Артиша

– Умойся, воительница ты моя, – не сдержала улыбки Рика. – И попроси у отца коробку, в комнате у себя поставишь. Да, и не вздумай ее таскать на задний двор. От твоих воплей и так куры не несут, а если там еще и рысь появится, мы без молока останемся – у коров ступор приключится.

– Хорошо, мам! – Артиша тут же испарилась в поисках коробки. Вернувшись, она схватила приготовленную бутылку с молоком, обмотанную тряпкой, и сосредоточенно принялась кормить котеныша. Малыш вцепился в бутылку всеми четырьмя лапками и громко зачмокал. Девочка затаила дыхание, глядя на эту картину. Покормив рысенка, она тут же убежала с ним в башню – выбирать имя вместе с дарительницей. Торгрим, вошедший в кухню, едва успел посторониться.

– Это что? – кивнул он на несущуюся по двору Артишу – похоже, ходить она просто не умела, сразу начав бегать. Рика улыбнулась и подошла к мужу. Он обнял ее и поцеловал, истосковавшись за полдня по любимой.

– Это наша дочь завела себе боевого животного. Спасибо Дру, – хмыкнула Рика. – Ты голодный? Суп готов, и еще каша осталась и салат.

– Не откажусь, – согласился Торгрим, присаживаясь за стол. – Сегодня на тренировке был у ребят. Отличные воины подрастают. Кстати, тележку я починил. Так что теперь с огорода не надо все в руках носить. Слушай, ну в кого она у нас такая? – пожал плечами отец, глядя, как во дворе Артиша показывает объевшегося котеныша Бриару и Энн. – Мы с тобой спокойные. Энн тоже была не буйной.

– Ты забыл про ту, чье имя она носит, – хихикнула Рика, любуясь мужем. – Артиша тот еще пламень была. Ни минуты не сидела спокойно. И потом, не забывай, у нее еще второе имя есть. И Асур знает, как оно на ней скажется. Кстати, давно не было Ру. Сегодня вроде Грант обещал приехать с ней на пару деньков. Заметил, они с Артишей все время о чем-то шепчутся? Вот о чем, скажи мне? Какие у них могут быть дела?

– Да о чем.. Знаешь же про дар нашей старшенькой, – Торгрим положил ложку в тарелку и взял кружку с квасом. Артиша тем временем, обежав весь двор и каждому похваставшись приобретением, усвистала в башню. – Она людей насквозь видит. Вот Грант и пользуется. Покажет ей человека – а она и рассказывает, что да как. Не говорила тебе, что ль?

– Не помню, – задумалась Рика. – Наша дочь столько говорит, что запомнить все просто невозможно. Про дар я знаю. Принесет он ей еще хлопот.

– Кто бы сомневался, – согласился Торгрим. – Это еще Ру ее в ученицы не взяла. Я с ужасом жду начала обучения.

– Да ладно тебе, – улыбнулась Рика, наливая в кадушку горячей воды и принимаясь мыть посуду. – Наши дети как заговоренные. Ничего с ними не случится.

– Дай-то Баав, – вздохнул Торгрим, хватая жену в охапку и целуя. Рика послушно растаяла под поцелуями мужа. Несколько минут они, как влюбленные, целовались на кухне. Потом Торгрим с сожалением отпустил жену – день только перевалил за полдень. Дел было еще немало. Для любви у них оставалась только ночь..

Лютеция цвела и млела от осенней прохлады. Листья постепенно приобретали неповторимый золотой оттенок. Только что прошедший дождь отмыл все дороги, дома, крыши. Город засверкал как новенький. Оживились ярмарки, потянулись на Биржу обозы с последними дарами лета. Грант проверил оружие и руны – на месте. Полный комплект. Фулл, как у них говорили. Бой предстоит серьезный. Генеральное сражение с кланом, имеющим сильных союзов. Полчаса назад он встретился с сокланами, обсудили стратегию боя. Сокол довольно улыбнулся: перед сражением чувствовался знакомый огонь в крови. Так и тянуло поскорее выхватить любимый топор и снести голову врагу. Опытный воин, он обожал это «предбоевое» состояние. И к Арене подъехал уже полностью готовый к сражению.

Бой выдался жаркий. Звон скрещивающегося оружия не стихал ни на секунду, разбавляясь криками раненых и воплями нападающих. То и дело падали убитые и травмированные. Переломленные руны восстановления жизни и выносливости валялись горстями. Тут и там рычали медведи и пантеры, молча кусались волки, искрились жизненной энергией павианы, хлопали крыльями, нападая, орланы. Грант чувствовал себя как рыба в воде в привычной обстановке. Резко обернувшись, он снес ударом плашмя хрупкого воина в Шлеме ночного стража. Тот вскрикнул и уронил молот. Грант замахнулся, чтобы добить.. но неожиданно для себя опустил топор. Противник рухнул на землю. Шлем слетел, открыв взору копну огненно-рыжих, пламенеющих в сумерках волос.

– Ой, Баав! Ты девушка? – ахнул Сокол и присел рядом. – Эй, ты живая, нет?

Поверженная застонала. Грант достал из кармана руну лечения и разломал ее. Сломанная рука рыжей мгновенно срослась. Вылечив таким образом еще три травмы, он взял ее на руки и понес к шатрам лекарей. Битва уже закончилась, и противники расходились по своим лагерям. Победа осталась за Соколами и их союзниками.

– Клади ее вон туда, – кивнул на лежанку в углу хмурый лекарь. – А чего это ты вдруг врагов на руках носишь?

– Да жалко ее стало. Девчонка совсем, посмотри. Ей бы замуж да детей нянчить, а она воюет, – хмыкнул Грант, вспомнив по неведомой логике покойную Артишу, погибшую в неполные 16. Эта чем-то напоминала ее. Может, юностью, а может, выражением глаз в бою. Не женское это дело – воевать, вздохнул синеглазый воин. – Ладно, мне пора. Присмотри за ней.

У ворот Арены его ждали сокланы, еще не остывшие после схватки и оживленно обсуждавшие особо интересные моменты боя. Грант молча подошел, не принимая участия в разговоре. Захваченные спором Соколы даже не заметили его молчаливости. Зато сам он с удивлением заметил рыжую воительницу, садившуюся в карету Предводителя теней. Насколько помнил Грант, Предводитель не был женат. Да и девочка выглядела слишком юной для него. Давнишний враг предпочитал зрелых, состоявшихся женщин. Значит.. дочь? Однако, хмыкнул Грант, чувствуя, что девушка его здорово зацепила. Тем же вечером он послал ей самый большой букет роз, который нашелся в Магазине, и записку с предложением встретиться утром на Канале Лютеции.

В назначенный час он с тюльпанами в руках сидел на одной из забытых рыбаками лавочек, не очень-то надеясь, что рыжая придет.

– Привет, – прозвучало рядом. Грант обернулся и вскочил. Возле лавочки стояла вчерашняя девушка. На сей раз в красивом бледно-зеленом платье, волнами спадающем вниз. На шее красовались крупные бусы в виде малахитовых шариков, собранных на нитку. Глаза казались еще ярче в лучах рассветного солнца. Грант замер, восхищенно глядя на нее. – Ты всегда назначаешь свидания так рано? – мелодично рассмеялась девушка. – Я еле встала после вчерашнего.

– Нет.. не всегда, – протянул ей цветы Сокол. – Просто мне нельзя долго быть в вашем городе. Я должен улететь. Я же из вражеского клана. Так что, если честно, я не очень-то и ждал, что ты придешь. Как тебя зовут?

– Мирандаль. Тебе повезло, что цветы попали в мои руки, а не в папины, – снова засмеялась рыжая. – Он так тщательно отбирает моих кавалеров, что я, наверное, никогда не выйду замуж.

– Я везучий, – тихо проговорил Грант, протянув руку к ее волосам и осторожно перебирая их. Девушка молча смотрела на него, не отталкивая и ничего не говоря. Через минуту как-то само собой получилось, что их губы соприкоснулись. Через два часа, пролетевших быстрее ветра, Грант с сожалением простился с подругой в телепорте, обещав прилететь дня через три.

Следующие пару недель он регулярно летал в Люту на свидания. Сокланы сначала дивились – чего это вдруг он зачастил в столицу, да еще вип-телепортом, новомодным изобретением здешних магов, позволяющим перелетать в другие города мгновенно. Правда, и стоила новинка немало. Но увлеченный Грант не считал расходов. Он дарил Мирандаль цветы и драгоценности, осыпал самыми нежными словами. Воспитанная строгим отцом девчонка таяла от такого внимания, все больше привязываясь к возлюбленному. И очень скоро их отношения стали совсем близкими.. На счастье, Предводитель уехал на сутки в Саркел, и Грант смог приехать на целую ночь. Мирандаль убежала из дома, и они провели незабываемые часы в городской гостинице. После любви пили вино и разговаривали, лежа в постели. Мирандаль рассказала, что мать ее никогда не была замужем за отцом. Просто однажды он узнал, что случайная подруга родила ребенка. И, пользуясь своим авторитетом в городе, забрал дочь. Мать вскоре умерла от тоски. Так что росла девочка в строгой атмосфере военного лагеря. Отец не любил «телячьи нежности», и никогда не играл с дочерью, отдав ее гувернантке. Обычая поцеловать ребенка на ночь в доме не водилось, и Мира выросла в отчаянной тоске по нежности и теплу. Вместо кукол игрушками ее были кинжалы и воинское обмундирование. Платьицам она предпочитала военную одежду. Правда, годам к 16 женственность стала настойчиво заявлять о себе, и в гардеробе Миры появились красивые платья. Денег на дочь Предводитель никогда не жалел. Но зато контролировал ее так, что свободно вздохнуть она смогла только к совершеннолетию – после 21 отец немного успокоился, решив, что девочка наконец выросла и не наделает глупостей.