Ашу Сирай

— Езжайте так, чтобы солнце держалось над левым плечом, — объяснил Джастер. — И не сворачивайте. Тракт прямо перед нами. Можно ехать и вдоль берега реки, но она сильно петляет, и мы даже к ночи не доберемся до места.

— Хорошо, Джасир, — Бахира тронула свою лошадь с места, и рыжая красотка пошла вперёд ходкой уверенной рысью.

Огонёк легко следовала за ней, явно недовольная таким положением. Джастер невозмутимо устроил свой посох на коленях через седло, и ласково похлопал лошадь по шее, успокаивая её. Мне оставалось только следить за дорогой и думать о том, что наше путешествие становится всё опаснее.

Луна Сильных гроз началась.

Бахира уверенно выбирала дорогу среди редких рощиц и деревьев, но через некоторое время Джастер попросил её сбавить скорость.

— Что-то случилось, Джасир? — встревоженно обернулась женщина, натягивая поводья Пламени. Рыжая лошадь послушно перешла на шаг, и Огонёк поравнялась с ней.

— Всё в порядке, — Шут умиротворяюще улыбнулся. — Просто забыл кое-что рассказать. Отун, ты слушаешь?

Отун? А, сестра…

— Да. — Я навострила уши, подьехав поближе и не испытывая восторга от этого обращения. Даже его насмешливое «ведьма» так не резало слух, как это спокойное «сестра».

— Вы обе были в Онферине, — Шут смотрел вдаль невидящим взглядом. — Но Онферин — это особенный город. Он принадлежит самому Тёмноокому Сурту и Ёзефу, как настоятелю его храма. Это единственный город в Сурайе, который не подчиняется султану

— Султан? Это кто, ахун? — Я переспросила на языке маджан, так как Шут рассказывал именно на нём. Значит, он хочет проверить, насколько я усвоила то, чему учила меня Бахира. Хотя называть Джастера братом было очень… странно, придётся привыкать.

А ещё надо учиться называть Бахиру ами, матушка…

— В Эрикии его бы называли королём, отун, — спокойно пояснил Джастер, возвращая меня на землю. — Только в отличие от вашего короля, который вынужден делить власть и доходы с герцогами, султан владеет всей страной без ограничений. У него есть мусташи — советники по разным делам и вазири — главные управляющие делами страны.

— Для чего нам это знать, сын мой? — спросила Бахира, недоумённо сведя брови. — Ты сказал, что мы очень скоро покинем эту страну.

— Мы не должны нарушить законы Сурайи, пока мы здесь, ами. Султан, как любой из преданных, не хочет нарушить волю Сурта и лишиться посмертия. Поэтому в каждом городе есть храм Тёмноокого и Взывающие, которые рассматривают вопросы нарушения закона наравне с обычными судьями. Мне сейчас с ними лучше не встречаться.

«Никто из них не станет помогать мне и нарушать волю Сурта».

— Что ты имеешь в виду? Ты боишься, что Сурт узнает… — растерявшись, я спросила на своём языке и Бахира тут же одёрнула меня.

— Яния, дочка! Не забывай, кто ты! — Она поднесла палец к губам, и я виновато кивнула.

Да уж, эта роль куда сложнее, чем быть «бездушной». Ну почему, почему это случилось?! Я бы проходила в белом парне сколько угодно, лишь бы Джастер снова смог видеть!

— Ами права, отун, — спокойно сказал Шут. — Любое неосторожное слово может погубить всех нас. Не забывай об этом.

— Хорошо, — тихо ответила я на языке маджан. — Прошу тебя, продолжай… ахун.

Джастер протянул руку и нашёл мою.

— Я в тебя верю, Яния, — с мягкой улыбкой сказал он, легко сжав пальцы на моём плече. — Ты с этим справишься.

Ну, вот как он так опять?! У меня щёки под парном полыхают так, что жарко стало.

Он в меня верит… И он назвал меня Яния…

Великие боги, да я за одно это имя для него всё сделаю!

— Сурт всё знает, он не только бог, но и сын Датри, не забывай. Но я не хочу, чтобы это стало достоянием людей. Слухи легко пустить и сложно пресечь. И такие слухи мне сейчас точно не нужны. — Джастер убрал руку с моего плеча.

— Но как Взывающие узнают, кто ты?

— Они умеют видеть одарённых. Сколько мужчин, рождённых в Сурайе с тёмным даром, по-твоему, не служат Сурту, притом, что это не просто честь, а обязанность для любого одарённого?

— Хочешь сказать…

— Я не рассказывал, как становятся Взываюшими? — Джастер не нуждался в моём ответе, а я приготовилась внимательно слушать. — До Великой Войны дар был обычным явлением среди людей, и каждый человек выбирал себе бога или богиню, или демона, которому хочет служить. Взывающих было не много по сравнению с другими темными магами, и они жили, в основном, в Онферине. Сурт изначально сделал этот город своим, хотя тогда страны были другие. Обучение было довольно сложным, а испытание ещё сложнее. Мало уметь приносить жертвы и петь гимны. Чтобы стать Взывающим, ученик должен был сам стать жертвой своему богу на алтаре. И тогда Сурт решал, чего достоин ученик: смерти или служения. Прошедший ритуал получал доступ к тайным знаниям и мог просить силу и поддержку своего бога для проведения ритуалов поднятия мёртвых или становления личем. Знаком Взывающих был след от его копыта в форме полумесяца на груди. Ёзеф последний, кто носит такой знак и последний, кто прикасался к истинной силе своего бога. Став Говорящим с Суртом, он смог отомстить за предательство и восстановить город заново, подняв целую армию мертвецов. После появления Завесы Сурту пришлось отказаться от этого испытания, чтобы сохранить и приумножить число своих преданных, и не дать погаснуть искре ослабевшего тёмного дара. Тоже случилось с целителями. Этелле не могла больше помогать им своей силой, но это частично смог сделать Сурт через искусство Взывающих. Взывающие, как никто другой знают и умеют работать с телом человека. С болезнями и повреждениями тела они умеют справляться очень хорошо. Взывающие передали часть своих знаний бывшим преданным Этелле, а Сурт прислушивается к светлым молитвам об исцелении. Конечно, это не те целители, что были раньше, но лучше такие, чем никаких вообще. Поэтому в этой стране любой мужчина с даром служит Сурту.

Вот оно что… Теперь понятно, почему он советовал книжнику отправиться в Сурайю и найти целителя. И понятно, почему все Взывающие носят полумесяц. Но умереть на алтаре, чтобы бог решил достоин ли человек ему служить? Сурт, конечно, очень грозный и тёмный бог, но неужели это правда? Хотя… если взамен можно обрести силу, чтобы поднять целую армию мертвецов…

«Вы очень тихо и богато живёте… Сурайе пока не до вашей милой страны, они с другими соседями воюют… ваш король и дня бы не продержался…»

И тут я вздрогнула от ужасного озарения.

В Сурайе наверняка не меньше нескольких сотен Взывающих! А значит… Значит…

— Они могут напасть на нас с армией мертвецов?! — испуганно выпалила я, ухватив Джастера за рукав.

— А разве на вас мертвецы нападали хоть раз, ведьма? — хмуро ответил он, покосившись на мои пальцы, судорожно сжавшие его руку. Я торопливо отвела взгляд и с трудом разжала пальцы под едва заметное укоризненное качание головы Бахиры.

— Нет, но…

— Взывающие служат Сурту, а не султану, ведьма. А Сурт — повелитель жизни и смерти людей. Ему не нужны войны, он сам мог карать, кого хотел. Хоть мор нашлёт, хоть болезнь или ещё что придумает. Кроме того, раньше каждый человек служил кому-то из богов или демонов и после смерти его душа отправлялась к ним. А чтобы поднять мертвеца, душу нужно задержать в мёртвом теле. И, как понимаешь, другим богам или демонам это не очень нравилось, потому что душа при этом теряет свои силы. Сурт бы не стал ссориться из-за такой ерунды, как армия мертвецов, с другими богами.

— А как же тогда Ёзеф…

— Взывающих предали жители Онферина, решившие служить не Сурту, а богу, которого придумали другие люди. Но такого бога не было на самом деле и душам после смерти некуда было уйти. Поэтому Ёзеф получил над ними полную власть, а затем Сурт забрал эти души себе. Думаю, он потом вернул их на перерождение в Сурайю и они не посмели снова предать его. Но это было до того, как Завеса окончательно окрепла. Сейчас даже Ёзефу придётся очень постараться, чтобы поднять хоть одного мертвеца. Остальным это не по силам.

Я с недоверием посмотрела на Джастера, но, судя по всему, он не шутил. Но ведь в Чернецах я сама видела как он вызывал души убитых. И то, что он сделал с Сафаром… и это его «мертвого допросим»…

— А тебе?

— А я не всё, Янига. Мне не нужна сила Сурта.

Опять отговорился. Как же он не хочет ничего рассказывать о себе…

— Тогда почему ты снова не скроешь свой дар? Ты же умеешь это делать!

— У дара много граней, — спокойно сказал он. — И одна из них теперь мне понадобиться. Поэтому я не буду его скрывать. Зато могу скрыть лицо по обычаю маджан и, как они, служить Великой Матери.