Автомобиль Иоанна Крестителя

– Скрябин? Александр Николаевич? – выдохнула в ужасе Мура. – Что с ним?

– Речная полиция обнаружила его поздно ночью на быке.

Мура вытаращилась, сосиска повисла на вилке около раскрытого рта.

– На каменной опоре Тучкова моста, – пояснила Елизавета Викентьевна. – Совершенно не понятно, как он там оказался? Мокрый, с шишками и ссадинами, но в больницу ехать отказался. Доставили к Беляеву – он там остановился. Публичное исполнение Третьей симфонии отменил, собрался отбыть в первопрестольную. Не думала, что такой серьезный композитор способен на столь бесшабашную лихость – лазить по мостам в наводнение.

– Не утонул, и то слава Богу. – Мура облегченно откинулась на спинку венского стула. – А утопленники есть?

– Есть. Глаша в булочную ходила, говорит, у Тучкова какую-то девушку полночи речная полиция искала. А в газетах пишут: на Голодае снесло будку, утонул сторож с семьей. Госпожа Ф. сообщила, что вчера вечером из дому ушла ее прислуга и не вернулась.

– А как звали прислугу?

– Не написано, – покорно ответила мать. – Мура, Мурочка, я так беспокоюсь за Брунгильду. Неужели она тебе совсем ничего не рассказала?

– Нет, спит еще. – Мура меланхолично жевала сосиску. – Я не стала ее будить. Думаю, ничего особенного с ней не произошло. Иначе бы она так спокойно не спала.

– Говорить ли ей о господине Скрябине? – Елизавета Викентьевна озабоченно смотрела на младшую дочь. – Она очень огорчится.

Мура подумала.

– Лучше сказать, – решила она, – пусть возвращается к нормальной жизни. А то гениальный композитор совершенно выбил ее из колеи.

– Да, ты права, – согласилась мать. – А сама, что ты думаешь делать сама?

– Поеду в свою контору. Так я быстрее узнаю у Софрона Ильича, где это он разыскал нашу Брунгильду. Да и почему сам развлекался на бале-маскараде.

– Все очень странно, – согласилась профессорская жена, – на Софрона Ильича не похоже. Может, он в кого-нибудь влюблен?

Мура обиделась. Ей и в голову не могло прийти, что ее помощник посвящает свое время, столь ценное для расследования, ухаживаниям за барышнями.

Она встала и обняла мать. Как хорошо иметь умных родителей! Они понимают, что молодость дана не затем, чтобы плесневеть на лекциях по средневековью!

Мария Николаевна оделась и выбралась из дома. По дороге она обдумывала сообщение матери о странной истории со Скрябиным. Очевидно, Брунгильда пережила ночью удивительное приключение.

Через четверть часа она переступила порог конторы детективного бюро «Господин Икс». На звук дверного колокольчика отозвался Софрон Ильич Бричкин.

– Добрый день, Мария Николаевна! – радостно говорил он, принимая ее пальто. – Когда я служил в артиллерии, в такие дни мы всегда проводили учебные стрельбы. Холодно и ясно. Воздух прозрачный. Видимость превосходная. Ну, конечно, не при таком ужасном ветре.

– Где ваш маскарадный костюм? – перебила его Мура. – И как вы объясните все происшедшее?

Бричкин вздохнул.

– Вам придется набраться терпения, Мария Николаевна, за минувшие сутки много чего случилось.

Мура устроилась за своим столиком и сложила руки на столешнице подобно прилежной гимназшлке.

– А время у нас есть?

– Так точно. – Бричкин щелкнул каблуками.

– Тогда докладывайте. Я слушаю.

Рассказ Бричкина поверг Муру в шок. Неужели Брунгильда с господином Скрябиным отправились во владения графа д'Ассейна? Неужели композитор привез сестру в западню, где ее заперли и откуда она так удачно бежала, а сам скрылся и был наказан стихией?

На эти вопросы, понимала Мура, Софрон Ильич ответить не мог. Он и сам терялся в догадках, каким образом Брунгильда оказалась взаперти.

Однако из сказанного Бричкиным становилось ясно, что сообщники филипповской горничной Настасьи, собравшиеся в задних комнатах паноптикума, связаны с графом д'Ассейном! И вполне возможно, что убийца ученого, способного взорвать Константинополь, был там, в особняке!

– Ума не приложу, – сказал Бричкин, – как теперь вычислить заговорщиков из этого чертова паноптикума. Ведь среди них убийца. Разве что Настасью запугать. Горничную.

– Софрон Ильич! – воскликнула Мура. – А не Настасья ли пропала нынешней ночью? В газете написано, что домой не вернулась прислуга госпожи Ф.!

Бричкин побледнел.

– Они ее убрали! Убили и бросили в Неву. Она их соучастница и свидетель. И во всем виноват я. Я ее вспугнул.

– Ужасно. – Мура прикусила нижнюю губу. – Мы в тупике. Госпожа Филиппова может нас обвинить в похищении ее служанки.

Бричкин вмиг покрылся испариной. Он достал из кармана платок. Вместе с платком на пол вывалились визитки, полученные им в доме госложи Филипповой. Мура собрала их с пола.

– Вы их уже изучили? – спросила она. – Или нет?

– Не успел, – виновато признался Бричкин. – Только мельком взглянул.

– Дайте я посмотрю. – Мура решительно завладела визитками и разложила их на своем столике. – Так, Менделеев, Павлов, Полянский, Бехтерев, Фоворский, Копелевич, Астраханкин – тот самый, пациент Клима Кирилловича. Так… профессор медицины Кистяковский, профессор электротехники… Джакомо Джаманти. А это?

Она крутила в руках шершавую на ощупь визитку, на которой были вытеснены серебряные снежинки, а может быть, серебряные крестики, а может быть, звездочки восьмиконечные… Демидов-младший. ..

– Неужели вы никого не узнали там, ночью, в зале особняка господина д'Ассейна? – спросила она в отчаянии.

Бричкин почесал затылок, в его синих, окруженных черными ресничками глазах появилось виноватое выражение.

– Трудно сказать. Теперь думаю, может, и были там все эти Астраханкины и Демидовы… И дамочка там очень энергичная была.

– Меня беспокоят снежинки-звездочки, – призналась Мура, – они похожи на звезду на вашем маскарадном костюме.

Бричкин захлопал глазами.

– Несите ваш костюм сюда, – велела Мура. – Вы его осматривали?

Бричкин устремился в смежную комнатушку, где хранилось их сыскное снаряжение и небольшой гардероб, нужный для обычных в сыскном деле переодеваний, и принес плащ.

Мура разложила наряд на столе. Черная плотная ткань оказалась шерстяной. Поверх ткани, на груди, аккуратно и искусно нашита восьмиугольная звезда. Края плаща свисали со стола, Мура приподняла один из них, чтобы обследовать швы. Как она и предполагала, справа оказался потайной кармашек… А там…

Сотрудники частного детективного бюро «Господин Икс» уставились на извлеченную из кармана находку – золотой перстень с печаткой. На гладкой поверхности глубокий рельеф: четырехугольник с вогнутыми концами с выпуклым бугорком в центре. По окружности какая-то надпись. Софрон Ильич вытащил из верхнего ящика стола лупу, и сквозь увеличительное стекло оба по очереди прочли «cavalieri di grazzia».