Архонты. Дети тьмы

Ей было искренне жаль эту девочку. Столь юное создание среди других, истончающихся, подобно теням в лучах рассветного солнца. Она помнила мир наверху так, словно это было вчера. И она помнила, кто уничтожил все, к чему они шли. Их народ должен был стать таким же сильным как друиды, но вместо этого стал скотом на прокорм Бездны, а проклятие тех тварей, что принесли отравленные дары жило до сих пор. Эридана не могла напрямую влиять на юную Хелерею, но ее сила пробуждала суть эльфийки. Жизнь и Тьма, сплетаясь в магии и душах ренегатов, породили народ, что был опасен для тех, кто звал себя хранителями мира и порядка.

У нее была долгая жизнь. Нынешние темные эльфы проживали едва ли десятую часть от того, что могли жить первые из них. Еще более продолжительным было ее посмертное существование. Подумать только, если бы не их меры предосторожности, мир бы попросту потерял Архонта! Они не смогли изменить свой мир, и им пришлось бежать, но у этой девочки был шанс. Будучи в какой-то мере повязанной с настоящей Тьмой, Эридана чувствовала, как баланс сил в мире сместился. Бездна поглотила слишком много, и сама суть Лоэртана начала противиться происходящему. Архонты, их дуализм и особенная магия могла остановить распространение скверны и сохранить имеющийся порядок – или же сломать тетраду и позволить измученной магии мира течь так, как и положено.

Эридана уже давно не тешила себя иллюзией, что имеющийся порядок был божественным замыслом. Когда Жизнь и Тьма наполняли ее живое тело, она чувствовала себя по настоящему могущественной. Что, как не попытка подчинить все народы мира, была в разделении сил? Жизнь, Смерть, Тьма и Свет. Четыре силы, поддавшиеся чьему-то умыслу и разделившиеся. Но без жизни нет смерти, как и тьмы без света. Друиды, что пытались уничтожить ее народ не могли умереть, лишь стать частью природы, чтобы вновь возродиться. Порченные же изгнанники ее народа, что поддались воле Бездны не жили и не умирали, они были Тенями прежних себя, занимая тела живых чтобы собрать свою жатву. Бездна, эта бесконечная рана мира, тьма, что лишилась своего Света могла только разрушать все, к чему бы не тянулась ее воля. Кто знает, как на самом деле были испорчены Свет и Смерть, но древняя эльфийка подозревала, что скоро узнает. В конце концов, один Архонт ничего не изменит, но когда их будет много, Лоэртан сможет исцелиться.

А пока ей следовало следить, чтобы девчонка с исковерканной судьбой и мешаниной в голове не убилась на очередной крыше в попытках заглушить душевную боль…

Брит III

Они всегда были вместе. Неделимый союз брата и сестры, единый как в бою так и в шалостях. Ни разу ученики Адепта не могли хоть как-то поссорить Скита и Брит больше чем на цикл, и то, с этим время от времени они справлялись сами. Не смотря на свою близость по крови и духу, эти двое были кардинально противоположны во всем, начиная от сил и заканчивая отношением к другим. Если Ибретта предпочитала иметь со всеми хорошие отношения, то Искандер дистанцировался от всех. Если Брит начинала розыгрыш кого-либо, Скит разбирался с последствиями выходок легкомысленной сестры.

С годами различия двойняшек стали видны невооруженным взглядом. Искандер смог наладить общение только с Даломом, и то, лишь потому что несколько простодушный темный эльф игнорировал все саркастичные речи и демонстративное пренебрежение. Ибретта же смогла стать действительно друзьями с каждым из учеников Адепта.

Никто не знал, как эти двое оказались среди учеников Адепта. Только сами двойняшки, да их наставник знали, от какой судьбы эти двое были спасены.

Иногда по ночам, когда все дети спали в своих кельях, эти двое шли наружу. Только брат с сестрой знали, насколько тесно им в храме, даже столь непохожем наих родной. Только эти двое знали, что такое – бежать от тех, кто раньше был самым близким и в один момент стал тем кто хочет твоей смерти.

Их боялись. Такие непохожие на остальных, они не могли контролировать тьму, но их собственные дары стали и благословением и проклятием. Адепт нашел их…И пустой храм. И никогда не спрашивал, куда делись жрецы и жрицы тьмы.

Сила, окутавшая двойняшек была невообразимой. Подобно потоку, она вымывала все мысли, оставляя лишь ощущение эйфории. Ибретта чувствовала, что стоит ей сказать хоть слово, и весь город подчинится ей. Насколько возросли силы Искандера она и вовсе не могла представить.

Перед глазами так и неслись картины того, как лично ей присягают темные эльфы. Власть, даруемая реликвией, была невообразимой, но даже ее толики хватило, чтобы снести все разумные пределы.

Иногда Брит задумывалась, что может дать ее способность лично ей. Она могла бы очаровать себе какого-нибудь влиятельного темного эльфа, или даже перспективного воина, что подчинил бы себе какой-нибудь клан. Или, быть может, могла стать опаснейшим дознавателем – никто не утаил бы от нее свои секреты. Но сейчас, видя на что она действительно способна, темная эльфийка не могла позволить себе претендовать на что-то меньшее чем Кар-Хиир.

–Они совершенны, – правый наруч на руке смотрелся так, словно и был создан для тонкой девичьей руки.

–Да, – обронил Скит, смотря на свой артефакт. Камни наруча на его руке потемнели и стали будто бы источать черноту.

Какой бы ни была приятной эта сила, им она не принадлежала, и, какой-то малой частью себя, оба ученика Адепта это понимали. Эта реликвия нужна была их наставнику, и они не могли не доставить Наручи ему. Но в эти самые мгновения в сокровищнице храма двойняшки просто наслаждались той силой и властью, что давала древняя реликвия их народа.

Слишком поздно они заметили, что были уже не одни. Слишком медленно отреагировали на то, что ноги и руки оплели тонкие путы теней. Слишком сильно погрязли в мечтах о несбыточном, чтобы хотя бы попытаться воплотить эти силы в жизнь.

–Ренегаты, – прошипел их пленитель. Черный балахон в пол закрывал не только тело, но и голову, и Брит не могла разглядеть лица этого темного эльфа. Жрец явно был зол, и знал, кто они. Удавка из тьмы на шее неприятно впивалась в кожу, и Ибретта не могла проронить и слова, чтобы остановить неприятеля.

–Вы покусились на святыню! Малолетние воры, считающие себя лучше других! Таких как вы надо при рождении сбрасывать в Бездну, а не позволять отравлять наш мир.

С каждым словом он будто бы вбивал путы из теней в двойняшек, заставляя испытывать жгучую боль.

–Но Бездна любит всех своих детей одинаково, и вы искупите свое святотатство. Она будет судить вас, и вынесет вам справедливый приговор.

Рывком жрец притянул беспомощных темных эльфов и сорвал с их рук наручи. Вытянув из удавок на шее пучки теней, он потянул за них и безвольные тела потянулись вслед за ним. Довольно хмыкнув, держа в одной руке артефакты, а в другой поводки из тьмы, жрец направился прочь из сокровищницы.

Лихорадочно соображая, Брит пыталась придумать, как им выбраться из этой ситуации, пока не случилось непоправимого. Так глупо попасться…Пока реликвии не довлели над разумом, она могла хотя бы осмыслить то, как сильно ее накрыло ощущение безграничности собственных возможностей.

Бросив взгляд на жреца, девушка начала подмечать странные детали. Если в сокровищнице темный эльф был резок, груб и полон ярости на них, то идя по бесчисленным коридорам храма тот словно плыл во тьме своей святыни. Наручи в его руках слабо мерцали, но жрец игнорировал их и едва ли держал. Иногда, будто бы неосознанно он поворачивался к реликвии и несколько мгновений просто смотрел на нее, прежде чем пойти дальше. Но что больше всего напугало Ибретту, так это то, с каким взглядом он посмотрел на них, когда остановился. Чистая, незамутненная ненависть и ощущение пьянящей власти буквально светились в черных глазах, а сердце темной эльфийки ухнуло куда-то вниз. Осознание, что никакого «справедливого» суда Бездны не будет ударило по голове одновременно с тем, как двойняшек впечатало в обсидиановый пол.