Ашу Сирай
Шрифт:
— П-пя… Четы… Три… — под непередаваемым взглядом Ашу Сирая торговец дрожал и обливался потом, то и дело вытирая мокрыелоб и лицо рукавами. — Д-две…
Прорези глаз прищурились ещё больше и торговец не выдержал.
— Ты-тысяча таланов, Ашу Сирай! — Он рухнул на колени, хватаясь за голову руками. — Только пощади, умоляю! У меня семья, жена, дети сиротами останутся! Пощади! Самое лучшее седло в подарок дам, уздечку дам, только не убивай!
Сколько?! Тысяча талонов?! За лошадь?! Да они что, с ума посходили?! Это же… Это же полторы тысячи роз! Это же гора золота!
— Тысяча, — холодно сказал Шут, выводя рыжую лошадь из загона. — Это не чистокровная сиглави
Под ноги торговцу упало три туго набитых больших кошеля. Завязки на одном не выдержали, и из горловины на утоптанную землю ручейком потекли золотые монеты. Торговец разом забыл свои стенания и кинулся собирать деньги и кошели, пряча их за пазуху.
Я тихо застонала про себя. Он и в самом деле отдал за лошадь тысячу таланов! Да Вахала за мою голову награду во много раз меньше назначила! Да мне бы этих денег на всю жизнь хватило безбедно жить!
Ну зачем, зачем, зачем она ему?!
Что в этой лошади такого особенного?!
Почему она важнее, чем мои платья?!
Не этой же Бахире же он её купил, в самом деле? У неё вон, свой мул есть! Пусть на нём едет! А ещё лучше, — убирается туда, откуда пришла!
Джастер, не обращая внимания ни на кого, забрал у меня повод Огонька, сел верхом и поехал вперёд. Рыжая лошадь шла за ним, как привязанная.
За конными рядами оказались лавки шорников, и там Джастер озаботился упряжью и прочим снаряжением для рыжей лошади и мула. Солнце уже клонилось к вечеру, когда рыжая была взнуздана и оседлана, мул нагружен нашими вещами, а Бахира пересела с него на новую лошадь.
Всё это время я молча злилась на всех них, и радовалась только тому, что парн скрывает моё лицо.
Больше всего мне хотелось прогнать эту Бахиру и высказать Джастеру то, что накопилось на душе. Но каждый раз натыкаясь на холодную черноту взгляда Ашу Сирая, я робела и прикусывала язык, понимая, что не стоит лить масло в огонь.
Слишком хорошо я помнила, какой он в гневе и стать причиной такой его ярости мне совсем не хотелось.
Бахира же послушно молчала, и с поклонами делала всё, что говорил Шут.
Когда Джастер закончил со всеми покупками и делами, солнце уже начало красить белые стены Онферина в оттенки золота. Звёзды на куполах сверкали, и город выглядел волшебно и очень красиво. Даже не скажешь, какиедела тут творятся…
К воротам города мы успели в последний момент, когда стража уже торопила последних желающих пройти в город. Конечно, Ашу Сираю грозная охрана не сказала ничего, и наша троица выехала за ворота в молчании, провожаемая косыми взглядами.
Как я и ожидала, с дороги Шут свернул очень скоро, едва Онферин скрылся за очередным холмом. Наши лошади шли ходкой рысью, и я заметила, что рыжая ничем не уступала Ласточке или Огоньку. Мул, нагруженный нашими вещами и привязанный к рыжей, спокойно трусил следом. Бахира держалась в седле легко и привычно, по-прежнему не прерывая своего молчания. Я тоже не спешила начинать разговор, понимая, что сейчас для этого не время и не место.
Поговорить с Джастером я успею, главное сейчас от него не отстать по этому бездорожью…
Очень скоро холмы с садами и домиками остались за спиной, и перед нами, от края и до края, протянулось бесконечное поле высокой травы. Пушистые хохолки клонились под ветром, и казалось, что вокруг нас несёт свои волны «море» из серебра и золота…
Изредка в этом «море» встречались островки из невысокого кустарника, но Джастер не
останавливался, и я не успевала рассмотретьдетали.Наша скачка продолжалась почти до сумерек. Лишь когда солнцу оставалось совсем немного до края земли, Шут направил Огонька к одному из таких островков.
Без лишних слов он спешился, привязал лошадь к ветке и направился к мулу. Мы с Бахирой тоже спешились, привязали своих лошадей рядом с Огоньком и стали помогать обустраивать наш ночлег.
Вещей оказалось намного больше, чем я думала. Среди поклажи нашлись колышки и невысокий шест для нового шатра. Пока Джастер возился с ним, мы с Бахирой наломали для костра сухих веток кустарника с мелкими листочками, на ощупь словно покрытыми воском. У корней земля была влажная и Бахира раскопала ямку поглубже.Забил родник и я поняла, что сама бы даже не подумала о таком. Временно забыв свои обиды, я помогла ей сделать ямку глубже, чтобы можно было набрать воды для нас и лошадей…
Пока я набирала воду в котелок, Бахира занялась лошадьми и мулом. К ней присоединился Джастер, который поставил шатёр и отнес в него наши вещи, оставив у костра только свою торбу и одну из сумок с едой.
Когда костёр был разведён, а лошади и мул обихожены, мы, наконец, сели возле огня. В котелке уже закипала вода, в которую Джастер бросил листья чифе. Я достала лепешки и вяленое мясо, а Бахира из своей поклажи достала мешочек с сушеными фруктами.
И только теперь Шут снял маску Ашу Сирая.
— Сын Великой Матери всё также отважен и прекрасен, как на страницах моей памяти, — негромко сказала Бахира, глядя на хмурого Шута с неподдельным восхищением. — Воистину, ветер времени не властен над ним!
Что?! Ветер времени не властен?
И… они, всё-таки, знакомы?!
Но я не успела даже возмутиться или открыть рот, чтобы задать вопросы, как Джастер заговорил.
— Я принял тебя, Бахира, только для того, чтобы помочь тебе покинуть Онферин. Дочери песка и звёзд не место среди невольников и наложниц. Теперь ты свободна. Твою лошадь зовут Эльнару, Пламя. Забирай её и возвращайся к своему народу. Ни я, ни госпожа Янига не будем держать тебя.
На женщину он не смотрел, помешивая листья чифе в кипящей воде, пока я кусала губы под парном, стараясь не разревется в голос от досады и обиды
За целую тысячу таланов он ей лошадь купил, значит, чтобы она домой уехала, а для меня и пары серебряных дирхов пожалел на новое платье, хотя обещал… А я так ждала и надеялась…
Бахира вздрогнула и замерла с узорной глиняной чашкой в руках, которую достала из своего мешка, а затем медленно опустилась на колени и поставила посуду на землю. Но я ошиблась, когда решила, что она обрадовалась такой новости.
Она подняла руки, — на тонких запястьях тускло блеснули многочисленные браслеты, — и сняла парн с головы. Увидев её лицо, я тихо ахнула от изумления, забыв свои обиды.
Бахира оказалась старше меня и наверно, даже старше Холиссы. И хотя она не была ведьмой, но при этом сохранила удивительную красоту. Чёрные блестящие волосы были заплетены во множество тонких косичек, хитроумно уложенных на голове и украшенных каменными колечками и золотыми накладками с красными и синими камнями. Её кожа золотилась почти как у Джастера, но удивительней всего были рисунки на её лице. Странный голубой полумесяц, больше похожий на коровьи рога, украшал её лоб, над прямыми чёрными бровями от него изогнутыми линиями разбегались красные точки и такие же точки украшали её скулы, привлекая внимание к глазам. Губы, всё ещё полные и чувственные, были выкрашены в тёмный цвет.