Армагеддон

— По интересующему вас случаю сейчас идет серьезное расследование, причем и по служебной, и по судебной линии. Поэтому я намеревался до окончания следствия воздерживаться от любых заявлений, чтобы не повлиять, пусть даже косвенно, на его результаты… — Тут Его Величество сделал паузу, от которой у всех, кто стоял рядом с ним или сидел у экранов телевизоров, мурашки пошли по коже. — Но вопрос задан, и не ответить на него я считал бы трусостью. — Император упер взгляд прямо в объектив телекамеры. — Я считаю, что преступник, стреляющий в милиционера, не достоин права жить! — Он помолчал, будто давая возможность остальным осознать его слова, и заговорил снова: — Поэтому каждый, кому придет в голову шальная мысль просто попробовать взглянуть на моего милиционера или солдата, сержанта, офицера, короче, любого, кто принес мне присягу, через прорезь прицела или попытаться любым иным способом нанести ему вред, должен знать, что с этого момента он становится моим личным врагом. — Император вновь обвел взглядом присутствующих, сказал: — Спасибо, — и отдал микрофон.

В течение последующих семи месяцев в Империи было ликвидировано (жестко или не очень) более двухсот националистических организаций различного толка…

— И чего?

Израель пожал плечами.

— Да так…

Они снова помолчали. Потом Израель спросил:

— Завтра уезжаете?

Виктор кивнул. За дверью раздался дробный стук каблучков, и в комнату влетела возбужденная Ракель.

— Виктор, привет, мама сказала, что ты пошел гулять. Я так и знала, что ты у Израеля. Привет, Израель!

Израель, который и сам неровно дышал к Ракель (настолько неровно, что Виктору казалось, что он сменил гнев на милость именно после того как сообразил, что, если уедет Виктор, у него самого появится шанс сблизиться с Ракелью), слегка зарделся и приветственно кивнул.

— Привет, Ракель.

Но той было не до формального обмена любезностями.

— У меня потрясающая новость! Мы тоже уезжаем в Империю.

— Что-о-о-о?!

У обоих мальчишек округлились глаза.

Ракель победно усмехнулась:

— Папа уже давно разослал резюме в разные фирмы, и вчера ему пришли ответы одновременно из «Локхида» и с русского Хруничева. Американцы предлагают большую зарплату, но папа склоняется к предложению русских. Он говорит, что у них интересней и больше возможностей для роста. Так что если все будет нормально, то на следующей неделе папа уезжает в Москву. А нас собирается забрать, как устроится, но не раньше, чем у меня закончится школа. — Ракель перестала тараторить и окинула мальчишек победным взглядом. Оба были обескуражены, но по-разному. На Израеля жалко было смотреть, зато Виктору хотелось орать от восторга.

— Ой, я забыла сказать, Виктор, тетя Руфа просила тебя скорее идти домой. Все уже собираются ужинать и ложиться спать. Ведь вам завтра рано вставать.

Виктор чуть не скривился, но даже эта фраза теперь не смогла испортить ему настроения. В конце концов, как оказалось, уезжая, он оставлял не так уж и много. Впрочем, кто его знает, может быть, он когда-нибудь сюда и вернется.

9

Отец встретил его в аэропорту когда Дэймонд, преодолев наконец паспортный контроль и дождавшись, пока не слишком расторопный мулат подкатит ему тележку с его багажом (бог ты мой, как разительно все это отличалось от русских аэропортов), выбрался из прохладного здания аэропорта в палящее пекло, с момента посадки самолета прошел уже почти час.

Отец, как обычно, ждал на стоянке. У них с отцом еще много лет назад сама по себе сложилась такая негласная традиция. Если отец по каким-то причинам встречал его в аэропорту, то не маячил у стойки, а ждал в машине, которая всегда стояла на одном и том же месте (ну на пару машин дальше или ближе). Когда Деймонд, сопровождаемый чемоданом, катящимся за ним, будто щенок на поводке, подошел к машине, отец вылез наружу, церемонно пожал ему руку и несколько недовольно поморщился.

— И стоило тратить такие деньги на эту игрушку…

Дэймонд сначала не понял, в чем дело, и недоуменно посмотрел по сторонам, потом до него дошло, что отец имел в виду чемодан, и он рассмеялся.

— Деньги? А сколько это стоит здесь, папа?

Отец сварливо нахмурился:

— Ну да уж не дороже, чем в твоей Империи. На той неделе, когда мама приценивалась к такому же для Нормы — мы же тебе писали, что она в этом году собирается в Нью-Йорк, поступать в колледж театрального искусства, — так вот, на такой игрушке стоял ценник в семьсот долларов.

— Нет, папа, дороже, — со смешком сказал Дэймонд. — Но вы не беспокойтесь. Я подарю ей свой. У нас эта игрушка стоит всего семьдесят рублей, и у меня таких два. Этот я купил перед самым отлетом, хотелось покрасоваться.

Отец покачал головой:

— Ну ладно, садись.

Когда Дэймонд отворил дверцу, в лицо пахнуло жаром разогретого салона. Дэймонд отшатнулся. Отец настороженно произнес:

— Что?

Дэймонд усмехнулся:

— Да так, отвык. У нас же все машины на электрической тяге, от аккумуляторов, так что климат-контроль работает постоянно, вне зависимости от того, включен двигатель или нет. Я когда купил свой «корнет», так сразу как выехал из автосалона, установил необходимую температуру и влажность, и с того дня и зимой, и летом сажусь в одинаково прогретый или остуженный салон. А на ваших машинах с ДВС (ДВС — двигатель внутреннего сгорания) или дизелями климат включается только при работающем двигателе.

Отец вскинул подбородок:

— Смешно тратить такие деньги на электромобиль, когда бензин почти ничего не стоит. К тому же я терпеть не могу возиться с проводами, электросчетчиками и всем этим.

Дэймонд миролюбиво кивнул. Он решил не говорить отцу, что электромобили пользуются сменными аккумуляторами, каковых на каждой машине от двух (требования по безопасности Имперского общества любителей автомобилей) до десятка, в зависимости от марки и желания владельца. Так что когда кончается заряд в одном, водитель просто останавливается у ближайшего придорожного кафе или магазинчика и меняет разрядившийся аккумулятор на полный, уплатив только стоимость электричества и услугу.

— Извини, папа, конечно, у каждого свой вкус.

Они тронулись. Через пять минут, когда салон остыл, отец недоверчиво спросил:

— А у вас что, совсем нет машин с двигателями внутреннего сгорания?

Дэймонд пожал плечами.

— Ну почему, есть. Например, «бентли», или «феррари», или какие-нибудь раритеты, на любителя. У нас на них очень большие налоги, так что иметь такую машину имеет смысл только в том случае, если и сам автомобиль очень дорогой.

Дома его ждали не только мать и сестра. Оказалось, что у них в гостях все семейство Эмерсонов и сам старина Деккероуз. Он еще больше постарел, его плешь уже успешно захватила большую часть головы, но в остальном это был все тот же мистер Эшли Деккероуз.

После скромного ланча (Дэймонд тут же припомнил широкие русские застолья) они с Ругги вышли в сад. Ругги подхватил Дэймонда под локоток и, окинув его взглядом, одобрительно цокнул языком:

— А ты подкачался. Какой курс, Эй-бо или Кан-тей-кабан?

— Что? — не понял Дэймонд.

— Значит, тренажеры, — констатировал Ругги. — Наверное Ди-ги комплект, — закончил он завистливо.

— Ах вот ты о чем! — рассмеялся Дэймонд. — Нет, это вторая рота одиннадцатого учебного бронекавалерийского…