Ашу Сирай

— А…

— А теперь иди, поешь и ложись спать. Завтра мы выходим на торговый тракт, и день будет не простой. Я хочу отдохнуть, да и вам не помешает. Вставать придётся рано, теперь забота о еде, шатре и животных на тебе и Бахире.

— Я поняла. — Я встала, поражённая его словами и настроем до глубины души. На кону больше, чем его жизнь… И он не собирается проигрывать даже таким.

Ох, Янига, Янига… Никогда мне с ним не сравнится. Но хоть что-то сделать я действительно могу. И для начала, в самом деле, поесть и поспать.

— Я… всё сделаю.

— Хорошо, — Джастер снова смягчился. — Доброй ночи, Янига.

— Д-доброй… — ошеломлённо ответила я и отправилась доедать холодную кашу.

Утро и в самом деле наступило рано. Бахира разбудила меня, едва встало солнце. Когда я, зевая и потягиваясь, выбралась из шатра, то увидела, что она уже хлопочет возле потухшего костра.

— Принесёшь воды, Яния? — обратилась она ко мне. — И посуду нашу помыть нужно. О змеях не беспокойся. Джасир там.

— Хорошо.

Я собрала наши миски и котелок и отправилась к воде, ёжась от утренней прохлады и сбивая с травы выпавшую росу. И как Джастеру не холодно в мокрой траве спать? Даже под его плащом, всё равно же осень скоро уже…

На берегу было… шумно.

Наши лошади и мул пили, а Джастер умывался.

— Доброе утро, — поздоровалась я, понимая, что навряд-ли он услышит мои шаги. — Я пришла посуду помыть и воды набрать.

— Хорошо, — он кивнул, снова зачерпывая воду и плеская на лицо.

— Ты других змей не боишься?

Я устроилась ниже по течению и стала отмывать наши миски.

— Рано ещё, они спят. Потом приползут на камнях греться. — Джастер встал, на ощупь нашёл спину Огонька и опёрся на неё, поглаживая довольно фыркнувшую лошадь по спине и шее. — Тебе как спалось, ведьма?

— Хорошо, спасибо, — буркнула я, отмывая котелок и не глядя ему в лицо.

А что ещё сказать, когда от всех потрясений и переживаний я уснула, едва донеся голову до подушки?

Да и не могла я смотреть в серые глаза, зрачки которых теперь белели, как отражение полной луны в осенней воде.

— Это хорошо, — Шут кивнул. — Воды много не набирай, перекусим, соберётесь и поедем. До тракта полдня, а до границы с Эрикией немногим больше.

— Так ты собираешься в Эрикию?

— Разумеется, — он гладил Огонька по морде. — Что мне тут делать-то? У меня все дела там.

— А… Бахира?

— Она поедет со мной, ты же слышала. Её теперь даже сама Датри не остановит.

— А…

— Раз ты закончила, то буду благодарен, если поможешь мне собрать лошадей и дойти до нашего лагеря.

Проглотив все вопросы, я только кивнула, совсем забыв, что Джастер больше этого не видит.

— Да, сейчас. — Я сложила чистые миски в стопку и подошла к нему, собирая на ходу поводья. — Вот…

— Спасибо.

Я зачерпнула воды в котелок, подняла миски и поняла, что у меня заняты обе руки. Как и у Джастера.

— Что случилось, ведьма? — Он вопросительно вскинул бровь. — Что ты остановилась?

— У меня руки заняты. И у тебя тоже. Как я…

— Просто иди вперёд, а я за тобой, — он легко улыбнулся. — Слава богам, я ещё не оглох.

— Не смешно! — сердито огрызнулась я в ответ и пошла к нашему лагерю. — И не шути так больше.

— Хорошо, не буду, — отозвался из-за моей спины Джастер под дружный топот трёх лошадей и одного мула.

В лагере Бахира успела развести костёр и собирала наши вещи из шатра. Пока я складывала у огня миски и простаивала котелок с водой, она поспешила на помощь Джастеру, чтобы привязать лошадей и дать им овса.

Потом Шут сидел у костра и изучал на ощупь свой новый посох, дожидаясь пока вскипит вода. Иногда он осторожно прилаживался к нему ножом, но каждый раз опускал руки, не решаясь работать вслепую. Его торба лежала рядом. Мы с Бахирой привычно собирали наш шатёр. Точнее, я пока ей только помогала, выполняя её просьбы. Сама я, наверное, разобрать шатёр уже смогла, но вот поставить вечером снова — ещё нет. У меня ещё не было такого опыта кочевой жизни, как у Джастера и его новоявленной проводницы.

Ох, Янига… Так гордо собралась не быть обузой, а сама о себе толком позаботиться до сих пор не можешь…

— Вот, держи, Джасир.

Бахира вложила в ладонь Шута несколько сушёных фруктов и полоску вяленого мяса. В другую руку она осторожно подала чашку с дымящимся чифе.

— Благодарю. — Джастер поставил чашку рядом с собой, и поднял голову, прислушиваясь. — Янига?

— Я тут, — отозвалась я, стараясь не вздыхать слишком громко.

Великие боги… Как он собирается Играть, когда…

— Бахира?

— Я слушаю тебя, Джасир, — отозвалась женщина, отложив еду.

— Хорошо.

Шут кивнул, а я поняла, что настало время для самого важного разговора. Я уже набрала воздуху, чтобы сказать, что не отказываюсь от своего вчерашнего решения, но Джастер меня опередил.

— Я не говорил тебе всего, Бахира, — он повернул невидящий взгляд к женщине, — потому что у меня не было уверенности в том, что и как нужно делать. Теперь я хочу тебе рассказать, зачем я отправляюсь в Эрикию.

— Я слушаю тебя, о Джасир. — Бахира сложила руки в почтительном жесте и слегка поклонилась, хотя Шут и не мог это видеть. — Мои глаза и уши внимают тебе.

— Мой путь лежит в столицу этой страны, потому что там меня ждёт мой давний враг. Я очень давно ждал этой встречи и не собираюсь от неё отказываться. Ему нужна моя жизнь, а мне — его. Не думаю, что он будет бездействовать в ожидании этой встречи, поэтому опасность может быть где угодно. Это понятно?

— Да, Джасир. — Бахира снова согласно склонила голову. К моему удивлению слова Джастера её не напугали и не удивили. — Какую помощь ты ждёшь от меня? Клянусь именем Матери Матерей, я сделаю всё, что ты попросишь.

На губах Шута неожиданно появилась добрая и мягкая улыбка. Он сложил руки в таком же вежливом жесте и поклонился изумлённой Бахире.

— Тогда я прошу тебя принять меня своим сыном и позволить называть тебя матушкой.

Что?!

— Джа…сир… — тронутая до глубины души Бахира приложила пальцы к губам. — О, Джасир…

Она встала и подошла к Шуту, который замер в поклоне, ожидая её решения. Бахира опустилась рядом с ним на колени и легко обняла его голову.

— Ты вернул жизнь моей дочери, ты спас мой народ… Ты пард пустыни… Твоя доблесть затмевает солнце, сердце не ведает страха, а душа безгранична, как великие пески… И ты просишь меня принять тебя как своего сына…- по её лицу текли слёзы. — Я не могла и мечтать о такой чести… Любая мать была бы счастлива и горда иметь такого сына, как ты! Для меня нет просьбы радостнее, чем эта!