Аргонавты Времени (сборник)

Без дальнейших рассуждений Бейли перелез через перила. Необходимо упомянуть, что дома образуют длинный ряд, окаймленный общей террасой. Крыльцо у каждого свое, но входные двери расположены попарно.

– Сэр, позвоните, когда надумаете заходить, – сказала молодая горничная, не слишком церемонная с постояльцами, как то нередко бывает в пансионах, и закрыла дверь.

Я последовал за Бейли.

Дверь в дом номер семь медленно и очень тихо приоткрывалась. Полоса света на полу ширилась, но остальной коридор был погружен в темноту и безмолвие. Бледный свет из окна отчетливо освещал лишь ступеньки лестницы, уходившие вниз. Мы замерли в нерешительности. Дверь остановилась, затем снова медленно закрылась.

Мы переглянулись.

Все это казалось какой-то ловушкой. Я заколебался.

– А к черту! Чего бояться?! – воскликнул я и распахнул дверь.

Вспышка молнии озарила холл.

Успеть разглядеть что-то при свете молнии можно, только если хотя бы примерно знаешь, куда смотреть. Пустой холл был виден очень отчетливо, вплоть до пятна на полу там, где раньше стояла вешалка для шляп. Мелькнул черный квадрат окна у лестницы, на верхней ступеньке которой лежало что-то большое и темное.

Я достал из кармана спичку и зажег ее. Она потухла. Вошел Бейли, закрыл за собой дверь, и я зажег новую спичку.

Все это происходило в тишине. Спичка вспыхнула, и мы оба вздрогнули.

– Уайлдерспин, дружище! Что с тобой?! – воскликнул я.

Наш приятель полусидел-полулежал на верхней ступеньке, вжавшись в стену и уставившись за поворот лестницы, куда не проникали наши взгляды. Рукой он словно загораживался от какого-то видения.

Внезапно огонек спички мигнул и погас. Раздался стон, кто-то наткнулся на меня в темноте и судорожно схватил за пальто, едва не сбив с ног. Признаться, я здорово перепугался и, защищаясь, инстинктивно вскинул руку, но тут же понял, что это Уайлдерспин.

– Спасите! Помогите! – кричал он.

Его страх передался мне. Бейли, по-видимому, тоже, поскольку он рванул дверь на себя. Мы все вывалились на улицу. Уайлдерспин всхлипывал и цеплялся за меня.

Дверь захлопнулась, а потом все так же тихо и зловеще начала открываться. Это было уже слишком. Мы поспешно спустились с крыльца.

Уайлдерспин всхлипывал все громче. Нам навстречу спешили смеющиеся люди под зонтами.

– Уведем его отсюда, – предложил Бейли. – Он до смерти перепуган.

Должен признаться, уже стоя у своей двери, я не отрывал взгляда от соседнего крыльца в ожидании неизвестно чего. Мы помогли Уайлдерспину подняться наверх, усадили на кровать. От расспросов не было бы толку. Он дрожал и неотрывно глядел куда-то перед собой. Казалось, испуг застыл на его лице навечно.

Наконец мы решили влить в него немного бренди для придания храбрости, но стало только хуже. Тогда мы уложили Уайлдерспина в постель, и он несколько успокоился. Вскоре он тихо заплакал в подушку, как какой-нибудь юнец.

– Я схожу в седьмой, если кто-нибудь со мной пойдет, – предложил долговязый.

– Черт! – воскликнул Бейли. – Пусть меня лучше сожрут вампиры, чем собственное любопытство.

Я тоже вызвался идти. Но пришлось дождаться, пока уснет Уайлдерспин.

Мы вышли из дома примерно в половине двенадцатого. Кругом стояла тишина, словно было уже за полночь.

– Дайте спичку, – попросил долговязый возле дома номер семь.

Незнакомый голос раздался возле самого моего уха так неожиданно, что я чуть не выпрыгнул из штанов. Сзади стоял ухмыляющийся полисмен, который неслышно подошел к нам в мягких штиблетах.

– Что замышляем? – спросил полисмен, ослепляя меня светом фонаря.

– В доме творится что-то неладное, – ответил долговязый. – Дверь была открыта.

Полисмен не спеша оглядел каждого из нас, пробормотал что-то вроде: «Не похожи», поднялся на крыльцо и посветил фонарем в холл. Затем направил луч на открытую дверь.

– Похоже, воры-пильщики, – констатировал полисмен. – Газовые и водопроводные трубы крадут.

Он прошел в холл, и мы осторожно последовали за ним.

Яркий круг света от фонаря двигался впереди. Неожиданно полисмен резко выдохнул. Он стоял почти на том месте, где мы нашли Уайлдерспина. Скользнув по перилам лестницы, луч устремился туда, куда недавно смотрел наш приятель.

– Поглядите, – сказал полисмен долговязому.

Потом посмотрел Бейли, за ним – я.

Не думаю, что стоит описывать то, что мы увидели. Особый ужас вызывало обезображенное лицо. Представляю, что почувствовал Уайлдерспин, когда вспышка молнии выхватила такое из темноты. Однако нет причин пускаться в описание подробностей.

Даже увидев все своими глазами, мы не поняли, как это случилось. Но вскоре долговязый нашел объяснение.

Мертвец был одним из тех воров, которые опускаются до кражи газовых и водопроводных труб из выселенных домов. Громоотвода в доме номер семь не было, но на крыше возвышался флагшток, который по глупости оснастили позолоченным шпилем и цинковой проволокой вместо тросов. Его обуглившиеся остатки я и заметил тогда у края парапета. По всей видимости, первая вспышка молнии, которая заставила зрителей спешно покидать парк, ударила во флагшток и на своем пути в землю прошла через трубы и прочие предметы, проводящие электричество. На повороте лестницы красовался латунный светильник, а вдоль стены шли такие же перильца. Вне всяких сомнений, несчастный бродяга схватился за них, отчего неожиданным и ужасным образом выбыл из числа живых.

Бедняга Уайлдерспин пребывал в плачевном состоянии много дней, и остаток нашего отпуска прошел главным образом в заботах о том, как его успокоить. Однако потрясение не вызвало столь уж непоправимых последствий. Он всегда был нервным и впечатлительным, таковым и остался, просто в чуть большей степени.

1894

Остров Эпиорниса

Перевод А. Круглова.

Человек со шрамом на лице склонился над столом, разглядывая мой сверток.

– Орхидеи? – поинтересовался он.

– Так, несколько экземпляров.

– Циприпедиумы? [61]

– По большей части.

– Что-нибудь новенькое? Да нет, откуда. Двадцать пять… нет, двадцать семь лет назад я обшарил эти острова вдоль и поперек. Если и найдется новое, то уж совсем редкость – я тогда мало что упустил.

– Я не коллекционер…

– Тогда я был молод, – продолжал он. – Ну и носило меня по свету, черт возьми! – Он скользнул по мне испытующим взглядом. – Два года в Ост-Индии, семь в Бразилии. Потом двинул на Мадагаскар.

61

Циприпедиум – разновидность орхидей.

– Я слыхал кое о ком из здешних первооткрывателей, – заметил я, предвкушая интересную байку. – Вы для кого собирали образцы?

– Для компании Доусона. О Бутчере таком слыхали?

– Бутчер… Бутчер… – Фамилия казалась смутно знакомой, и вдруг я вспомнил. – Ну как же, процесс «Бутчер против Доусона»! Так это вы застряли на необитаемом острове, а потом хотели отсудить у нанимателя жалованье за четыре года?

– Ваш покорный слуга, – поклонился человек со шрамом. – Любопытное дельце, правда? Сколотил на том острове состояньице, палец о палец не ударив, и никак меня было не уволить! Сидел там, подсчитывал доход и веселился. Весь песок на этом чертовом атолле исчертил цифрами – здоровенными такими.