Аскетика. Том I

Блажен, кто удалился от мира и от тьмы его и внимает себе единому. Ибо прозорливость и рассудительность не могут действовать в том или служить тому, кто проводит жизнь в делах суетных. Да и как возмущаемая его рассудительность в состоянии будет различать, что должно? Блажен, кто вышел из помрачения упоения своего и на других усматривает, какова ненасытимость сим упоительным чадом! Тогда познает он собственный свой стыд. А пока человек носит в себе чад упоения грехами своими, сколь благолепным кажется ему все, что ни делает он! Ибо, как скоро природа выходит из своего чина, то все равно — упоена ли она вином, или похотями, потому что то и другое выводит из надлежащего состояния, и тем и другим одинаковое разжжение производится в теле, вмещающем в себе это; хотя способы различны, но смешение одно. И хотя одинаково изменение, но различия причин бывают не равные, различаются же они и по восприимчивости каждого.

За всякой отрадой следует злострадание, и за всяким злостраданием ради Бога следует отрада. Если все, что есть в этом мире, подлежит тлению, а тление и здесь, и в будущем веке, и во время исхода бывает от противоположных причин, и наипаче от непотребного сластолюбия или от противодействующего сему сластолюбию злострадания, претерпеваемого чрез святость; то Бог и сие устрояет по человеколюбию, чтобы или во время самого пути, или в конце его вкусить нам сей муки и тогда уже, по богатой милости Его, перейти ее как некое воздаяние, а другое как залог. Ибо не возбраняет (Бог) приобретать доброе даже до последнего часа; злое же действительно возбраняет тем, что достойный муки подвергается каре, как написано. Наказуемый здесь за свой срам вкушает своей геенны.

Остерегайся собственной своей свободы, предшествующей порочному рабству. Остерегайся утешения, предшествующего брани. Остерегайся ведения, предшествующего встрече с искушениями, а что всего чаще бывает, желания (сей встречи), прежде совершения покаяния. Ибо, если все мы грешники и никто не выше искушений, то ни одна из добродетелей не выше покаяния; потому что дело покаяния никогда не может быть совершенно. Покаяние всегда прилично всем грешникам и праведникам, желающим улучить спасение. И нет предела усовершению, потому что совершенство и самых совершенных подлинно несовершенно. Посему-то покаяние до самой смерти не определяется ни временем, ни делами. Помни, что за всяким наслаждением следует омерзение и горечь.

Остерегайся радости, с которой не соединена причина к изменению. Ибо всего того, что имеет скрытое смотрение свыше, не можешь ты постигнуть и познать предела и причины изменения его. Бойся тех, о ком предполагаешь, что идут прямым путем; потому что они, как говорится, ходят вне пути. Тот, Кто премудро умеет управлять кораблем мира, во все, что в мире, вложил изменяемость; и что вне этого, то — тень.

За ослаблением членов следует исступление и смущение помыслов; за неумеренным деланием — уныние, и за унынием — исступление. Но одно исступление отлично от другого. За первым исступлением — от ослабления — следует блудная брань, а за исступлением от уныния — оставление безмолвной своей обители и перехождение с места на место. Умеренному же и с притрудностью совершаемому деланию нет цены. Умаление в этом умножает сладость, а неумеренность умножает исступление. Претерпи неразумие естества твоего, которое побеждает тебя, брат; потому что уготован ты быть в оной премудрости, имеющей вечный венец начальства. Не бойся смятения в адамовом теле, уготованном быть в оном наслаждении, ведение которого здесь выше ума плотских, быть, когда приидет небесный Образ, т. е. Царь мира. Не смущайся изменением и смятением естества, потому что временно злострадание в этом для приемлющего оное с удовольствием. Страсти подобны собачонкам, которые привыкли быть на мясных рынках и убегают от одного голоса, а если не обратить на них внимания, наступают как самые большие львы. Уничтожай малую похоть, чтобы не питать в себе мысли о силе разжжения ее; потому что временное терпение в малом удаляет опасность в великом. Невозможно преодолеть великого, если не препобедишь маловажного.

Помни, брат, тот чин, в котором будешь и в котором — не эта жизнь, как бы перебирающаяся и движущаяся по влагам, но жизнь, сокрушающая мертвенность. В той жизни нет воспламенения растворения (т. е. разжжения естества), которое потворством сластолюбию доставляет труд младенчествующему естеству. Претерпи труд подвига, в который введен ты для испытания, чтобы приять от Бога венец и упокоиться по исшествии из сего мира. Памятуй и оную отраду, которой нет конца, и жизнь, не потворствующую (страстям), и чин совершенного и непреложного домостроительства, и то пленение, которое понуждает любить Бога и господствует над естеством. Сего (пленения) да сподобимся и мы благодатью Самого Христа, Которому слава с безначальным Отцом и Всесвятым Духом ныне, и присно, и вовеки. Аминь.

Слово 72. О хранении сердца и о тончайшем созерцании

Если пребываешь наедине в келлии своей и не стяжал еще силы истинного созерцания, то поучайся всегда в чтении тропарей и кафизм, памятованием о смерти и надеждой будущего. Все это собирает ум воедино и не позволяет ему кружиться, пока не приидет истинное созерцание; потому что сила духа могущественнее страстей. Поучайся и о надежде будущего, памятуя о Боге; старайся хорошо уразуметь смысл тропарей и остерегайся всего внешнего, что побуждает тебя к похоти. А вместе с тем храни и то малое, что совершается тобою в келлии твоей. Испытывай всегда помыслы свои и молись, чтобы во всем житии своем стяжать тебе очи, от сего начнет источаться тебе радость; и тогда обретешь такие скорби, которые сладостнее меда.

Никто не может победить страсти, разве только добродетелями ощутительными, видимыми; и парения ума никто не может преодолеть, разве только погружением в духовное ведение. Ум наш легок, и если не связан каким-либо помышлением, не прекращает парения. А без усовершения в сказанных выше добродетелях невозможно стяжать сие хранение; потому что, если не победит кто врагов, не может быть в мире, и если не воцарится мир, как можно обрести то, что хранится внутри мира? Страсти служат преградой сокровенным добродетелям души, и если не будут они низложены прежде добродетелями явными, то за ними невидимы добродетели внутренние. Ибо тот, кто вне стены, не может жить с тем, кто внутри стен. Никто не видит солнца во мраке, и добродетели — в естестве души, при продолжающемся мятеже страстей.

Молись Богу, чтобы дал тебе ощутить желание Духа и вожделение Его. Ибо, когда приидут в тебя это ощущение и вожделение Духа, тогда отступишь от мира и мир отступит от тебя. Сего же невозможно кому-либо ощутить без безмолвия, подвижничества и пребывания в определенном для сего чтении. Без этого не ищи и того, ибо, если будешь искать, то оное постепенно изменяется и делается телесным. Разумеющий — да разумеет! Премудрый Господь благоволил, чтобы в поте снедали мы хлеб сей; и соделал сие не по злобе, но чтобы не было у нас несварения, и мы не умерли. Ибо каждая добродетель есть матерь следующей добродетели. Поэтому, если оставишь матерь, рождающую добродетели, и пойдешь искать дочерей прежде, нежели отыщешь матерь их, то оные добродетели оказываются для души ехиднами. Если не отринешь их от себя, то скоро умрешь.

Слово 73. О признаках и действиях любви к Богу

Любовь к Богу естественно горяча, и когда нападет на кого без меры, делает душу ту восторженной. Поэтому сердце ощутившего любовь сию не может вмещать и выносить ее, но, по мере качества нашедшей на него любви, усматривается в нем необычайное изменение. И вот ощутительные признаки сей любви: лицо у человека делается румяным и радостным, и тело его согревается. Отступают от него страх и стыд, и делается он как бы восторженным. Сила, собирающая воедино ум, бежит от него, и бывает он как бы изумленным. Страшную смерть почитает радостью, созерцание ума его никак не допускает какого-либо пресечения в помышлении о небесном. И в отсутствии, не зримый никем, беседует как присутствующий. Ведение и видение его естественные преходят, и не ощущает чувственным образом движения, возбуждаемого в нем предметами; потому что, хотя и делает что, но совершенно того не чувствует, так как ум его парит в созерцании, и мысль его всегда как бы беседует с кем другим.

Сим духовным упоением упоевались некогда апостолы и мученики; и одни весь мир обошли, трудясь и терпя поношение, а другие из усеченных членов своих изливали кровь, как воду; в лютых страданиях не малодушествовали, но претерпевали их доблестно, и, быв мудрыми, признаны безумными. Иные же скитались в пустынях, в горах, в вертепах, в пропастях земных, и в нестроениях были самые благоустроенные. Сего безумия достигнуть да сподобит нас Бог!

Если до вшествия во град смирения примечаешь в себе, что успокоился ты от мятежа страстей, то не доверяй себе: ибо враг готовит тебе какую-нибудь сеть; напротив того, после покоя жди великой тревоги и великого мятежа. Если не пройдешь всех обителей добродетелей, то не встретишь покоя от труда своего и не будешь иметь отдохновения от вражеских козней, пока не достигнешь обители святого смирения. Сподоби и нас, Боже, достигнуть оной Твоей благодатью! Аминь.

Слово 74. О видах добродетелей

Подвижничество есть матерь святости, от которой рождается первое изведание ощущения тайн Божиих, что называется первой степенью духовного познания. Никто да не прельщает сам себя и да не мечтает о предугадываниях. Ибо душа оскверненная не входит в чистое царство и не сочетавается с духами святых. Доброту целомудрия твоего угладь слезами, постами и внутренним безмолвием. Малая скорбь ради Бога лучше великого дела, совершаемого без скорби, потому что добровольная скорбь дает доказательство веры любовью; а дело покоя бывает следствием пресыщения сознания. Поэтому святые, из любви Христовой, показали себя благоискусными в скорбях, а не в покое, потому что совершаемое без труда есть правда людей мирских, которые творят милостыню из внешнего, сами же в себе ничего не приобретают. Но ты, подвижник и подражатель страданиям Христовым, подвизайся сам в себе, чтобы сподобиться тебе вкусить славы Христовой. Ибо, если с Христом страждем, то с Ним и прославимся (Рим. 8, 17). Ум не спрославится с Иисусом, если тело не страждет за Христа. Поэтому, кто небрежет о славе человеческой, тот сподобляется славы Божией, и вместе с душой прославляется и тело его. Ибо слава тела есть целомудренная покорность Богу, а слава ума есть истинное созерцание Бога. Истинная покорность двояка: в делах и в поношении. Посему, когда страждет тело, состраждет с ним и сердце. Если не знаешь Бога, невозможно возбудиться в тебе любви к Нему. Не возможешь возлюбить Бога, если не узришь Его. А видение Бога есть следствие познания Его, потому что видение Его не предшествует знанию Его.