"Аратта". Компиляция. Книги 1-7

– Где к тебе относились как к прирученному животному? Ашва многое о тебе рассказал. Ты перерос ледяной мир, в котором родился, но и в Аратте тебе места не нашлось… Впрочем, это не важно, потому что Аратта скоро погибнет, – об этом поведали нам степные вихри… Увы, она слишком велика и, падая, может похоронить под собою и нас… Однако не случайно боги прислали сюда тебя и царевну! – Слепая жрица наклонилась вперед. – Видно, Знаменосец, безвременно вернувшись в небеса, умолил Господина Тучу сохранить для смертных каплю его крови…

– Нет.

Аоранг не особенно понимал сейчас, о чем говорила жрица, да и не желал понимать.

– Не уговаривай, госпожа. Дикарь или прирученный зверь, я – верный Исвархи и никогда не стану служить вашей Богине. И я не хочу здесь править – ни без тебя, ни с тобой.

Беловолосая жрица выпрямилась, и печаль пропала из ее глаз.

– Как скажешь, чужак, – холодно ответила она. – Тогда твоя кровь нам иначе послужит. Ты готов выполнить уговор?

– Готов, – кивнул Аоранг.

– Тогда выполняй.

Владычица Полей легла на шкуры, вытянулась, закрыла глаза… и превратилась в Аюну.

Сердце Аоранга пропустило удар.

– Зачем? – пробормотал он. – Я же просил, не надо…

Он прижал ладонь к глазам, крепко зажмурился и снова поднял веки, но перед ним по-прежнему была царевна. Разодетая в тяжелое вышитое платье, она лежала и мирно спала. Аоранг осторожно прикоснулся к набеленной щеке. Царевна приоткрыла сонные глаза.

– Аоранг? – с улыбкой прошептала она. – Ты здесь… Как я рада…

Мохнач не знал, что и думать. Голова шла кругом, все тело вдруг онемело так, будто он замерз в зимней степи. Да, Ашва говорил, что возможно придать Владычице Полей облик его любимой, но ведь он отказался! Или они думают, слепая жрица настолько непривлекательна для него, что иначе он не справится? Аоранг снова закрыл глаза и склонился над спящей. Провел ладонью по ее щеке, запустил пальцы в пушистые волосы. Опьяняющий морок стал еще сильнее. Это была Аюна, ее запах, тепло ее тела, нежность и мягкость ее кожи… «Как они это сделали?» – подумал Аоранг, а тем временем его руки уже обнимали царевну и губы касались ее губ. Перед его внутренним взором на миг вспыхнуло видение: ветер треплет нежные зеленые ростки озими, подобные чуду среди покрытых инеем комьев земли и студеного осеннего мрака…

В небе ослепительно полыхнуло. Вспышка захлестнула весь мир, пламя целиком затопило Аоранга и лишило мыслей. Удара грома он уже не услышал. А дальше не было ни царевны, ни мохнача – только тем, кто способен был видеть незримое, открылось, будто вспыхнула в сухих зимних полях спустившаяся с неба звезда.

Все же остальные, подняв головы, глядели в небо, где в сизых тучах сверкали отблески зарниц, и пели, хлопая в ладоши:

– Бей, бей, громовая стрела! Растите, колосья новой жизни!

Зарокотал гром, извилистая молния пробежала по изнанке туч и ударила рядом с холмом. Люди с визгом шарахнулись в стороны, попадали ниц… Но когда свечение в тучах погасло, толпа снова прихлынула к шалашу. Опять поплыл кругом хоровод, зазвучали новые песни:

– Проводим молодца на поле спать, Усни крепко, молодец, в поле, в борозде, Да будет мирным и спокойным твой сон, Да будут твои корни глубоки и сильны; Когда весной вернется солнышко в небо, Ты к нам придешь молодым ростком…

Теперь каждая проходящая мимо шалаша женщина нагибалась и бросала на него пригоршню земли. Многие развязывали принесенные с собой мешочки с житом и горстями бросали зерна, распевая славицы двум ипостасям Богини – милостивой и карающей. Другие кидали припасенные бусины, загадывая заветные желания, выдергивали цветные нитки из одежды, бросали яркие плетеные пояски. Молодки молили о детях, девицы просили женихов. Старухи, вечно скрюченные у печи или над стиркой, особенно усердствовали в хороводе, веря, что танец во славу Богини исцелит больные спины, а юная озимь поделится жизненной силой.

– Нет больше Аоранга из Первых Людей. Отныне прозвание твое – Спящий в Борозде! – провозгласила Владычица Полей, глядя на растущий земляной холм. – Мы хороним тебя, как зерно на ниве! Да прорастет оно в иной, вышней стране! Тело твое истлеет, но незримые силы возрастут, как колосья! Возвращайся сам-сотый, сам-тысячный!

Хоровод тянулся и тянулся. Уже солнце вновь ушло за тучи и поле начало погружаться в сумрак, а люди все шли и бросали комья земли и зерна. Шалаш постепенно превращался в курган. Вот уже и вход пропал из виду, вот и крыша спряталась под желтоватой мерзлой землей… А люди все текли мимо, сыпали землю и пели:

– Мать сыра земля, щедрая Дана! Все тобой рождено, все к тебе и вернется, Древо стоячее, вернись в матушку-землю, Звери рыскучие, вернитесь в матушку-землю, Птицы летучие, вернитесь в матушку-землю, Дети, чей срок настал, – вернитесь в матушку-землю. Расколи, громовая стрела, матушку-землю! Пусть легко взойдут травы, когда солнце вернется!

* * *

Солнце рано закатилось за угрюмые тучи, и страну Великой Матери окутала тьма. Холод первых заморозков сковал землю, степь заснула глубоким сном. Однако возле храма Двуликой после заката собрались несметные толпы. Пылали костры, слышался грохот бубнов и звон струн. Булькала в котлах священная поминальная каша, шипело в глиняных кружках пиво, повсюду звучали пение, выкрики и смех. На вечерний праздник были допущены и мужчины, так что под стены храма явились чуть ли не все жители города.

В гуще толпы, у одного из котлов с кашей, суетилась девица в неброской одежде служанки. Ее волосы были скрыты под низко повязанным по лбу платком. Она проворно орудовала черпаком, накладывая всем желающим дымящуюся сладкую кашу, однообразно улыбаясь разгоряченным людям, тянущим к ней миски. Вдруг она остановилась, схватилась за голову, передала черпак другой служанке и отошла от котла. Цепкий взгляд быстро обежал толпу, но вокруг бурлило веселье, и никому не было дела до невзрачной служанки. Губы девушки скривились в недоброй усмешке.

– Поглядим, кто это, – прошептала она.

У главного входа в храм Двуликой никого не было – все веселились возле костров. Девушка сунула руку под передник.

– Поосторожнее с Серпом Луны, – послышалось из темноты.

Из-за высоких кувшинов выступила длинная худая фигура.

– Так и думала, что это ты меня призывал, – ответила Янди, доставая из-под передника накхский меч. – Вряд ли мне самой внезапно захотелось бы все бросить и пойти вернуться к храму… Как ты меня нашел, Ашва?

– Я многое умею… внучка.

– Внучка? – оскалилась она.

– Думаешь, как отсюда выбраться, не так ли? – спокойно спросил Ашва. – Ждешь, когда все угомонятся, а сама прикидываешь, как добраться до реки?

– Какой догадливый! Значит, не только внушаешь мысли, но и читаешь? А проклятая жрица тоже так может?

– Не так, как я, – качнул головой старый жрец. – Иначе она бы давно тебя нашла. К счастью, Владычица Полей отдыхает после обряда. Он отнял у нее немало сил…

– Что тебе надо, Ашва?