Архканцлер Империи. Начало

В мрачных небесах не реяли драконы, в перелесках не мелькали единороги. Никаких проявлений магии вокруг, не знаю, к добру или к худу. Скоро пойдет дождь – вот это точно не к добру, ибо дороги – те, что не мощены, раскиснут, а мне нужно двигаться вперед без проволочек.

Серый тракт построен давным-давно, это я хорошо видел по выщербленному, вдавленному камню. Очевидно, тракт этот был аналогом римских дорог моего мира. Римляне, как известно, первым делом в захваченных провинциях строили дороги с фундаментом, уходящим на метр в глубину, оттого и уцелели эти дороги до нашего времени.

Шарабан то и дело тряско подскакивал на дорожных щербинах.

Брат Сеговий меж тем разглагольствовал о том, что университеты, некогда учрежденные высшей властью, по всей стране давно уж закрыты, и последний на днях прикроют в Нораторе, ибо, как водится, в казне нет денег.

– Эх, а я так хотел пойти учиться… – вздохнул брат Аммосий, на что брат Сеговий насмешливо хмыкнул и ответил, что монастырская библиотека побольше иной университетской будет и богословие лучше постигать в монастыре.

Вопрос: как у них тут обстоят дела с космогонией? На чем покоится их планета… то есть, конечно, не планета – а земля? На слонах, китах или на иных каких-то существах – возможно, на заднице мудрой обезьяны или на спине летящего дракона или черепахи, что дрейфует в безбрежном океане? Круглая она, плоская, в форме блина, или там квадратная, земля эта? Надо будет уточнить. Но – потом, потом. А пока лучше не говорить, что планеты обыкновенно имеют округлую форму и вращаются вокруг звезд.

М-да, не такого я ожидал от нового мира. Узнав, что Белек – чародей, я ждал… не знаю, эльфов, единорогов, драконов, сил тьмы, тварей из преисподней. Однако пока из всего этого добра на Сером тракте в обилии встречались только коровьи лепешки и изредка – конские каштаны, а истинное зло, как и на Земле, творил человек; ну и болезни, конечно, куда без болезней.

По булыгам в противоположную нашему движению сторону простучал запряженный четверкой лошадей красный дощатый дом на колесах – местный трейлер с зарешеченными окошками и трубой, из которой выдувало клочья дыма. На карету не похоже; как там говорил Рябодушка – рыдван? Вот явный дорожный рыдван, используемый для длительных путешествий. За ним следовали пятеро конников с холодным оружием, очевидно, охрана.

– Дворянчик драпает из нашего благословенного Санкструма в Рендор, – с насмешкой произнес брат Сеговий. – Ох, простите, любезный господин, не примите на свой счет… Вы-то не драпаете, а супротив того, в самый Санкструм едете…

Я промычал что-то невнятное.

Дворяне бегут из империи, это понятно, в лихие времена так часто бывало. Спасают свои капиталы и себя. К тому же, как известно, Торнхелл грядет – кровожадный мерзавец, ха-ха-ха…

Я не стерпел, вытащил карту Белека и расстелил на коленях. Рендор – вот он, крупное, сравнимое с Санкструмом, государство. Видимо, управление страной там в надежных руках. С юго-западной стороны Санкструма штрихами была обозначена Алая Степь – обширное пространство, которое охватывало границы Империи дугой. Граница со степью напоминала острый серп жнеца, способный рассечь шею Санкструма одним движением, если Коронный совет вовремя не подсуетится с данью. А Норатор располагался в юго-восточной части страны, на берегу моря. В первый раз, глядя на карту, я решил, что это просто другое государство, но сейчас понял, что перо художника не слишком умело обозначило морское пространство, которое именовалось «Оргумин». За морем Оргумин виднелась часть другого континента, занятого страной под названием Адора – размерами она была вдвое меньше Санкструма, но тоже велика. Обложили со всех сторон… Кругом враги, и это я еще не считаю внутренних проблем с разными партиями.

На какой-то миг меня охватило ощущение полнейшего бессилия. Не пытаюсь ли я взяться за работу, которую просто невозможно исполнить за отпущенное архканцлеру время? Из какой Гримпенской трясины я должен буду вытянуть страну в кратчайшие сроки? Мне действительно на миг захотелось сигануть из шарабана в придорожные лопухи и сбежать. Куда? Ну хотя бы в Рендор – как я понял, экономически весьма развитое, крепкое государство.

Но никуда я не сбежал, конечно. Я не бегаю от трудностей, это трудности бегают от меня.

Брат Аммосий меж тем говорил:

– Брат Сенистер слыхал от брата Погидия, что Литон Правдоискатель снова удрал из холодной и решил выступить в Норатор. Там, на ступенях храма Ашара, он намерен прочитать лекцию о реформировании церкви Ашара.

– Не дойдет, – авторитетно заявил брат Сеговий, – зарежут по дороге или наши поймают. Где это видано – проповедовать бедность церкви? Ересь страшная, верно я говорю, господин?.. Казнят, казнят Литона, ежели изловят, а не изловят – так в Нораторе прихлопнут, и пикнуть не успеет. Господин?..

Я не сразу сообразил, что обращаются ко мне.

– Господин Жиль Блас из Рендора… В делах веры я не силен, но про Литона что-то слыхал. Если он столь страшный еретик, его должны схватить и предать справедливому суду… а затем прихлопнуть.

Братья-монахи согласно загудели, хотя брат Аммосий гудел, как мне показалось, без излишнего энтузиазма. Брат Сеговий сказал, подумав:

– Вы, стало быть, странствуете, господин Жиль Блас…

– Странствую, – сказал я. – Судьба была ко мне неблагосклонна, и с лошадьми своими расстался я в Рыбьих Потрохах.

Брат Сеговий понимающе зацокал языком. Проигрался барин вчистую, дело-то ясное и, что важно, – привычное в этом краю азартных игр.

– Экая оказия…

– Только сапоги и шпагу уберег да вот немного денег.

– Эх, дела…

– Далеко ль еще до Пятигорья?

– Часа через три там будем, господин.

Сушеная рыба одуряюще пахла. Я вдруг вспомнил, что хочу и есть, и пить, но решил, что потерплю до города. Странное дело – у меня просыпается ощущение, что мы едем слишком медленно и надо бы торопиться. Хм, что же это… Но не буду же я требовать от монахов, чтобы они погоняли коней? Еще пошлют, чего доброго, а я в ответ – слово за слово, шпагу из ножен…

Чтобы успокоиться, я начал перебирать содержимое поясной сумки. Кошель, носовой платок надушенный, с инициалами, наверняка женскими, флакон с каким-то порошком – явно медицинского, а не магического происхождения. Учитывая любвеобильность Торнхелла, это может оказаться афродизиак, но пробовать на себе я не буду, да и не для кого мне повышать потенцию. Маленькие стальные ножницы. Частый гребень из крепкого дерева. И серебряный стаканчик, в котором бренчат три игральных кости. Я вытащил их и покатал на ладони: зная репутацию Торнхелла, можно предположить, что кости – шулерские. Тут шарабан тряхнуло, и кости укатились меж мешков. Я сунулся подбирать, и обнаружил, что мешки только с внешних сторон набиты рыбой, те же стороны, что прилегают к обтяжке фургона, заполнены какими-то плотными прямоугольными свертками.

Хм…

– А кому везете рыбу, братья?

Ответил Аммосий:

– Везем рыбешку префекту имперских земель, Орму Брингасту. Он правит нашей благословенной провинцией Гарь… Теми землями, что не принадлежат барону Отту… И лорду Торру. И семейству Аджак.

Я сказал – «угу», и принялся трясти кубики в стакане, как это делают в кино – потряс, потом с маху приложил к твердой поверхности, поднял, посчитал очки. Нет, кубики, сдается мне, были без шулерского подвоха.

Брат Сеговий, оглянувшись, некоторое время следил за моими действиями, затем, будто решившись, порывисто сказал: