Ашу Сирай

Всё это я сумела разобрать, пока Джастер, остановив Огонька, молча наблюдал за происходящим. Я не понимала, чего он ждал, но тоже молчала, привычно изображая «бездушную».

— Так ты утверждаешь, о досточтимый Альмахаим, сын Садира, что хозяин этого каравана сам Ашу Сирай? Прогневавший Сурта и проклятый в каждом храме?

— Я уже трижды повторил это, о досточтимый Касим, — заметно теряя терпение, ответил предводитель «ос».

— И ты утверждаешь, что сам Ашу Сирай должен явиться сюда, чтобы распорядится судьбой этих несчастных?

— Мне нет дела до судьбы этих ничтожных! Тёмноокий отвернулся от них и предал их жизни в руки тому, чьё имя я уже четырежды назвал тебе за нашу беседу! — Альмахаим гордо вскинул голову, и я поняла, что он уже знает историю пленения и судьбу разбойников. — Воистину, пусть он делает с этими глупцами, что хочет!

Толстяк рассмеялся, его живот под дорогими тканями заходил ходуном.

— Довольно дурачить меня, почтенный Альмахаим! Всем известно, что Ашу Сирай исчез в пустыне много лет назад, и наверняка его кости давно обглоданы шакалами! Даже если он жив, как ты утверждаешь, то он ни за что не явится в Онферин, чтобы Тёмноокий не покарал его за его преступления!

Предводитель «ос» довольно приосанился и гордо усмехнулся.

— Ты настолько давно не покидал своего места, досточтимый Касим, что даже не слышал, что Ашу Сирай уже в Онферине? Многие видели, как он въезжал в ворота и направлялся к храму Тёмноокого!

— Это лживые слухи! — гневно свёл брови толстяк. — А даже если и так, то Тёмноокий покарает его, и ты не увидишь своей награды! Но, так и быть, я окажу тебе милость и куплю этих невольников и мулов с их поклажей по сходной цене, дабы покрыть твои расходы…

— Ашу Сирай дал слово, что в полдень, на этом месте, я получу свои деньги, и я буду его ждать!

— И ты дождался.

Низкий и холодный голос Джастера прозвучал для всех громом среди ясного неба. В одно мгновение взгляды людей обратились на чёрного всадника, и люди шарахнулись в разные стороны, толкаясь и падая. Даже «осы» вздрогнули, но не сбежали, по-прежнему охраняя караван от хлынувшей в разные стороны толпы.

Резко побледневший толстяк молча открывал и закрывал рот, глотая воздух как рыба. Только на лице Альмахаима появилось что-то вроде удовлетворения, хотя и он был поражён внезапным появлением Ашу Сирая не меньше, чем остальные.

— Держи.

В воздухе мелькнул небольшой плотно набитый кошель, и Альмахаим ловко поймал его. В следующий миг он вытряхнул монеты в ладонь, и его брови удивлённо взлетели вверх. Даже мне было ясно, что денег намного больше обещанного.

— Ты ошибся, почтенный Ашу Сирай! Я должен взять у тебя четыре талана, а здесь…

— Ещё по дирху каждому за смелость, и полталана тебе за честность и ум.

Предводитель «ос» довольно ухмыльнулся, пока его люди переглядывались, не веря тому, что слышали, ссыпал золото и серебро обратно в кошель и спрятал его за пояс.

— Я и мои люди рады были исполнить твою просьбу, Ашу Сирай, да благословит небо твою щедрость, — в уважительном жесте он сплёл пальцы перед собой и слегка склонил голову. — Ты всегда сможешь найти меня в Харезме, господин!

Джастер коротко кивнул в ответ.

— В таком случае, пока мы оба в Онферине, я попрошу тебя ещё об одной небольшой услуге. Всего лишь остаться здесь, пока я не закончу свои дела в этом месте. Это не задержит тебя надолго.

Альмахаим оглянулся на своих «ос», довольных и взбудораженных неожиданной наградой, и решительно кивнул.

— Я исполню твою просьбу, Ашу Сирай.

Слушая этот разговор, я невольно вспомнила, как равнодушно Джастер принимал плату в десять «роз» за работу «пса». Интересно, четверть талана это много или это обычная плата для «осы»? Ведь этот Шаль-как-его-там, пожалел по талану для каждого, а предложил по три дирха…

А Джастер не только сказал, что не торгуется, но ещё и щедрую награду дал…

До этого момента я не задумывалась о деньгах, но сейчас вспомнила, что тут свои монеты. Золотые таланы, какие-то дирхи…

Надо будет спросить потом, какие тут цены.

Тем временем Шут обратил внимание на толстяка и Мирама, который стоял во главе каравана, терпеливо ожидая указаний Ашу Сирая.

— Ты кто такой?

Под холодным взглядом маски толстяк перестал глотать воздух, а жадный взгляд, брошенный им на караван, и вовсе помог ему взять себя в руки. Толстые пальцы зашевелились, словно уже пересчитывали золото.

— Я Касим, сын Надима, и главный смотритель этого места, о досточтимый Ашу Сирай, — угодливо заулыбался он. — Верно ли я понял, что ты желаешь продать этих людей?

— Верно. За каждого, кто одет и обут, я желаю по одному талану. Но того, кто именует себя Шальмахази, я отдам за три дирха. Также любого из этих людей, за кого заплатят выкуп в две сотни таланов, я отпущу на свободу.

— По одному талану? — глаза толстяка стали круглыми, как монеты. — Но ведь это цена танцовщицы!

— За танцовщиц я желаю по три талана. Ты готов их выкупить, Касим? Нет? Тогда не занимай моё время. У меня ещё много дел.

Толстяк молча сипел, открывал и закрывал рот, глазки у него вращались, пальцы бегали, а люди вокруг перешёптывались и удивлённо качали головами. Альмахаим посмеивался в бороду, но при этом щурился и стрелял взглядом в сторону танцовщиц. Глядя на всё это я не могла понять, много или мало попросил Джастер, потому что жадность и нечестность Касима были налицо.

— Я хочу купить танцовщицу за три талана! — вдруг раздался крик из толпы. — И невольника за три дирха!

Джастер спокойно обернулся на голос.

— Хорошо, забирай. Мирам, возьми плату.

В один миг толпа вокруг пришла в движение. Люди загомонили, поняв, что Ашу Сирай не шутит. «Осы» гарцевали на конях, не давая желающим приблизится к каравану, а их предводитель заметно посерьёзнел.

Через толпу же и в самом деле пробился мужчина в простой одежде. Кулак одной руки он крепко прижимал к груди, а второй расталкивал тех, кто мешал ему пройти.

— Вот! — он вывалился из толпы в нескольких шагах перед Огоньком, протягивая кулак с зажатым в нем кошелём перед собой. — Вот, деньги, господин! Могу ли я забрать?..

— Мирам.

Невольник послушно подошёл к покупателю, и тот высыпал в протянутую ладонь горсть серебра.

— Всё верно, господин. Три талана и три дирха, — Мирам закончил считать, собрал деньги в кошель и поклонился.

— Иди, бери.

Довольный, с улыбкой на всё лицо, покупатель кинулся к танцовщицам. Он уже протянул руки к ближайшей, чтобы снять парн, когда его пригвоздил к месту ледяной голос.