать этих стен, нарушило предвечные законы бытия, повинуясь чьей-то чудовищной злобной воле. Огонь уже погас, но в воздухе всё ещё стояла удушающе едкая дымка, а пол и стены покрывали какие-то омерзительные болотные пятна.

— Вот неряхи, — в сердцах воскликнула ступившая в мрачный коридор почтенная дама в летах, облачённая в синий уборщицкий халат и такого же цвета косынку.

Железное ведро в её руке было помятым, а деревянная швабра, запечатлевшая на себе следы чьих-то зубов, на ходу теряла волоски из щётки.

— Разгромили и ограбили мою подсобку, раскидали банановую кожуру, теперь ещё и нагадили, — бормотала уборщица, кряхтя.

Намочив в ведре ветошь и удивительно ловко намотав её на швабру, она со вздохом принялась драить полы.

Добравшись до кабинета Валасала, уборщица обнаружила там только горы пепла и обгоревшего хлама.

— И как прикажете здесь работать? — воскликнула она, качая головой, и заворчала: — Вот сами пусть и разбирают свои завалы, экспериментаторы несчастные, а я даже и не подумаю!.. Нашли себе прислугу… За такие-то копейки…