"Аратта". Компиляция. Книги 1-7

Она усилием воли протянула руку и коснулась его запястья, но ощутила лишь металл чеканного серебреного наруча.

– Я тогда наговорила тебе лишнего… Ты разъярился… И то, что мы натворили, принесло неисчислимые беды Аратте… Но теперь у нас есть возможность начать все сначала. Господь Солнце редко дает смертным вторую попытку. Значит, он считает, что для нас есть надежда?

Ширам внимательно слушал царевну. Про себя он отметил, что за время своих странствий Аюна изрядно поумнела и, похоже, смирила свой скверный нрав. И затаенная печаль в ее золотистых глазах невольно растрогала его. Но на лице саарсана не отразилось ничего.

– Если ты знаешь про Аоранга, то, наверно, знаешь и про Станимира, – продолжала Аюна, отважно заговаривая о том, о чем предпочла бы не напоминать жениху. – Именно его люди разгромили мой свадебный поезд и убили почти всю мою свиту. А меня князь вендов хотел сделать своим знаменем в войне против Аратты. Но я решительно отказалась…

– И его это остановило? – с сомнением спросил Ширам.

– Мне удалось сбежать. Потом я угодила к степным колдунам… Да, я могла десятки раз погибнуть у вендов и в степях… Исварха сохранил мне жизнь, чтобы я смогла исправить ошибку.

– Ошибку?

– Да, я совершила ошибку, воспротивившись воле отца, – и своим отказом разрушила все, что он строил. Теперь я готова выйти за тебя замуж и сделаю это с охотой. Я надеюсь, что этот брак скрепит твой союз с моим братом Аюром и ты поможешь ему вернуть наследство…

– Это и так уже происходит, царевна, – перебил Ширам. – Я был верен клятве Солнечному Престолу и никогда не отрекался от него. Даже когда меня обвинили в убийстве твоего отца.

Аюна набралась храбрости и всмотрелась в лицо саарсана. Обветренная смуглая кожа, запавшие щеки, черные следы въевшейся боевой раскраски, зеленые глаза прямых потомков Змея… «Такие же, как у Янди, – вдруг подумала она. – Что я делаю? С кем пытаюсь договориться? Как там говорила Янди: „Накхи не люди, они всего лишь двуногие змеи!“»

– Я думаю… это был не ты, – твердо сказала она. – Если бы ты решил кого-то погубить, не стал бы тайно подсылать душителей…

Лицо Ширама чуть смягчилось.

– В столице этому никто не поверил, – едко сказал он. – Так удобно было обвинить во всем накхов – единственных, на кого государь мог положиться… Ты знаешь, что мы с Аюром объявили войну твоему деверю Кирану?

– Я думаю, вы поступили правильно, – отводя глаза, сказала Аюна. – Если понадобится, я скажу это прилюдно. У меня есть доказательства…

Она прикусила язык, сообразив, что чуть не выдала Янди.

– Доказательства чего?

– Того, что Киран… желает твоей смерти.

– Это не новость, – усмехнулся Ширам. – Он трубит об этом во всех указах и давно назначил награду за мою голову. Или ты имеешь в виду нечто иное?

Аюна качнула головой.

– Итак, ты теперь стал саарсаном – уже не только по имени, а по воле сородичей и благословению богов, – быстро перевела она беседу в другое русло. – Ты вождь многочисленного, сильного народа. Но до меня доходили слухи, что не все накхи хотят снова вернуться под руку государя Аратты…

– Накхи много чего хотят, – резко сказал Ширам, – но важно, чего хочу я. Воля Отца-Змея, говорящая через меня, весит больше, чем стенания иных сааров о свободной – а вернее, беззаконной – жизни. Дай им волю, они разделились бы на двенадцать княжеств и принялись воевать друг с другом, как это и было триста лет назад. Однако я не позволю им этого сделать. Накхаран – свободная, но единая страна. Когда все саары признают это и когда я закончу войну – начну говорить с Араттой об условиях союза и о новой клятве.

– Условиях союза? – озадаченно повторила Аюна. – Клятве?

– Сейчас у меня с твоим братом только договор о военном союзе против Кирана. Я помогаю ему вернуть Солнечный Престол, а он поддерживает власть рода Афайя в Накхаране и в новых землях, которые я захватил этой осенью. А дальше поглядим… Прежняя клятва моего предка Афая разрушена предательством арьев. На каких условиях будут новые клятвы…

Аюна слушала саарсана, смотрела на его сложенные на груди руки, и ей становилось не по себе – как будто твердая земля начала уплывать у нее изпод ног. Что такое говорит Ширам? Свободная страна… Так он больше не хочет служить Аратте? Но тогда зачем ему царевна?

«А где его обручальные браслеты? – вдруг сообразила царевна, похолодев. – Он что, не носит их больше?»

– Если брак со мной поможет тебе в твоих начинаниях… – выдавила она.

– Я еще не знаю, поможет мне наш брак или помешает. В моем роду определенно тебе не рады… – Теперь Ширам неотрывно глядел ей в лицо, так что Аюна начала краснеть неведомо почему. – Когда твой богоравный отец сказал, что желает выдать за меня дочь, признаюсь, я был окрылен подобной честью… У меня голова шла кругом при одной мысли о том, чтобы породниться с Солнечным Престолом… Однако времена изменились. Твоего отца больше нет, в столице засел гнусный лжец и цареубийца, твой брат собирает войска далеко на севере, и пока еще ничего не решено…

– Я вижу, к чему ты клонишь! – выпалила Аюна, надменно вскидывая голову. – Если ты передумал на мне жениться, так и скажи!

Ширам невольно улыбнулся. Вот такую Аюну он запомнил очень хорошо.

– Царевна, я больше не Жезлоносец Полуночи, не придворный твоего отца. Я – государь страны, где подобные браки запрещает обычай. Накхи не женятся на чужеземках. Однако я дал слово взять тебя в жены, и я его сдержу. А древние обычаи… что ж, значит, пришло время их изменить…

Аюна вновь залилась румянцем – на этот раз от гнева. Это что же, он ей одолжение делает?!

Тот образ Ширама, который создало ее воображение, – да, жестокий и кровожадный, как все накхи, но преданный и страстно в нее влюбленный – таял в воздухе прямо на глазах. Влюбленный? Да как же! Даже Аршаг был с ней более приветлив!

Ширам, видя, что она молчит, сказал:

– Госпожа, мне пора идти.

Он поклонился и ушел, не дождавшись ответа. Аюна же еще долго стояла на стене, бурно дыша и пытаясь успокоиться. И это ее будущий муж? Да как с ним… не то что жить, как с ним вообще находиться рядом?

«И он ничего не сказал про мои браслеты, будто и не заметил», – горько подумала она.

* * *

Пока на стене невеста и жених вспоминали былое и вновь приглядывались друг к другу, в одном из малых залов крепости происходил совсем другой разговор.

– Ступай, Рати, – приказал Аршаг своей младшей жене. – Оставь нас наедине. И пригляди, чтобы слуги не ошивались поблизости…

Накхини кивнула и вышла, плотно прикрыв за собой дверь. А приведенная ею согбенная старушка степенно поклонилась, сложив перед собой руки и ожидая, когда с ней заговорят. Несмотря на крайнюю бедность платья, старая женщина стояла перед могущественным сааром с достоинством, без всякого подобострастия. Впрочем, среди накхов подобная гордость была обычным делом. Да и не был Аршаг уверен, что перед ним простолюдинка. Одежда ничего не значила.