Ашу Сирай

— Джастер… Подожди, ты не ответил…

— Вот же намолчавшаяся женщина… — он со вздохом откинулся обратно на подушки. — Теперь же не успокоишься…

— Это не смешно! И не смотри на меня так! Тут столько всего странного и непонятного, ты ничего не объясняешь, а я тебя даже спросить не могу!

— Ладно, ладно, не кипятись, Янига. Я же говорил, здесь торгуют люди из разных стран. Вот и поищем для тебя что-нибудь подходящее. Теперь ты довольна?

Торговцы из разных стран… То есть, у меня будут платья, каких в Эрикии никто даже не видел… Скорей бы завтра!

— А четверть талана это много или мало?

— О, боги… Это-то тебе зачем, ведьма? Я же платить буду.

— Просто хочу понять. Этот караванщик пожалел за охрану по талану на человека, а ты заплатил по четверти талана и ещё им сверху добавил…

Джастер с видом страдальца закатил глаза, но я знала, что он не сердится. Обнимать меня он не перестал.

— Один талан на четверть дороже «розы». Так что это не дёшево, как понимаешь. Хотя с учётом пути и опасностей — цена вполне приемлемая. Глядишь, не пожадничай Шальмахази, мы бы с ним и не встретились. Альмахаим умён, он попросил обычную цену. Хотя без выгоды он тоже не остался, так как охранял караван всего одну ночь, а не весь путь.

— А три дирха это сколько?

— Это на дирх меньше обычного.

Вот значит как… Понятно, почему предводитель тех «ос» обиделся на этого Шальмаха…

— Дирх — это много?

— Один дирх стоит полтора «лепестка». В каждом дирхе дюжина хади, один хади стоит пять «шипов». Ещё есть вопросы, Янига?

Я только покачала головой, пытаясь осмыслить услышанное. Мало того, что тут свои деньги, так они ещё и по стоимости с привычным не совпадают. Один дирх — полтора «лепестка», выходит, четыре дирха это… шесть «лепестков»? Ого, больше половины «бутона»! И это обычная цена для простой «осы»? Так, а один талан, значит, на четверть дороже «розы»? А Джастер им ещё сверху столько денег дал…

Хотя он, как «пёс», всё равно намного дороже берёт. Две «розы» в день…

Великие боги, о чём я думаю?! Он же Ашу Сирай, он может хоть пять таланов в день просить, хоть десять, кто бы ему отказал!..

— Тут всё такое дорогое?

Джастер покосился на меня и хмыкнул.

— Тебе какая разница, ведьма? Это моя забота.

— Я думаю: как тут люди торгуют? Это же пока считаешь, сколько раз ошибиться можно?

— Для этого на каждом рынке есть менялы, — Джастер улыбнулся. — Они поменяют любые деньги на местные, только следить за ними надо, чтобы не обманули.

Менялы? Люди, которые меняют любые деньги на местные? Великие боги, я о таком даже помыслить не могла…

— Погоди, что значит любые деньги?

— То и значит. Людей из других стран много, у каждого свои деньги.

Я не успела задать новый вопрос, как за дверью послышались шаги. Я тут же кинулась прятаться под парн, а Джастер помрачнел, сел, протянул руку за маской и плащом, а затем вышел из спальни.

— Входи.

— Господин, — услышала я голос Мирама. — Прибыл господин…

— Зови, — не дослушал Джастер, словно знал, кого там принесло так поздно. — И принеси кубки для вина. Три кубка.

Дверь с лёгким стуком закрылась. Занавесь распахнулась, и Шут, не глядя на меня, вошёл в спальню, взял свою торбу и, к моему изумлению, достал оттуда бутылку из тёмного стекла. Одну из тех, что он забрал на Гнилушке.

Но спросить я ничего не успела: он снова вышел, забрав торбу и бутыль с собой и оставив занавеску едва приоткрытой.

Конечно, я тут же воспользовалась этим разрешением и прильнула к щёлке.

Дверь открылась, и в комнату вошёл высокий широкоплечий мужчина в роскошной одежде из лиловой парчи, щедро украшенной серебряной вышивкой. Его ухоженное, волевое лицо показалось мне смутно знакомым.

Следом за ним проскользнул Мирабу, поставив между хозяином и гостем невысокий столик с тремя серебряными кубками. Кроме них на столике возвышались блюда со сладостями и кувшин с водой.

— Пусть никто не беспокоит нас, — холодно выдал Джастер, распечатывая бутыль, пока гость устаивался на подушках.

Невольник с молчаливым поклоном исчез, тихо затворив за собой дверь.

— Благодарю за гостеприимство, Ашу Сирай, — гость с удовлетворением наблюдал, как Шут разливает густое, почти чёрное вино по кубкам.

— Только не говори, что пришёл сюда просто так, — Джастер поставил один полный кубок перед гостем и протянул второй кубок в мою сторону.

Выходит, я могу выйти и снять парн? Но кто этот человек, что Шут так спокойно ему доверяет мою тайну? Сгорая от любопытства, я вышла и, сев слева от Джастера, взяла предложенное угощение.

— Или ты успел по мне соскучиться? — он снял маску, окончательно повергая меня в недоумение.

— Ты редкий гость в моих краях. Разве я мог не зайти и не поблагодарить тебя за твой щедрый дар? — гость пригубил вино и сощурился от удовольствия. — Имбиргирское?! Где ж ты его нашёл?

— Где нашёл, там уж нет, — как обычно, отговорился Джастер, вытряхивая последние капли из бутыли в свой кубок. — Так что ты хотел?

Гость посмотрел на меня и довольно улыбнулся. Тёмные глаза сверкнули вишнёвыми искрами.

— Не бойся, дочь Датри. Отведай это вино и сладости. Поверь, лучших ты не найдёшь нигде во всей Сурайе.

Неужели это… Да быть такого не может!

— Ты удивлена? — чёрные, с вишнёвыми искрами, глаза обратились на мрачного Шута. — Неужели ты держишь её в таком неведении, Ашу Сирай?

— Всё, что нужно, она знает, — хмуро буркнул Шут. Кубок с вином он держал в руке, но пить не спешил. — Зачем ты пришёл?

— Поговорить, разумеется. По-человечески, — широко ухмыльнулся Сурт во плоти.

— Говори. — Джастер откинулся на подушки и отпил из кубка.

Глядя на Шута и необычного гостя, я осмелела и, сняв с головы обруч парна, тоже пригубила чёрную тягучую жидкость. Сладкое и густое протекло по горлу вниз, восхитительно, до возбуждения, щекоча гортань и разливаясь горячим, терпким жаром по всему телу. Я словно вдруг окунулась в горячий полдень, полный запахами благоухающих медовых трав, когда в приятной тени на берегу реки так хочется предаться неспешным любовным ласкам, как было на берегу Волокушки…