Аукцион начнется вовремя

– Кто он?

– Сосновский Мечислав Давыдович. Удалось установить следующее: во время войны сотрудничал с оккупантами, по отбытии наказания сменил документы. Шесть лет назад приехал в наш город под фамилией Лохов. Выдал себя за родственника девочки - сироты Галины Лоховой, а два года тому назад устроился сторожем на склад.

– Лихо!
– оценил Вавилов ворчливо.
– И мы молодцы, хорошо службу ведем... Девочка знает обо всем?

– О том, что он ей никакой не родственник, не знает. Сейчас ей девятнадцать, Петр Кузьмич. Виктория Лохова, работает манекенщицей. Имя Виктория у нее как псевдоним.

– Ну-ну, бывает... Лохов этот до сих пор не обнаружен, я так понимаю?

– Нет, не обнаружен. Хотя есть основания полагать, что из города ему выбраться не удалось, - Бутырцев помедлил, ожидая реакции. Не дождался и продолжил.
– В целях его скорейшего обнаружения подключили новых сотрудников. Принимаем все меры.

– Еще варианты были в проверке?

– У Томилина при задержании обнаружена бумажка со служебным телефоном старшего товароведа Самохина. Это принялось нами во внимание, но сегодня Самохин по собственной инициативе сдал сто пятьдесят соболиных шкурок, обнаруженных им утром в багажнике лично ему принадлежащей автомашины. Самохина мы намеренно задержали.

– Ага, предполагаете, что на него тень наводили?
– оживился Вавилов.

– Уверены. Я уверен, - поправился Бутырцев.
– Но так же считает Пионер.

– Кстати, я все хотел спросить, почему вы его именно этаким образом зашифровали?
– впервые за весь разговор разрешил себе улыбнуться начальник управления.
– Мужчина серьезный.

– Ну, наш передовой разведчик, поэтому... Мы его сразу включили в работу, но работает он обособленно, поддерживая связь с нашей группой.

– Передайте, чтобы чересчур не зарывался, я его по делу с валютой помню! Лихость, она иногда боком выходит. Аукцион открывается через два дня, Николай Афанасьевич, а положение сложное и неясное. Может быть, нуждаетесь в помощи, так скажите, тут стесняться не к месту. Подошлем еще людей.

– Людей достаточно. Толкотня тоже делу не подмога, - рассудил подполковник.
– Сделаем все возможное, товарищ генерал. И часть невозможного, если необходимость заставит. Очень важно найти Лохова-Сосновского. Очень!

– Так это вы не мне объясняйте, - снова нахмурился Вавилов.
– Я не рассуждений жду, а результатов!

– Тогда разрешите идти добывать результаты?
– приподнялся Бутырцев. Здесь я их не найду.

– Идите. И почаще меня информируйте, чтобы в полном курсе я был! Такие секреты развели, будто отдельную службу организовали.

– Слушаюсь, почаще, товарищ генерал!

Из подворотни на проезжую часть слишком резко выехал фургон, водитель троллейбуса отвернул, и слетевшая штанга с лязгом ударила по проводам. Посыпался сноп искр.

Елена Андреевна невольно отскочила подальше, а потом на другой стороне улицы увидела Мальцева.

– Виктор Сергеевич!
– Она взмахнула рукой.
– Виктор!

Не слыша ее, Мальцев разговаривал с лохматым парнем в джинсовом костюме, затем тот сел в "Волгу" и уехал.

А Мальцев пошел по другой стороне улицы и, подойдя к углу дома, уже собирался свернуть за него, и Русанова поднесла согнутые пальцы ко рту. Свистнула.

– Нет, это ни на что не похоже!

– отшатнулся, вздрогнув, стоявший рядом прохожий.

И на той, и на этой стороне обернулись несколько человек, Мальцев тоже, и она опять помахала ему.

– Между прочим, подача звуковых сигналов в городе-герое Ленинграде запрещена, - перейдя улицу, сказал Мальцев. Теперь они стояли рядом. Здравствуйте.

– Извините за такой способ окликать, но я крикнула, а кругом шум стоит. Уже два дня вас не вижу, только один раз и то издали. Вы... решили совсем меня не замечать?
– тихо закончила Русанова.

– Я решил на вас жениться, когда минует эта катавасия с аукционом, сказал Мальцев и, взяв ее за плечи, отодвинул, давая дорогу стайке ребят, ломившихся против течения толпы.
– Но если я сейчас не поем, то рухну у ваших ног, и вам станет неудобно.

– Не надо рушиться, - попросила Елена Андреевна.
– И опрометчиво говорить ничего не надо. Я тоже шла пообедать, но я в столовую шла. Как она вам покажется, не знаю.

– Мне сейчас все покажется. Далеко столовая?

– Не близко, две остановки. Правда, рядом ресторан, но там всегда очередь в это время.

– Пойдемте в ресторан, если рядом. Осилим, я думаю.

У ресторана томились ожидающие. Мальцев отвел Русанову в сторонку, решительно протиснулся к двери и постучал.

– Куда? Мест нет, - приоткрыл створку привратник пищерая.

– Да ты что, не узнал меня, хозяин? Я к метру.

– А-а... Проходите. Вон он стоит.

Метрдотель был среднего роста, ему пришлось смотреть на вошедшего снизу вверх, и это сразу обеспечило Мальцеву некоторое преимущество.

– День добрый, я от Иванова, - небрежно оглядел зал Мальцев.
– Мне с переводчицей необходимо быстро поесть: через час у нас пресс-конференция с Анри Бейлем.

– Все понял. Катенька! Посади товарищей, обслужи экспрессно, распорядился метрдотель. И когда Мальцев возвращался к дверям, придержал официантку: - Все внимание! Поняла?

Проведя Русанову в зал, Мальцев придвинул ей стул, сел напротив. Сразу подошедшая официантка положила меню, поставила тарелочку с хлебом.

– До чего она прытко... Как вам удалось?
– спросила Елена Андреевна, когда та отошла.

– Мы от Иванова. И торопимся на пресс-конференцию с Анри Бейлем.

– С кем, с кем?
– прыснула Русанова.
– А кто такой Иванов?

– Понятия не имею... Метрдотель тоже. Но прием срабатывает безотказно, плюс иностранная фамилия. Что будем есть?

– Все равно, - если бы она видела со стороны, как глядит на него, то застыдилась бы наверняка.
– Что хотите.

– Тогда лангеты, это в любом случае мясо... Мы готовы, Катенька! Нам минеральную воду, овощные салаты, холодную рыбу, лангеты и после всего кофе-гляссе. Крепкого ничего не будем, поскольку алкоголь - яд... Чему вы смеетесь, Лена? И у вас шрамик над бровью, а я и не замечал.

– Это память о Ялте. Море слегка штормило, на стоянке катеров садились до Симеиза, подвернула ногу на трапе и о поручень... А смеюсь сама не знаю чему. Просто хорошее настроение.