Армения. Быт, религия, культура

Из многих трактатов Анании один – по географии – представляется особенно важным, до сих пор его приписывали Мовсесу Хоренаци. Общее описание трех континентов – Европы, Азии и Африки, – основанное в значительной степени на «Географии» Птолемея и даже больше на трудах Паппуса из Александрии, в общем, не являлось светочем научной мысли. Однако очень подробное описание Армении и прилегающих областей – Грузии, кавказской Албании, Персии и Месопотамии – дает информацию, которой не было в более ранних трактатах. Для полноты картины у нас есть «Путеводитель» Анании, в котором указаны основные торговые пути с расстояниями между важными городами, и его трактат «О мерах и весах», включающий смешанную таблицу византийских и персидских весов.

Научные исследования, остановившиеся в период арабского нашествия, возобновились с приходом к власти Багратидов. Движущей силой прогресса стал Григорий Пахлавуни, правитель Бжни, более известный под своим византийским титулом Григорий Магистр. В письме, адресованном католикосу Петросу, он предписывает последнему прочитать труды Анании, которые, увы, игнорировались, и просил передать ему ряд манускриптов, содержащих информацию о точных науках и музыке. Имея выраженный интерес к математике, Григорий перевел «Элементы» Эвклида, причем перевод был выполнен с греческого оригинала, а не с промежуточного сирийского текста, как было с арабской версией. Также живо интересующийся философией, он перевел два диалога Платона «Тимей» и «Федон» и познакомился с трудами других греческих философов. Своим ученикам, в то время находившимся в епархии католикоса Петроса I, он написал, что слышал о передаче им последних трудов Аристотеля. «Если, – писал он, – речь идет о работах, где Аристотель рассуждает о небесных телах и сферичности мира, пожалуйста, вышлите их мне. Если же это комментарии Порфирия к «Категориям», у меня нет необходимости в этом труде, поскольку он мне знаком с ранней юности».

Среди других армян, чьи имена связаны с точными науками, следует назвать Иоанна Дьякона (Иоанес Саркаваг), которого современники называли софистом или философом. Автор ряда работ по философии и математике, включая весьма ценный трактат о полигональных числах, он также провел реформу армянского календаря.

Жизнь Иоанна Дьякона и информация, полученная из переписки Григория Магистра, проливают свет на образование в средневековой Армении. В VII веке Анания Ширикаци был, как мы уже отмечали, вынужден отправиться в Трапезунд, чтобы найти учителя. Во второй половине Х века Иоанн Дьякон получил образование в монастыре Хахпат, где нашел не только грамотных учителей, но и превосходную библиотеку, содержащую большое количество древних научных и философских трудов. Завершив свое образование, он отправился в Ани и создал там школу, слава которой привлекла к ней учеников из самых отдаленных уголков Армении. К сожалению, об этой школе, ставшей первым учреждением высшего образования в Армении, связанным с монастырской системой, нам известно немного. Среди предметов, изучаемых в этой школе, упоминаются следующие: грамматика с обращением особого внимания на работы Дионисия Тракса, философия и работы Аристотеля, математика, хронология, риторика и, конечно, теология. Несколько раньше Григорий Магистр тоже обучал студентов, хотя не вполне ясно, существовала ли в Бжни школа или нет (последнее представляется более вероятным). Молодые люди под его руководством изучали манускрипты и, общаясь с этим широко образованным человеком, получали знания в самых разнообразных областях. В одном из писем он так определил курс обучения, который проходили его ученики: начинать следовало с изучения Священного Писания, затем переходить к мифологии и древним легендам. После этого можно было приступать к чтению отрывков из Платона, Гомера и других древних писателей и изучению арифметики, музыки, геометрии и астрономии. Освоив перечисленные предметы, следовало приступать к углубленному изучению грамматики, риторики и философии. Можно видеть, что этот план примерно соответствует средневековому квадривию и тривию, но мы не знаем, в какой степени он был исполнен и придерживались ли его, предположим, в школе, основанной Иоанном Дьяконом.

Монастыри были главными интеллектуальными центрами. Семинария Сюника, насколько известно, является самой древней. Можно усомниться в точности информации историка Стефана Орбеляна, жившего в XIII веке, который утверждает, что именно ей католикос Саак и Месроп Маштоц доверили привилегию перевода Библии и письменных комментариев к Священному Писанию. Но не подлежит сомнению тот факт, что к этой семинарии принадлежали известные ученые, среди которых можно назвать сюникского епископа VI века Петра, философа и эллиниста, епископа Стефана, который перевел труды Дионисия Ареопагита и Григория из Ниссы и, кроме того, был автором проповедей, комментариев и грамматических пояснений. Завершив обучение в Сюнике, он продолжил образование в Афинах и Константинополе и, вернувшись, привез с собой ряд греческих манускриптов. О монастыре Татев, также расположенном в провинции Сюник, Стефан Орбелян писал: «Он сиял, словно солнце в окружении звезд. Его все знали не только из-за красивых построек, но также благодаря священнослужителям и монахам, которых насчитывалось пять сотен. Он был наполнен философами, глубокими, словно море, его университет был богат преподавателями и докторами, искусными художниками и непревзойденными резчиками». В обширных монастырских комплексах были построены специальные хранилища для манускриптов. Библиотека монастыря Ахпат была особенно богатой. Утверждали, что, если в ней не оказывалось нужной работы, монахи предпринимали много усилий, чтобы отыскать ее, скопировать и добавить в свою коллекцию. В конце XIII и начале XIV века школа монастыря Гладзор собирала учащихся из разных областей Великой Армении и Киликии. Во время доминиканских миссий, которые обратили некоторую часть населения и даже монахов, настоятель и вардапеты Гладзора оставались стойкими защитниками национальной церкви. Важные монастырские центры процветали и в Киликии, внося существенный материальный вклад в поддержание связей с родной страной. Их роль в жизни нации можно обобщить, процитировав слова католикоса Нерсеса Милосердного: «Монастыри были столпами страны, крепостями против врагов и сияющими звездами».

Глава 7 Архитектура

Внимание европейских ученых к армянским памятникам древности впервые было привлечено французскими и английскими путешественниками XIX века. Основываясь на их описаниях, рисунках и планах, Огюст Шуази в своей «Истории архитектуры», опубликованной в 1899 году, впервые предпринял попытку систематического изучения армянской архитектуры. Рассматривая эту архитектуру как местное выражение византийского искусства, Шуази тем не менее указал на некоторые специфические формы и методы строительства, так же как на возможное армянское влияние на балканские, и в первую очередь сербские памятники. Связь между армянской и византийской архитектурой была изучена в 1916 году Милле в его книге L'Ecole grecque dans I'architecture Byzantine («Греческая школа в византийской архитектуре»). К этому времени стали известны новые памятники, чему способствовали раскопки в Ани и других городах Армении, экспедиции русских археологов и исследования армянских ученых, особенно архитектора Тороса Тораманяна. Результаты их работ широко использовались И. Стржиговским в монографии «Архитектура Армении и Европы», увидевшей свет в 1918 году. С тех пор армянские памятники включались во все масштабные труды, посвященные средневековой архитектуре, а работы, выполненные армянскими и иностранными учеными на протяжении последних сорока лет, значительно расширили область исследований.

Стржиговский утверждал, что Армении принадлежит главная роль в происхождении и развитии христианской архитектуры. Он считал, что армяне воплотили в камне купол на поддерживающих выступах, распространенный в кирпичной архитектуре северного Ирана. Он также полагал, что армяне первыми возвели церковь в форме квадрата с небольшими нишами, увенчанную куполом. По мнению Стржиговского, армяне ввели и другие типы купольных зданий, он проследил их влияние на искусство не только Византии и других христианских стран Ближнего Востока, но и Западной Европы, как в Средние века, так и в эпоху Возрождения. «Греческий гений в Святой Софии и итальянский гений в Святом Петре, – писал Стржиговский, – только реализовал более полно то, что создали армяне».

Признавая большое значение книги Стржиговского – первого систематического исследования армянской архитектуры, – большинство ученых все же отвергают крайности его оценок. Раскопки в разных странах явили миру много новых памятников раннего христианства, и ученые смогли удостовериться в существовании одинаковых типов построек, удаленных друг от друга на гигантские расстояния. Исследования А. Грабара мемориальных часовен христианских мучеников и их отношение к мавзолеям поздней Античности поставили проблему происхождения и развития христианской архитектуры на более широкую основу. Ни одна страна не может считаться первоисточником, от которого все остальные лишь черпали вдохновение.

Противоположная точка зрения была высказана грузинским ученым Г. Чубинашвили. Без каких бы то ни было на то оснований датируя армянские памятники более поздними веками, часто со сдвигом в несколько столетий, этот человек доказывал приоритет и превосходство грузинских образцов, считая, что армянские церкви являются не более чем бледной копией грузинских прототипов. Такие заявления, сделанные с полным пренебрежением к исторической информации, недопустимы и опровергаются другими авторитетными учеными. В действительности же шло параллельное развитие в обеих странах, особенно в ранние века, когда грузинская и армянская церкви были объединены и между ними поддерживались постоянные и частые контакты. Нет сомнений, что происходил взаимный обмен: армянские и грузинские архитекторы, должно быть, нередко сотрудничали, о чем свидетельствуют армянские надписи в грузинских церквях Джвари и Атени-Сион (Атенский Сион). В последней упомянуто имя архитектора Тодосака и его помощников. Не противопоставляя архитектурные памятники двух стран, а рассматривая их вместе, можно раскрыть тайны, сокрытые от нас веками.

Памятники Гарни являются единственными известными нам остатками языческой архитектуры Армении. В процессе раскопок были найдены стены мощных фортификационных сооружений и четырнадцати прямоугольных башен, большого сводчатого зала и нескольких помещений меньшего размера, составлявших царский дворец (см. фото 8), а также части бань, построенных к северу от дворца и состоящих из четырех комнат с апсидальным завершением.

Рис. 10. План бань Гарни (по Аракеляну)

Самые ценные руины – это остатки храма, построенного во время правления Тиридата I вскоре после 66 года нашей эры. Храм простоял до 1679 года, когда был разрушен землетрясением. Сейчас остался только аналой, к которому ведет девять ступенек, нижняя часть стен наоса и пронаоса, части двадцати четырех ионических колонн и антаблемента. Этот тип римского окруженного колоннами храма известен благодаря памятникам в Малой Азии – храмам Сагаласа и термам Писидии.

Несколько веков отделяет храм Гарни от христианских святынь, самые ранние сохранившиеся образцы которых датируются концом V века. И пока другие памятники не будут найдены, мы не можем проследить ранние этапы развития христианской архитектуры в Армении. Но в период с конца V века до середины VII века происходило бурное развитие архитектуры, свидетельством чему являются многочисленные памятники. Если на первый взгляд всплеск строительной активности в то время, когда Армения лишилась независимости и страна оказалась разделенной между Византией и Персией, покажется удивительным, стоит вспомнить, что ранее говорилось о нахарарах, богатствах, накопленных ими и церковью, и станет ясно, почему так сложилось. Имена заказчиков построек, увековеченные в посвятительных надписях или записанные историками, свидетельствуют, что храмы возводились католикосами и главами феодальных родов, таких как Аматуни, Мамиконяны, Камсараканы и Сагаруни. Таким образом, феодальная организация благоприятствовала распространению церквей в разных областях страны. Отсутствие центральной власти, которая могла бы ограничить церковную архитектуру определенными типами, также частично объясняет широкое разнообразие проектов и стилей этого периода.

Армянские церкви построены из местного вулканического камня, имеющего желтый, коричневато-желтый и более темные оттенки. Каменная кладка обшита тонкими, тщательно вырезанными и отшлифованными панелями; только угловые блоки являются монолитными. Этот метод строительства использовался и для тяжелых колонн, и для сводов. Отчего церкви, часто имеющие небольшие размеры, производят впечатление основательности и силы. Форма внутренних помещений не всегда совпадает с единой внешней формой. Прямоугольный контур может маскировать круглые, многоугольные или более сложные формы, и только треугольные углубления в наружных стенах иногда отмечают места соединения разнотипных элементов. Иногда резные украшения и аркады вокруг стен помогают смягчить аскетический внешний вид фасада. В стенах относительно небольшое количество окон. Начиная с VII века и далее, когда основным типом построек стали купольные конструкции, пирамидальная или коническая крыша, покрывающая барабан купола, стала характерной чертой внешнего вида армянских церквей.