Австрийская площадь или петербургские игры

– У тебя с головкой все в порядке?
– Чернов выразительно покрутил у виска пальцем.

– Если коротко, то в порядке. А если подробней, то полный абзац!

– Давай подробности...

– В мэрии создана комиссия под председательством Чауса. Ее выводы: Кравцов ни в чем не виноват, его оклеветали. Дальше - все, как в моей статье: заговор, КГБ, коммунисты, рука Москвы и всякое такое. Ефремов, как всегда, узнал первым и задним числом оформил отпуск и мое назначение. Хуже всего, что я прозевал дату. Теперь выходит, что в день выхода той статьи главным был Рубашкин. Кстати, кто подписал тот номер?

– Я подписал, точно помню, - сказал Чернов.

– Ефремов позвонил, что задерживается и чтобы его не ждали.
– Помолчав, он добавил:

– Его по большому счету и судить нельзя. Сколько раз он тебя предупреждал, что доиграешься.

– Я и сам понимаю, - уныло согласился Петр.
– А что теперь делать убей Бог, не знаю. Короче: готовь приказ. А там видно будет.

Петр долго сидел, глядя в запыленное, давно не мытое окно. Потом пришла секретарша с подготовленным приказом.

– Я телефониста вызвала, пусть переведет ваши номера в кабинет Главного.

– Зачем?
– удивился Петр.
– Я здесь останусь, пусть сюда звонят.

Она кивнула и, взяв подписанный приказ, ушла к себе. А Петр, полистав блокнот, нашел телефон Микина.

– Александр Вадимович, - сказал он, когда тот снял трубку, - это Рубашкин звонит. Неприятная сложилась ситу ация...

Микин терпеливо выслушал Петра, изредка поддакивая.

– Я вам дам телефон следователя Белова, который включен в бригаду Генеральной прокуратуры. Думаю, он скажет все, что нужно.

* * *

Через день Чернов принес Петру короткое сообщение с ленты ИТАР-ТАСС: "Как стало известно корреспонденту ИТАР-ТАСС, мэрией города завершена проверка обоснованности и законности капитального ремонта квартиры председателя Законодательного собрания. С просьбой о проведении такой проверки в городскую администрацию обратился сам Юрий Кравцов после публикации очерняющих его материалов в одной из независимых петербургских газет..."

– И далась им наша гребаная независимость! Изо дня в день талдычат, раздраженно буркнул Петр.

– Читай, читай. Дальше - больше, - успокаивающе сказал Чернов.

"...Из материалов проверки следует, что в действиях семьи Кравцова противоправности не обнаружено. Однако у комиссии, которую возглавляет заместитель мэра Анатолий Чаус, есть основания полагать, что за проведение одних и тех же работ их исполнители получали двойную плату - как от хозяев квартиры, так и от городских служб. В свою очередь Юрий Кравцов, комментируя сложившуюся ситуацию, подчеркнул, что расценивает ведущуюся против него клеветническую кампанию как часть изощренного заговора с целью дискредитировать органы государственной власти города накануне важнейших политических событий - выборов губернатора Санкт-Петербурга и Президента России.

Именно поэтому, заявил Кравцов, против него возбуждено уголовное дело, которое ведет Генеральная, а не городская прокуратура.

– Я не чувствую за собой никакой вины и намерен отстаивать свои честь и достоинство. Надеюсь, что правоохранительные органы не останутся в стороне и немедленно возбудят против клеветников и их подстрекателей уголовное дело, - сказал Юрий Анатольевич".

– Печатай, - сказал Петр Чернову, но, вспомнив разговор со следователем Беловым, передумал.
– Впрочем, подожди, я напишу комментарий. Где наша не пропадала!

Слова сами ложились на бумагу: "Комиссия во главе с заместителем мэра Чаусом долго искала следы так называемых "противоправных действий Ю.А. Кравцова и членов его семьи". Да так и не нашла.

– Какие же следы искала комиссия Чауса?
– недоумевал в беседе с нами следователь межведомственной следственно-оперативной группы Генпрокуратуры Иван Иванович Белов.
– Ведь там, где они ищут следы, мы уже ведем следствие. Все документы, относящиеся к ремонту квартиры Кравцова, давно изъяты и находятся у нас. А если сотрудники заместителя мэра Чауса что-то и обнаружили, то они обязаны - по закону обязаны!
– представить их следствию.

Услышав наш вопрос о том, что будет, если Кравцов обратится в суд с иском о защите чести и достоинства, следователь Белов развел руками: "Исков бояться - следствие не начинать!"..."

– Ну, что, Алеха, вперед и с песнями?
– спросил Петр, отдавая Чернову рукопись.

Тот прочитал и отчаянно махнул рукой:

– Перед таким делом самое время - по полтинничку... и даже дважды!

Но выпить они не успели. Пришел новый корреспондент, Саша Ерофеев.

– Петр Андреевич, я только что от Яковлева. Он собрал несколько журналистов и заявил, что будет участвовать в выборах, - смущаясь, сказал он.

– Текст, давай текст!
– в один голос закричали Петр с Черновым.

– Вот, я тут написал по дороге, - Ерофеев протянул мятый листок. Это была маленькая заметка с замысловатым заголовком - "Правая рука" бьет в самое сердце":

"Первый заместитель мэра Владимир Яковлев принял окончательное решение баллотироваться на пост главы исполнительной власти Санкт-Петербурга. Иными словами, он пошел против своего непосредственного начальника. О разногласиях с мэром Яковлев корректно умолчал, ограничившись только рассказом о своей беседе с Собчаком: "Анатолий Александрович много говорит о демократии, но когда у нас состоялся откровенный и конфликтный разговор, демократия осталась далеко в стороне".

– Давай, ставь на самое видное место!
– велел Петр Чернову.
– Снявши голову, по волосам не плачут!

И со злорадством подписал оба материала: "Срочно, в номер. И.о. главного ред-ра П. Рубашкин".

1.34. ВЕСНА ТАКАЯ ВЫДАЛАСЬ, ТАКИЕ ДНИ НАСТАЛИ!

Ира торопилась, и Петр не просил ее остаться. Знал, что бесполезно. Их встречи в последнее время были короткими, а ласки равнодушными, без тепла и, порой казалось Петру, без желания. Как будто по привычке. Иногда закрадывалась мысль, что они больше не нужны друг другу. В прихожей Петр протянул Ире несколько купюр. Он давал ей деньги уже давно, скорее, от чувства непонятной самому вины и жалости. Поначалу она отказывалась, потом перестала. Правда, в последнее время денег отчаянно не хватало.

После ее ухода Петр допил бутылку вина и сразу провалился в тяжелый, бесчувственный сон. Под утро услышал голос Насти.

– Папа, расскажи что-нибудь - говорила она, чуть шепелявя, как в детстве, - расскажи что-нибудь, ты так давно ничего не рассказывал.

– Так ты уже выросла и все-все знаешь, - Петр слышал себя ясно, но как бы издалека.

Он проснулся часов в восемь от тишины и одиночества темной квартиры. Пахло пылью и застарелым.

"Надо бы нанять уборщицу", - вяло подумал Петр, но в который раз решил отложить неприятные заботы до лучших времен.