Автово

Куда все разбежались, было неизвестно. Где-то через час показались Наиль с какой-то подругой и принялись медленно танцевать. Конечно, тот факт, что из динамиков вырывались отчаянные звуки рэпа, не играл особой роли. Я из чистого любопытства наблюдал за ними. Однако, когда на девке засверкали ослепительно белые трусы (без шарящих татарских рук здесь не обошлось), мне чего-то стало не интересно, и я пошёл в 210-ую. У них был телевизор, а стало быть, какое-то развлечение. А когда в коридоре послышались знакомые голоса, я выбежал на вновь начавшуюся массовку. Потом, захотев перекусить, мы ворвались в 211-ую. Из-за шкафа раздавалась подозрительная возня и стоны.

— Ну, конечно же, — подумал я, — дверь закрывать совсем не обязательно, — ведь это — общежитие.

Вот и всё! Как-то не верилось, что уже прошёл почти год нашего пребывания в Питере. Время летело очень быстро…

Чтобы народ не расслаблялся, Лариса решила отпраздновать свой день рождения. Правда, собирать она решила не всех, а отдельный контингент. Тусовка намечалась в 207а. Габариты данного помещения не подходили даже для занятия секса втроём, так что же говорить о группе из 7–8 человек. Правда, сексом эта группа вряд ли бы стала заниматься, я думаю, что Лариса, скорее всего, не предусмотрела это мероприятие, но всё равно тусоваться в такой комнате…

Честно говоря, о Ларискином дне рождения я знал, но подарок не покупал, будучи уверенным в том, что меня не пригласят. Владик же и Рябушко нисколько в этом не сомневались. В смысле не в том, что меня, действительно, не пригласят, а в том, что ИХ пригласят. Ну, я ещё понимаю, Владика — близкого друга Ларисы (второго после Васильева), но Рябушко действовал в соответствии со своей наглостью. Мол, подарю подарок, и Лариса, хочешь — не хочешь, позовёт его.

Впрочем, чихал я на этого Рябушко! Лариса к моему величайшему удивлению пригласила и меня. Нет, я, конечно, не считал себя её врагом, но и особо каких-то дружеских чувств не испытывал. Итак, оставив меня удивлённым, Лариса ушла, совершенно не задумываясь над спецификой своего приглашения. Так, для рифмы, скажу, что пригласить она меня соизволила как раз в назначенный день и час. Поистине, так поступить могла только наша Лариса. Через 5 минут начало праздника, а у меня (разумеется) нет никакого подарка. Нет бы ей раньше хоть намёк какой-нибудь сделать.

Неизвестно почему, я полез в шкаф, полагая, что там меня ждёт потрясающий подарок для Ларисы. Но единственное, что я нашёл — это последняя банка яблочного джема.

— Интересно, понравиться ли подарок Ларисе, и потрясёт ли он её? — подумал я. Впрочем, насчёт последнего сомневаться не приходилось. Я ведь знаю, что это за чувство. Ведь мне дарили целую палку колбасы, а уж потрясла она меня, действительно…

Через минуту я постучался в 207а.

— Лариса, — сказал я, когда та вышла, — ты знаешь, я, наверное, не смогу прийти к тебе. Ты меня так поздно предупредила, а у меня подарка нет.

— Да ладно, приходи так!

— Мне неудобно, — я натянул на себя маску застенчивости и олицетворял саму добродетель.

— Всё равно я тебя жду, — ответила Лариска и захлопнула дверь.

— Ну, и по фигу! — думал я, видя, какие расфуфыренные Рябушко и Владя пошли на день рождения. — Оденусь назло по-другому. Владик же испортил своей фланелечкой весь Новый Год, а я чем хуже?

Через минуту на мне были жёлтые пестрящие шорты, ослепительно жёлтая рубашка и старенькие папочкины подтяжки в клеточку. Наверное, в таком виде в детском саду дети выступают на утренниках. А ещё через минуту я уже сидел в 207а и с упоением ловил осуждающие взгляды на своих оголенных ногах.

До последней минуты меня волновал вопрос: как там все разместятся. Оказалось очень даже хорошо. В комнате кроме меня помещались: Лёша, Васильев, Рябушко, Владя, Чеченев и, конечно же, именинница. А немного позже к нам присоединились татары. Итого 9 человек. Больше всех надрались Владя с Рябушко. Причём последний старательно подливал коньяк в чай Владика, отчего тот окосел окончательно…

На этом веселуха второго семестра заканчивалась, и нас ждала очередная сессия Питера — самая весёлая сессия для меня.

ЧАСТЬ 12. Веселая сессия

На этот раз нам предстояло сдать три курсовых и три экзамена, но из них особенно выделялись экзамены по Кирееву, Сиверсу и курсовой по некто Симоненко. Но обо всём по порядку.

Первым был пингвин. По мнению Владика, это был чуть ли не идеал преподавателя. Моё же мнение известно.

Перед сдачей экзамена нужно было отчитаться по нескольким лабораторным работам. Эти самые работы, как и все лекции пингвина, проходили в ужасно скучной и монотонной обстановке. Никто ничего не понимал и от души забавлялся этим обстоятельством. Предоставив Коммунисту и всяким там Васильевым нажимать на кнопочки, мы слонялись по лаборантской и отвинчивали всё, что откручивается. Самому же Кирееву было абсолютно на всё наплевать. Он только и занимался тем, что приглаживал свой хохолок и то и дело посматривал на часы в ожидании звонка.

Вскоре выяснилась приятная вещь. Экзамен засчитывался автоматически после сдачи лабов. Сам Киреев предлагал поставить «тройки» всем желающим без всякой защиты. Эх, надо было мне сразу соглашаться, чтобы потом не испытывать столько унижений.

Киреев принимал лабы сразу у всей группы. Как только я вошёл в аудиторию, мы с ним встретились взглядами, и я прочёл в его узких щелочках, что меня ждут весёлые деньки.

Сразу сдавать я не стал, а решил присмотреться. Честно скажу, моим первым впечатлением (и как покажет будущее — абсолютно точным) было то, что мне это ни за какие коврижки не сдать. Словечки и всякие там термины меня просто убили. Я, вообще, удивлялся, как это при такой подаче материала можно что-то знать и отвечать. Смягчающим обстоятельством служило то, что сейчас отвечал Васильев — самый наш умненький. Но это было очень слабым утешением.

Пропустил я и несколько следующих сдач, пока положение не стало угрожающим.

И вот, однажды, набравшись смелости, я, Рудик и Галя, у которых тоже ничего ещё не было сдано, решили посетить Киреева. Перед этим основательно были прочитаны специальные методички и вызубрены все сложные места. Владя нас успокоил, сказав, что Киреев — дядя добренький и всем ставит на халяву.

Уж не знаю, как это могло случиться, но пингвин оказался зав. кафедрой. Его кабинет представлял собой эдакий сарайчик чуть меньше Ларисиной комнаты, абсолютно без окон, то есть как раз то, что он и заслуживал.

Мы постучались. Нам никто не ответил. Тогда мы постучались ещё сильнее, пока из-за двери не выглянул до боли знакомый хохолок.

— Вам чего?

— Мы пришли сдать лабораторные работы… — по-пионерски начали мы, как нас прервали:

— Занят я. Обождите.

Обождать пришлось минут пятнадцать, пока дверь не отворилась, и оттуда не выскочил какой-то улыбающийся мужик. Затем такой же улыбающийся Киреев велел нам войти.

— Чего надо?

— Мы пришли сдать лабораторные работы…

— А, ну, да! С чего начнем?

— С чего-нибудь.

И пошло — поехало. С чистой совестью скажу, что методичку я выучил основательно, но как оказалось, Кирееву это было не достаточно. По методичке он, вообще, не спрашивал, а всё интересовался, как пойдёт ток и куда пойдёт, а куда не пойдёт.

Мы втроём тупо уставились на него и ждали, что он сам ответит, как обещал Владичка.

— Так-так, ну, тогда идите и подумайте.

— Сволочь! — сказала Галя, как только мы вышли в коридор.