Австрийская площадь или петербургские игры

Владимир Викторович позвонил в дверь минут через десять. Он оказался представительным, в черном костюме, с "дипломатом" и радиотелефоном в руках.

Вскоре все жильцы собрались на кухне: Каприеловы - Александр Араратович с Натальей Николаевной и Нина Михайловна с матерью. Гость улыбался и был краток. Дескать, нужна их жилплощадь, но никто в обиде не останется, обе семьи получат по отдельной квартире с доплатой на переезд и за беспокойство. А чтобы не было сомнений, надо сейчас же съездить посмотреть новое жилье, а потом - в кабинет главы администрации, чтобы без обмана оформить все бумаги.

И тут же вручил задатки: столько денег Нина Михайловна никогда в руках не держала.

Уже через полчаса синяя "вольво" с федеральными номерами и правительственной мигалкой мчала ошарашенных соседей на улицу Блюхера. Ненадолго остановившись у дома 31, где Нина Михайловна посмотрела свою будущую квартиру, они поехали дальше, на проспект Испытателей. Увиденное там ввело супругов Каприеловых в изумленное состояние, которое не поколебалось оттого, что подписание документов состоялось не у главы района, как было обещано, а в кабинете какого-то заместителя.

В четверг Владимир Викторович пришел с готовыми договорами о приватизации жилой площади, а на следующий день Чашины и Каприеловы получили их на руки с жирными штампами Горжилбюро.

После двухдневной паузы, пришедшейся на выходные, все тот же Владимир Викторович пригнал три фургона с ловкими и вежливыми грузчиками, и уже к вечеру обе семьи оказались в новых квартирах. Только после этого Владимир Викторович дал им подписать последние бумаги. Согласно договору купли-продажи их бывшая квартира перешла к новому владельцу по балансовой стоимости в 36 миллионов рублей старыми. Нина Михайловна только мельком взглянула на имя покупателя, точнее покупательницы. В купчей значилось ничем не примечательное для Чашиной имя Галины Николаевны Кравцовой.

* * *

Она позвонила через неделю, когда Петр в обычной суматохе уже заканчивал работу.

– Это Ира, - сказала она, - Ира Монахова.

– Да, здравствуйте, - вежливо ответил Петр, так и не вспомнив, с кем говорит.

– Вы у меня одежду оставили - рубашка, брюки... Скажите куда, я принесу. Все чистое, я выстирала и погладила...- заторопилась она, уловив сухость в его тоне.

Петр не отключил динамик, и разговор слышали все в комнате.

– Ну, ты даешь, Андреич, - ухмыльнулся Чернов,- портками бросаться не каждый сможет!

– Может быть, вы зайдете ко мне?
– Петр отключил трансляцию и прикрыл рукой трубку. Он вдруг почувствовал смущение.

Ира неожиданно согласилась и, когда Петр продиктовал свой адрес, сказала:

– Это же совсем рядом, я живу на углу Зверинской...

1.33. ТАПЕРИЧА - НЕ ТО ЧТО ДАВЕЧА

Петр мысленно переодел Пайкина в суконную тужурку, добавив для полноты образа полотенце через руку. Глава администрации стал неотличим от сытого, угодливого приказчика в питерском трактире начала века. Да, именно так выглядели на старинных фотографиях: расторопные, услужливые

– Вы же видите, в каком состоянии район, - громко говорил Пайкин. Когда я принял дела, то обнаружил, что территория практически не убирается. На улицах горы снега, грязь, а в некоторые дворы просто страшно заходить!

– А ведь там дети гуляют, - поддакнул Петр.

– Мы постараемся сделать все, чтобы у детей, когда они вырастут, не было повода для упреков в адрес власти...

– Да, вы уж постарайтесь, - не сдержавшись, буркнул Петр.

– Что вы сказали?

– Я говорю, что не надо ждать, пока они подрастут.

– Да, да, конечно. Мы не ждем, мы работаем! Недавно добавили к нашему социальному комплексу замечательную столовую на 60 мест. Обеды в ней бесплатные - по талонам либо очень дешевые. От силы- 5 тысяч рублей! Зайдете - удивитесь: современное оборудование, жарочные плиты, участок холодных закусок, мини-пекарня - в общем, все, даже туалеты, отделано по евростандарту! В ближайшее время откроем фирменный магазин, начнем торговать дешевыми продуктами с минимальной торговой наценкой.
– Пайкин говорил с искренним увлечением, как о вещах, которые хорошо знает.

– Борис Романович, - прервал его Петр, - но проблемы района и его жителей одними социальными мероприятиями не решишь. Вот, например, состояние квартир...

– Понял.
– Пайкин порылся в бумагах и, достав нужную, стал читать: "В Петроградском районе 1072 жилых дома. Из них 83 процента дореволюционной постройки. Все они нуждаются в капитальном ремонте. А за годы работы прежней администрации реконструировано всего 8 домов".

Он оторвался от бумаги и, посмотрев на Петра, добавил:

– Это практически ничего! К тому же при Кошелеве поощрялась порочная практика так называемого выборочного капремонта. В некоторых домах инвесторы ремонтируют то пять, то восемь квартир. Половину забирают себе. Ясно, что качество ремонта в "своих" и "районных" квартирах очень различается.

– Мы, кстати, получили письмо. Жильцы, кажется, со Зверинской улицы, жаловались, что недавно в их доме одну квартиру отремонтировали, а в других все осталось, как было, - Петр сделал вид, что не знает подробностей, и неза метно включил диктофон, лежащий в кармане.
– Борис Романович, говорите, пожалуйста, погромче - после болезни плохо слышу...

– Говорите, на Зверинской? А какой номер дома?- Пайкин перелистал одну из лежавших перед ним справок.
– Нет, на этой улице никаких ремонтов не проводилось. Разве что сами владельцы за свой счет...

– Жильцы утверждают, что работы вела мэрия для председателя Законодательного собрания Кравцова.
– Петру показалось, что в глазах Пайкина мелькнул испуг.

– Мне рекомендовали вас как очень хорошего журналиста. Скажу только вам и по секрету: это была провокация, это был сговор между Кошелевым и Кравцовым, чтобы опорочить мэра. Целый заговор коммунистов и КГБ.
– Он подозрительно оглянулся и почти слово в слово пересказал последнюю статью Петра.

– Я тоже слышал об этом, - сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, сказал Петр.
– Говорят, там не только обком, там Москва! Всем заправляют из Москвы.

– Вы правы. Но ничего у них не выйдет. Ими уже занялись, очень серьезно занялись.

Петр услышал тихий щелчок - диктофон отключился, видимо, кончилась пленка. Но Пайкин ничего не заметил и продолжал рассказывать. Он говорил так долго, что Петр перестал понимать о чем. Полученной кипы справок и документов за глаза хватало, чтобы, не задумываясь, выстроить связное интервью.