Аполлон на миллион

— Некогда! — крикнула Люба. — Мне нужен миллион долларов, немедленно. Вот, смотри…

Девочка воткнула в вытащенный бабушкой ноутбук флешку, и Надежда Васильевна увидела сына, услышала про выкуп…

— Живо звони деду и вели миллион дать, — приказала Любаша. — Иначе папу убьют.

— Алексей Константинович умер, — прошептала Ермакова, боясь упасть в обморок.

— Не лги! — затопала ногами внучка. — Надоело!

— Дедушки правда нет, — прошелестела старуха, — он ушел навсегда.

Люба села на пол и зарыдала, повторяя:

— Папочку убьют, если я не привезу доллары, его убьют…

Надежда Васильевна бросилась в бывший кабинет мужа, где был оборудован секретный сейф.

Через пару лет после отъезда Алексея Константиновича дама получила от Филимонова миллион долларов и письмо. Муж просил спрятать деньги и не трогать их, это запас на черный день. Супруга поступила, как ей приказали. Никто, даже Проша, о тайнике не знал.

После кончины ее мужа Филимонов сразу перестал выдавать его вдове ежемесячные суммы. Она у него спросила:

— Олег, где деньги?

Мерзавец ответил:

— Ты о чем? Алексея нет, прибыль ему больше не положена.

Вот тогда вдова поняла: настал тот самый черный день. И показала Проше сейф, объяснила:

— Милый, это все, чем я располагаю. Буду тратить деньги экономно, лишь на самое необходимое. Если я умру, ты теперь знаешь, где запас.

На момент прихода Любы в потайном месте лежало девятьсот девяносто пять тысяч, поскольку старшая Ермакова уже начала тратить деньги. В том числе давала понемногу Прохору, потерявшему работу. Но оплачивать ему отдельное жилье она отказалась, честно объяснив: деньги есть, но их должно хватить на всю жизнь.

Надежда Васильевна прервала рассказ и встала.

— Сейчас вернусь, простите, надо принять лекарство.

Мы с Дегтяревым остались вдвоем.

— Проша отчаянный врун! — вскипела я. — Он нигде и никогда не работал. Тратил то, что награбил Сергей, много лет жил на кровавые доллары, а когда они закончились, отец умер, ему пришлось переехать к матери. Ох, думаю, любовь Прохора к Рите вновь расцвела буйной розой неспроста. Мужик решил воссоединиться с женой, которая успешно вела дела, хотел сесть ей на шею. Но тут скончался Алексей Константинович, наивная мать показала «малышу» сейф с миллионом, и у Проши родился новый план.

— Племянничек удался в дядю, — мрачно согласился Дегтярев. — Кстати, о Сергее. Он вышел из заключения и, думаю, спросил у Прохора: «Племянник, где деньги?» И что тот мог ответить? Прости, я их по ветру пустил, твою долю не сохранил? Сергей нищий, прописан формально в квартире, но там жить нельзя. Где он обитал? Уверен, бандит потребовал от Прохора денег, и тот придумал историю с похищением.

— Полагаешь, Сергей и был тем, кто унес деньги из разрушенной церкви? — прошептала я. — Это он убил Любу и Прохора?

— Точно не знаю, но больше просто некому, — пожал плечами Дегтярев.

— Извините, — произнесла Надежда Васильевна, возвращаясь в комнату, — голова заболела.

— Вы дали деньги Любе? — спросил Александр Михайлович.

Ермакова передернулась.

— Что-то знобит меня… А вы бы поступили иначе?

— Я бы обратился в полицию, — отрезал Александр Михайлович.

Старушка поджала губы, я ответила за нее:

— Надежда Васильевна не доверяет людям в форме. Они ведь всякий раз несправедливо бросали за решетку ее брата, ложно обвинили в махинациях супруга.

Вдова с благодарностью посмотрела на меня.

— Хорошо, что вы понимаете. Отделение с сидящими там грубыми парнями — последнее место на свете, куда я отважусь заглянуть.

Я взяла ее за руку.

— Но вы умная женщина, поэтому поняли: девочке ни в коем случае нельзя ехать одной на встречу. За ней должен присмотреть взрослый сильный мужчина. Если похитители поведут себя по отношению к Любочке агрессивно, ее охрана примет меры. Ведь так?

Вдова кивнула.

— Да.

— Вы позвонили Сергею? — уточнила я. — Ну конечно, кому еще можно было доверить тайну.

Надежда Васильевна сгорбилась.

— Именно так. Я достала из сейфа пачки долларов, положила перед Любой и сказала: «Деньги нужно тщательно пересчитать. Время есть, не торопись». Внучка заплакала, бросилась меня целовать. Я спросила: «Ты адрес не забыла? Хорошо помнишь, куда ехать?» «Да, бабулечка», — ответила девочка. И рассказала, как добираться до места. Люба занялась купюрами, а я вышла из комнаты, соединилась с Сережей и все ему выложила. Брат мигом меня успокоил, заверил, что уже спешит к моему дому. Он незаметно сопроводит Любашу до деревни, спрячется в здании, моя внучка будет в полнейшей безопасности. Я бы никогда не отпустила ребенка одного да еще с такими деньгами! Но после разговора с братом почти успокоилась, ведь с ней рядом тайно будет Сергей. В путь Любу я отправила лишь после того, как Сережа мне звякнул: «Надя, я у твоего подъезда». Помнится, девочка пересчитала ассигнации, там не хватало малой толики до миллиона, но мы решили, что бандиты удовлетворятся тем, что есть. Внучка раскрыла рюкзак, кожаный, новый, и начала туда складывать пачки. А я сказала: «Красивый мешок, похоже, дорогой, из натуральной кожи, но он больше подходит для мальчика». Сказала так из-за картинки, на которой был изображен ретроавтомобиль с мотоциклом на крыше. Или там был велосипед? Сейчас уж не вспомню точно.

Я вздрогнула, Надежда Васильевна не заметила, какое впечатление произвели на меня ее последние слова, и продолжала:

— Любочка улыбнулась: «Бабулечка, мне нравятся машины. Ты права, рюкзак новый, мне мама его в тот день, когда папу похитили, подарила. Я достала из почтового ящика флешку, пошла домой, гляжу, на столике рюкзачок с запиской: «Девочке-отличнице без всякого повода от мамы привет». Потом внучка меня поцеловала и убежала. Это все.

— Где сейчас Сергей? — спросила я. — Вы разговаривали с братом после трагедии?

Вдова с такой силой стиснула кулаки, что у нее побелели костяшки.

— Да. Один раз. Он позвонил мне вечером того страшного дня, зашептал: «Надя, прости, я плохо заховался. Бандиты прибыли в церковь раньше Любочки, начали осматривать место, наткнулись на меня и вырубили шокером. Когда я очнулся, девочка и Прохор были мертвы, кожаного рюкзака с деньгами не было. Я убежал. В полицию не звонил, меня же сразу обвинили бы в убийстве, узнав, по каким статьям я был несправедливо посажен, и упекли бы пожизненно. Прохора с Любаней не вернуть, а я спрячусь. Надя, никому не говори, что меня на помощь позвала».

— И вы просьбу брата уважили, — пробормотал Дегтярев.

— Да, — еле слышно прошептала старуха. — Новость обухом на голову упала, но я почему-то не заплакала. Такое, знаете, странное ощущение возникло, словно заморозило меня. Все слышу, соображаю, а не больно, совсем не больно.

— Странно, что никто из оперов, занимавшихся поиском убийц Ермаковых, не выяснил, что ваш брат рецидивист, — удивилась я.

— По документам Сергей мне не родня, — вдруг сказала вдова.

— Как это? — воскликнула я.