Ашу Сирай
Шрифт:
«Мой народ между богами и демонами…»
Да, теперь я в это верю. Без всяких сомнений.
Настоятель храма, как мог, преклонился перед своим повелителем. И мне тоже хотелось упасть ниц перед тёмным богом, и не поднимать головы, дабы не прогневать Тёмноокого случайным взглядом…
Только я по-прежнему не могла пошевелиться, и от этого было ещё страшнее.
Сложно же не заметить при свете факелов прямо посреди чёрного храма стоящую одинокую женщину в белом парне…
К счастью, всё внимание Сурта было посвящено Джастеру.
—
Восседавший на троне Сурт намного возвышался над Шутом, но мне казалось, что разница в росте не имеет никакого значения. Они говорили на равных, если такое вообще было возможно.
— Что тебе известно про хозяйку второй части этого зеркала?
Джастер выложил на алтарь знакомую шкатулку и открыл её.
Тёмный бог, склонив голову, посмотрел на зеркало Митамира, лежащее на алтаре и вытянул над ним распростёртую ладонь. Вишнёвые глаза полыхали, как раскалённые угли.
— Её тёмная нить важна для мира, — изрёк он. — Чем она не угодила тебе?
— Она одна? — спокойно спросил Джастер.
— Нет. Рядом с ней тёмный маг.
— Кто? — так же невозмутимо продолжил спрашивать Шут.
— Он не Взывающий, — усмехнулся тёмный бог. — Я не могу назвать его имя.
— Почему?
Мне показалось или голос Джастера едва заметно дрогнул?
— Он отдал имя своему хозяину.
— Демонолог, значит… Что ж, это многое объясняет. Благодарю. Я узнал всё, что хотел.
Демонолог? Великие боги, это ещё что за напасть?
— Жаль, что ты не служишь мне. — Сурт, сложив руки на груди, свысока смотрел на Шута, убиравшего шкатулку обратно в торбу. — Но ты очень щедро заплатил за ответы. Поэтому я скажу ещё кое-что. Твой противник очень силён. И у него больше фигур.
— Я знаю, — невозмутимо ответил Шут. — Тем интереснее. Разве нет?
На губах Сурта появилась довольная улыбка.
— Много веков я скучал без ваших Игр. Но в этот раз мы все следим за твоей Игрой. И он тоже следит. Он всегда следит за тобой. Помни это.
Великие боги… Я почти ничего не понимаю, но у меня мороз по коже от этих слов! Кто следит за Джастером? Почему? И самое главное — зачем?
Страшно-то как…
— Ты знаешь ставки? — Джастер, наверно, даже бровью не повёл.
Огромная фигура наклонилась к Шуту, но тот не дрогнул и не отступил.
— Они очень велики. Ты не просто играешь по-крупному. Ты поставил намного больше, чем у тебя есть. Очень намного. Будь осторожен, Ашу Сирай. Любая нить может оборваться. Даже твоя. Особенно сейчас.
Великие боги… Зачем он это сказал?! Я же теперь с ума от беспокойства сойду…
Этелле, прошу, пусть его нить не оборвётся ещё очень и очень долго! Я отдала тебе единственную ленту, которая у меня была! Прошу, прими мой дар и исполни мою просьбу!
— Благодарю, — невозмутимо отозвался Джастер. — Ты мне очень помог. И… извини за дверь. Я немного… перестарался.
Брови Сурта удивлённо взлетели верх,
а затем по залу разнёсся громовой хохот.— ТЫ УМЕЕШЬ УДИВИТЬ, АШУ СИРАЙ! НЕУЖЕЛИ ТЫ И В САМОМ ДЕЛЕ ИЗМЕНИЛСЯ?!
Джастер не ответил, а в следующее мгновение я ощутила на себе огненный взгляд Тёмноокого. От головы до пят меня словно пронзила огненная спица. Я не могла вздохнуть, зато сердце бешено колотилось, настолько страшно и невыносимо было это внимание.
— Дочь Датри. — Сурт смотрел на меня, и я понимала, что белый парн не защита от этого божественного взгляда. — Твоя нить…
— Хватит, я сказал.
Гулкий удар по алтарю вкупе с ледяным и повелительным тоном заставили вздрогнуть всех, включая самого тёмного бога. Огненная спица пропала, и я смогла не только снова дышать, но и двигаться.
Великие боги, хорошо-то как…
Джастер же стоял, опираясь ладонью на алтарь, и мне показалось, что вокруг него танцуют языки чёрного пламени.
— Это моя Игра. Не смей в неё вмешиваться.
Тёмноокий выпрямился, и храм вновь загудел от божественной мощи.
— НЕ ПРОИГРАЙ, АЙЯ КА. ТЫ ПОСТАВИЛ НАМНОГО БОЛЬШЕ, ЧЕМ СВОЮ ЖИЗНЬ. НАМНОГО БОЛЬШЕ!
Сурт грозно сверкнул огненными глазами и исчез, словно его и не было. Мне только послышалось затихающее вдалеке конское ржание.
Настоятель тяжело поднялся с колен. Но не успел ничего сказать, как Джастер резко развернулся, властно вытянул руку в сторону, и в темноте колонн раздался пронзительный звук, больше напоминающий скрип несмазанных дверных петель.
— Горячо, горячо! — из-за колонн выскочил знакомый скелет, перекидывая из руки в руку горящую тряпицу и дуя на костистые пальцы. Его балахон дымился, кое-где прожжённый насквозь.
— Аше…- настоятель осёкся, потому что от алтаря повеяло такой мощью, что я решила: Сурт вернулся.
Но вместо тёмного Бога там стоял настоящий Ашу Сирай, окутанный чёрным пламенем.
— Ах ты, черепушка безмозглая…Ты решил, что я позволю такому, как ты, коснуться моей крови?!
В негромком голосе искажённой гневом белой маски было столько ярости, что скелет выронил тряпицу на каменный пол и попятился.
— Шшшш… что т-т-ты… Аш-шу С-ссирай… — испуганно задребезжал он, спешно вытирая костлявые пальцы о балахон, пока тряпица горела у него под ногами. — Э-та кап-пелька сама упала…
Глаза маски вспыхнули огненно-алым, а рот исказился гневом.
— ТЫ СМЕЕШЬ ЛГАТЬ МНЕ?! УНИЧТОЖУ, МРАЗЬ!
От оглушительного рыка по храму пронёсся порыв ветра, и часть факелов погасла, погружая и без того чёрный храм в ещё большую тьму.
Скелет не успел ничего ответить. Джастер повелительно вскинул руку, тряпица на полу полыхнула, и в одно мгновение вся фигура неудачливого вора оказалась охвачена ярым и страшным пламенем.
Второй раз Ашу Сирай показал свою силу, и второй раз я стояла, обмерев от ужаса, потому что ярость Шута была страшнее даже гнева самого Тёмноокого Сурта.