Авторская энциклопедия фильмов. Том II

Свобода и изобретательность фильма чувствуются уже в его сюжетной конструкции. Есть главный образ, «ствол» в виде 2 светских приемов; от этого ствола ответвляются 5 ветвей, сюжетов, портретов, и каждый представляет собой и частную историю одного человека, и взгляд на общее моральное и психологическое положение в обществе, где доминируют сомнение, усталость, отвращение к себе и склонность к самоуничижению, доведенному до жалости к себе. Несмотря на индивидуальные различия между приглашенными (хотя, по сути, эти различия не так уж и важны), авторы дают почувствовать пассивную сплоченность этого общества, их коллективную ответственность в том крахе, который они сами замечают в себе и в окружающих. Немалой частью содержания Терраса служит своеобразным постскриптумом к истории итальянской комедии — жанра, сыгравшего в Италии 60-70-х гг. такую же роль, что и неореализм в Италии 40-50-х. При том немаловажном отличии, что неореалистические картины создавались при благожелательном одобрении со стороны интеллигенции, тогда как итальянскую комедию эти круги всегда в большей или меньшей степени презирали.

Помимо синтетической конструкции и стремления к подведению итогов, Терраса добавляет в арсенал итальянской комедии трогательный лиризм, которого итальянские комедии всегда сторонились, не изменяя своему нарочито сухому стилю даже в тех случаях, когда сюжеты этих фильмов завершались трагически (см. финал Обгона, II sorpasso*). Сочетание чрезвычайно острой сатиры и трогательности составляет специфическую интонацию Террасы. Эта трогательность порождается автобиографическими мотивами, определенной невыносимостью бытия, которая усиливается в главных героях с приближением старости, и, наконец, той общей для них чертой, которую можно определить как бессильную ясность ума. Больше всего жалости и сочувствия вызывает, конечно же, Галлеацо Бенти (играющий самого себя). Специфическая конструкция сюжета оживляет его лишь на террасе (в начальной и заключительной сценах) и в новелле, которую сценарист пересказывает продюсеру. Он кажется настолько обездоленным, что будто живет только под взглядами других и в рассказываемых ими историях.

С точки зрения сатиры отметим как дополнительное доказательство мастерства сценаристов и их верности самим себе, что 5 главных историй содержат в себе множество сцен, по едкости, эффективности и лаконичности ни в чем не уступающих лучшим новеллам итальянской комедии. Так во 2-й истории (с Мастроянни) есть сцена, когда продвинутый кинокритик самым банальным и пошлым образом реагирует на известие о том, что его 50-летняя теща ждет ребенка. Ему стыдно, он боится скандала и умоляет: «Только не говорите ни слова профессору Помаранджо!» — не зная о том, что Помаранджо и есть отец ребенка. В сюжетной линии персонажа Мастроянни есть также сцена ужина при свечах, когда чувственная и романтичная атмосфера нарушается скрипом тележки, которую толкает перед собой старый трясущийся официант. В 3-й истории есть ошеломляющая сцена, когда огромный кабинет героя Реджани с передвижными стенами за несколько секунд сокращается до крохотных размеров, отражая тем самым потерю персонажем влияния и власти на своем рабочем месте.

Немаловажное место в фильме уделяется женщинам. Однако ни одна не имеет права на собственную сюжетную линию. Они описываются глазами 60-летних мужчин, которые по большей части живут с женщинами гораздо моложе себя, не имея возможности ни угнаться за ними, ни понять их. В бесплодных попытках сделать это они часто втягиваются в странные начинания, чем еще больше подчеркивают свою оторванность от реальности. Несмотря на безжалостность к недостаткам и смехотворности женщин (см. сцену, где персонаж Реджани иронизирует над тем, как Карла (Травина) пресмыкается перед директором телеканала: «Настоящий маленький мужчина!»), женоненавистничество авторов, отягощенное в данном случае конфликтом поколений, не выделяется особо на фоне их общей мизантропии. Что же касается совсем юных персонажей (как, например, персонаж Мари Трентиньян), то тут уже речь идет не столько о конфликте, сколько о глубокой пропасти, как будто новое поколение родилось на другой планете. Со строго кинематографической точки зрения это крайне пессимистичное подведение итогов, похоже, знаменует собой конец кинематографа, популярного одновременно и среди публики, и среди критиков, — кинематографа, к которому очень нежно относятся авторы. Сегодня, 10 лет спустя, Терраса, завещание итальянской комедии, приобретает еще более обобщенное значение, и обращается ко всему кинематографу в целом. «Куда идет кино?» — этот вопрос кинематограф постоянно задает сам себе; в этом глубокомысленном фильме он находит особенно живое и тревожное отражение.

БИБЛИОГРАФИЯ: раскадровка (477 планов) в журнале «L'Avanl-Sc`ene», № 262 (1981) вместе с интервью Аге и Скарпелли.

That Certain Thing Несомненно та вещица

1928 — США (69 мин)

· Произв. COL

 Реж. ФРЭНК КАПРА

· Сцен. Элмер Хэррис

 Опер. Джозеф Уокер

· В ролях Виола Дэйна (Молли Келли), Ралф Грэйвз (Энди Б. Чарлз-мл.), Барр Макинтош (А.Б. Чарлз-старший), Эгги Херринг (миссис Мэгги Келли), Карл Джерард (Брукс), Сид Кроссли (слуга).

Продавщица табака в гостинице пытается прокормить мать и 2 маленьких братьев и мечтает выйти замуж за миллиардера. Судьба сводит ее с сыном владельца сети ресторанов «АБЧ». Результат: взаимная любовь с 1-го взгляда и наспех организованная свадьба. Но отец молодого человека отказывается его понимать. Он перестает снабжать деньгами своего отпрыска; тому же, вынужденному теперь работать, вдруг приходит на ум гениальная идея: продавать рабочим, скудно и уныло питающимся в ресторанах «АБЧ», куда более питательные обеды навынос (предтеча нынешнего фастфуда). Успех предприятия настолько велик, что угрожает сети «АБЧ». Вот почему отец молодого человека хочет выкупить его у сына. Его сын и невестка сумеют вытянуть из него крупную сумму.

 Эта ослепительная картина — 1-й из фильмов, снятых Капрой для студии «Columbia», с которой он не расстанется до 1939 г. Основная часть фильма содержит по гэгу на план и по гэгу на титр. Это одна из самых малоизвестных немых картин Капры. Ее быстрый темп, изобретательность, трезвое и эффективное совершенство актерской игры ставят ее в один ряд с лучшими фильмами режиссера. В одной лишь короткой сцене (героиня под свист и улюлюканье соседей возвращается к матери, всего несколько часов пожив жизнью миллиардеров) Капра вкратце пересказывает будущее содержание одного из своих самых знаменитых фильмов Леди на день, Lady for а Day, 1933. На протяжении всего фильма Капра иронично высмеивает женский карьеризм. Но прежде всего он нападает на жадный и скаредный капитализм (ломтики мяса, тонкие, как папиросная бумага, — символ успеха ресторанов «АБЧ»), который режиссер мечтает заменить на другую разновидность капитализма, щедрую в своем изобилии (предприятие молодоженов кладет в свои обеды навынос куда более жирные куски). Конечно, по своему посылу фильм менее оптимистичен и более тревожен, чем того желал бы Капра (2-й вид капитализма, несомненно, станет со временем таким же безжалостным, как 1-й). В любом случае разносторонняя одаренность режиссера как сочинителя гэгов, наблюдателя за жизнью общества, создателя аллегорических и пророческих притч с удивительной зрелостью проявляется уже в этом фильме.

Them! Они!

1954 — США (93 мин)

 Произв. Warner (Дэйвид Уайсбарт)

· Реж. ГОРДОН ДАГЛАС

· Сцен. Тед Шердеман, Рассел Хьюз, по сюжету Джорджа Уортинга Йейтса

· Опер. Сид Хикокс

· Муз. Бронислав Капер

· В ролях Эдмунд Гвенн (доктор Гарольд Медфорд), Джеймс Уитмор (сержант Бен Питерсон), Джеймс Арнесс (Роберт Грэм), Джоан Уэлдон (доктор Патриша Медфорд), Онслоу Стивенз (генерал О'Брайен), Крис Дрейк (Эд Блэкберн), Сэнди Дешер (девочка), Олин Хаулин (пьяница в больнице), Фесс Паркер (летчик в психиатрической лечебнице).

В пустыне Нью-Мексико полицейские сержант Бен Питерсон и его коллега Эд Блэкберн находят девочку в глубоком шоке, утратившую дар речи. Они также находят разгромленный пассажирский трейлер и разоренную лавку, а также несколько мертвых тел. Блэкберн, оставшись в лавке, погибает в столкновении с неведомым врагом. Судмедэксперт говорит, что в теле одной жертвы содержится муравьиная кислота в количестве, способном убить 20 человек. На место трагедии прибывают доктор Медфорд, направленный министерством сельского хозяйства, и его дочь Патриша. Медфорд изучает следы и подносит к носу девочки флакон с муравьиной кислотой, следя за ее реакцией. В панике девочка кричит: «Они! Они!» Медфорд 1-е время скрывает ужасную гипотезу, которую он вывел из последних событий. Но появление в пустыне гигантского 2,5-метрового муравья подтверждает ее неоспоримо. Радиация, вызванная взрывом 1-й атомной бомбы в пустыне в 1945 г., породила пугающие мутации среди муравьев.

В следующие несколько часов армейские части обнаруживают муравейник и уничтожают его фосфорными бомбами и гранатами с цианидом. Патриша спускается внутрь муравейника (это настоящая спелеологическая экспедиция) и, вместе с отцом, приходит к выводу, что 2 крылатые королевы спаслись по воздуху. Их совершенно необходимо найти и уничтожить, поскольку они способны откладывать яйца. Медфорд показывает документальный фильм о муравьях высокопоставленным чиновникам в Вашингтоне, чтобы те в полной мере ощутили масштаб опасности, нависшей над человечеством из-за появления новой расы гигантских насекомых. Он требует засекретить операцию, чтобы не сеять панику в стране.

Корабль, на котором отложила яйца одна королева, топят силы ВМС. Становится известно, что в Калифорнии пропала огромная партия сахара. Поиски ведутся в этом районе. Местный житель погибает, а 2 его детей исчезают бесследно. Все указывает на то, что новый рассадник расположен в канализационной сети. В Лос-Анджелесе объявлено военное положение. 2 напуганных детей находят неподалеку от муравейника. Бен Питерсон жертвует жизнью ради их спасения. Чудовищ истребляют огнеметами, и доктор Медфорд отмечает, что 1-й атомный взрыв приоткрыл двери в неизведанный мир.