Аскетика. Том I

Нередко иной, не зная, идет путем, где есть лютый зверь, или убийцы, или что-нибудь подобное: и вот общий промысл Божий состоит в том, что он спасает его от такового вреда: или, пока не пройдет мимо лютый зверь, чем-нибудь замедляет шествие путника, или встречается ему кто-нибудь и заставляет уклониться от пути. И еще, иногда лютый змий лежит на пути — и невидим; но Бог, не хотя предать человека такому искушению, делает, что змий начинает вдруг шипеть и трогаться с места, или ползти впереди путника, и он, увидя это, остерегается и спасается от змия. Хотя и недостоин этого человек по тайным грехам, известным ему одному, однако же Бог отводит его от беды, по милости Своей. И еще, случается нередко, что падают дом, или стена, или камень, с шумом подвигшись с места своего, а там сидят иные, и Бог человеколюбиво повелевает Ангелу остановить и удерживать от падения место сие, пока не встанут сидящие там или пока чем-нибудь не отведет их, так что никого не останется на месте; и едва отойдут они, немедленно попускает упасть. А если и случится, что иной будет застигнут, делает, что не терпит он никакого вреда. Ибо сим хочет показать бесконечное величие силы Своей.

Все это и подобное этому есть дело Божия промысла общего и на все простирающегося: праведник же имеет над собою неотлучное промышление. Ибо прочим людям Бог повелел по рассудку распоряжаться делами своими и с Божиим промышлением соединять и свое ведение; праведник же не имеет нужды в сем ведении для распоряжения делами своими, потому что вместо ведения сего стяжал веру, которой низлагает всяко возношение взимающееся на разум Божий (2 Кор. 10, 5), и ничего из перечисленного выше не устрашится, как написано: праведный яко лев уповая (смел) (Притч. 28, 1), на все дерзая верою, не потому, что искушает он Господа, но потому, что на Него взирает и как бы вооружен и облечен силою Святого Духа. И так как его постоянное попечение о Боге, то и Бог говорит о нем: с ним есмъ в скорби, изму его, и прославлю его; долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое (Пс. 90, 15, 16). Расслабленный и ленивый к делу Его не может иметь такой надежды. Но кто во всем и всегда пребывает в Боге, к Нему приближается добротой дел своих и взор сердца своего непрестанно устремляет к благодати Его, тот может сказать о себе, что сказал божественный Давид: исчезосте очи мои, от еже уповати ми на Бога Моего (Пс. 68, 4). Ему подобает слава, честь и поклонение вовеки! Аминь.

Слово 68. Об отречении от мира и о воздержании от вольного обращения с людьми

Когда возлюбим бегство от мира и удаление от дел мирских, тогда ничто не отделяет нас столько от мира, не умерщвляет в нас страстей, не возбуждает и не оживотворяет нас для духовного, как плач и сердечное с рассуждением болезнование. Ибо лицо благоговейного подражает смирению Возлюбленного. И, напротив, ничто не делает нас столько сообщниками мира, и живущих в мире, и тех, которые в мире преданы пьянству и блуду, и не удаляет нас столько от сокровищ премудрости и познания тайн Божиих, как смехотворство и дерзновенное парение мыслей. И это есть дело блудного демона. Но поелику опытом познал я любомудрие твое, возлюбленный, то умоляю тебя любовью — охраняться от нападения врага, чтобы тебе остроумием речей не остудить в душе своей горячности любви ко Христу, ради тебя вкусившему желчь на древе крестном, и чтобы враг, вместо сладостного оного размышления и дерзновения пред Богом, не стал во время бодрствования твоего наполнять душу твою многими мечтами, а во время сна твоего пленять ее нелепыми грезами, зловония которых не терпят святые Ангелы Божий. И тогда соделаешься ты для других причиной падения, а для себя — острым рожном (т. е. причиной мучения). Посему принуждай себя подражать смирению Христову, чтобы возгорался скорее огонь, Им в тебя брошенный, которым искореняются все движения мира сего, убивающие нового человека и оскверняющие дворы Святого и Всемогущего Господа. Ибо осмеливаюсь сказать с святым Павлом, что мы храм Божий (1 Кор. 3, 16). Посему как чист Сам Бог, очистим храм Его, чтобы возжелал вселиться в нем, и как Сам Он свят, освятим и храм; украсим его всякими добрыми и честными делами, облагоухаем его благоуханием покоя воли Божией, чистой и сердечной молитвой, каковой невозможно приобрести общением в частых мирских волнениях. И таким образом, облако славы Его приосенит душу, и свет величия Его воссияет внутри сердца, и исполнятся радости и веселия все обитатели селения Божия, а наглые и бесстыдные исчезнут от пламени Святого Духа.

Поэтому укоряй непрестанно самого себя, брат, и говори: «Увы, окаянная душа! Приблизилось время отрешения твоего от тела. Для чего увеселяешься тем, что сегодня же должна будешь оставить, и чего не увидишь вовеки? Обрати внимание на прежнюю свою жизнь, размысли, что ты соделала, почему так делала, и каковы дела твои, с кем провела дни жизни своей, или кто воспользовался трудом делания твоего на земле, кого возвеселила ратоборством своим, чтобы вышел он в сретение твое при исшествии твоем из мира, кого усладила во время течения своего, чтобы упокоиться тебе в пристани его, для кого бедствовала трудясь, чтобы прийти к нему с радостью, кого приобрела другом в будущем веке, чтобы приял тебя во время исшествия твоего, на каком поле работала по найму, и кто отдаст тебе плату на заходе солнца при уходе твоем?»

Испытай себя, душа, и рассмотри, в какой земле удел твой, и миновала ли ты поле, которое делателям плодоприносит горесть; со стенанием и скорбью возгласи и возопи, — чем упокоевается Бог твой паче жертв и всесожжении. Уста твои да источают болезненные гласы, какими услаждаются святые Ангелы; омочи ланиты свои слезами очей твоих, чтобы почил в тебе Святой Дух и омыл тебя от скверны порока твоего; умилостиви Господа твоего слезами, чтобы пришел к тебе; призови Марию и Марфу, да научат тебя плачевным гласам. Возопи ко Господу:

«Господи Иисусе Христе, Боже наш, плакавший над Лазарем и источивший над ним слезы скорби и сострадания, приими слезы горести моей. Страданием Твоим исцели страсти мои; язвами Твоими уврачуй мои язвы; Кровью Твоею очисти мою кровь и с телом моим сраствори благоухание Твоего животворящего Тела. Та желчь, какой напоили Тебя враги, да усладит душу мою от горести, какой напоил меня соперник. Тело Твое, распростертое на древе крестном, к Тебе да возвысит ум мой, увлеченный демонами долу. Глава Твоя, преклоненная на кресте, да вознесет мою главу, заушенную супостатами. Всесвятые руки Твои, пригвожденные неверными ко кресту, к Тебе да возведут меня из бездны погибели, как обетовали всесвятые уста Твои. Лицо Твое, приявшее на себя заушения и заплевания от проклятых, да озарит мое лицо, оскверненное беззакониями. Душа Твоя, которую, быв на кресте, предал Ты Отцу Твоему, к Тебе да путеводит меня благодатью Твоей. Нет у меня болезнующего сердца, чтобы взыскать Тебя; нет у меня ни покаяния, ни сокрушения, которыми вводятся чада в собственное свое наследие. Нет у меня, Владыко, утешительных слез. Омрачился ум мой делами житейскими и не имеет сил с болезнованием возвести к Тебе взор. Охладело сердце мое от множества искушений и не может согреться слезами любви к Тебе. Но Ты, Господи Иисусе Христе Боже, сокровище благ, даруй мне покаяние всецелое и сердце неутомимое, чтобы всей душой выйти мне на взыскание Тебя. Ибо без Тебя буду и чужд всякого блага. Посему даруй мне, Благий, благодать Твою. Безлетно и вечно изводящий Тебя из недр Своих Отец да обновит во мне черты образа Твоего. Оставил я Тебя; Ты не оставь меня. Отошел я от Тебя; Ты прииди взыскать меня и введи меня на пажить Твою, сопричти меня к овцам избранного стада Твоего, препитай меня злаком Божественных таинств Твоих вместе с теми, у которых чистое сердце их — обитель Твоя, и в нем видимо облистание откровений Твоих — это утешение и эта отрада для потрудившихся ради Тебя в скорбях и в многоразличных муках. Сего облистания да сподобимся и мы по Твоей благодати и по Твоему человеколюбию, Спасителю наш, Иисусе Христе, во веки веков! Аминь».

Слово 69. О том, что безмолвникам полезно не иметь забот, и вредны входы и выходы

Человек многопопечительный не может быть кротким и безмолвным; потому что необходимые причины обременяющих его дел принуждают его невольно, хотя бы и не хотел, заниматься ими и проводить в них время и расточают его тишину и безмолвие. Посему иноку должно поставить себя пред лицом Божиим и всегда непреложно возводить око свое к Богу, если истинно хочет охранить ум свой, очистить и прекратить малые, вкрадывающиеся в него движения и научиться в тишине помышлений различать входящее и исходящее. Многочисленные попечения иноков служат признаком их расслабления в готовности к деланию заповедей Христовых и обнаруживают их оскудение в Божественном.

Без освобождения от забот не ищи света в душе своей, ни тишины и безмолвия при расслаблении чувств своих. Где есть попечения о делах, не умножай попечений своих — и не найдешь парения в уме своем или в молитве своей. Без непрестанной молитвы не можешь приблизиться к Богу. После же труда молитвенного возложение на ум нового попечения производит расточение мыслей.

Слезы, ударение себя по голове во время молитвы и падание ниц с горячностью пробуждают в сердце горячность сладости своей, и сердце с похвальной восторженностью воспаряет к Богу и взывает: возжада душа моя к Тебе, Богу крепкому Живому; когда прииду и явлюся лицу Твоему, Господи (Пс. 41, 3)? Кто пил вина сего и потом лишился оного, тот один знает, в каком бедственном состоянии оставлен он и что отнято у него по причине расслабления его.

О, какое зло для живущих в безмолвии — и лицезрение людей и беседа с ними! Подлинно, братия, гораздо хуже, нежели для не соблюдающих безмолвия. Как сильный лед, внезапно покрыв древесные почки, иссушает их и уничтожает, так свидания с людьми, хотя бы оные быливесьма кратковременны и допущены, по-видимому, с доброй целью, иссушают цветы добродетелей, только что расцветшие от срастворения безмолвия, нежно и обильно окружающие древо души, насажденное при исходищих вод покаяния (Пс. 1, 3). И как сильный иней, покрыв собою едва выросшую из земли зелень, пожигает ее, так и беседа с людьми пожигает корень ума, начавший производить от себя злак добродетелей. И если вредит обыкновенно душе беседа с людьми в ином воздержными, а в ином имеющими малые только недостатки; то не гораздо ли более вредны разговор и свидание с людьми невежественными и глупыми, не говорю уже — с мирянами? Как человек благородный и почтенный, когда упивается, забывает свое благородство, и бесчестится его состояние, и осмеянию подвергается честь его за чуждые помыслы, вошедшие в него от вина, так и целомудрие души возмущается лицезрением людей и беседой с ними, забывает образ охранения своего, в мысли у человека изглаждается намерение воли ее, и искореняется всякое основание похвального устроения.

Посему, если беседа и рассеяние себя с пребывающим в безмолвии, случающиеся при парении мыслей, или даже одно приближение к этому, чтобы только увидеть или услышать то, что входит вратами зрения или слуха, достаточны для того, чтобы произвести в человеке холодность и омрачение ума для Божественного, и если краткий час может причинить столько вреда воздержному иноку, — что сказать о всегдашних свиданиях и долговременном в этом коснении? Испарение, исходящее из чрева, не позволяет уму принимать в себя Божественное познание, но омрачает его подобно туману, подымающемуся из влажной земли и омрачающему воздух. Также и гордость не понимает, что ходит во тьме и не имеет понятие о мудрости. Ибо как ей и понимать это, когда пребывает в своем омрачении? Посему-то омраченным помыслом своим и превозносится она выше всех, будучи всех ничтожнее и немощнее и будучи неспособна познавать пути Господни. Господь же сокрывает от нее волю Свою, потому что не восхотела она ходить путем смиренных. Богу же нашему да будет слава во веки веков! Аминь.

Слово 70. О путях, приближающих к Богу и открывающихся человеку из приятности дел ночного бдения, и о том, что делатели оного все дни жизни своей питаются медом

Не думай, человек, чтобы во всем иноческом делании было какое-либо занятие важнее ночного бдения. Подлинно, брат, оно и важнее и необходимее всего для воздержного. Если у подвижника не будет рассеяния и возмущения делами телесными и попечением о преходящем, но соблюдет он себя от мира и бдительно охранит себя, то ум его в краткое время воспарит как бы на крыльях, и возвысится до услаждения Богом, скоро приидет в славу Его, и по своей удободвижности и легкости плавает в ведении, превышающем человеческую мысль. Если монах с рассудительностью пребывает во бдении, то не смотри на него как на плотоносца. Ибо подлинно это дело ангельского чина. Невозможно, чтобы те, которые всю жизнь проводят в этом занятии, оставлены были Богом без великих дарований за их трезвенность, бодрственность сердца и попечительное устремление к Нему помыслов своих. Душа, трудящаяся над тем, чтобы пребывать в сем бдении и благоприлично живущая, будет иметь херувимские очи, чтобы непрестанно возводить ей взор и созерцать небесное зрелище.