Автово

Решив найти свободную аудиторию, мы ломанулись туда, где у нас проходили занятия. Но там уже сидела очередная подопытная группа кроликов, над которыми глумился тот самый мужик, который, улыбаясь, выскочил от Киреева. Извинившись для приличия, мы зашли в соседнюю аудиторию, которая к счастью оказалась свободной, и, вытащив все свои учебники, принялись судорожно искать ответ, которого, разумеется, и не было. Тогда мы решили действовать наобум, отработали свою версию и пошли на продолжение экзекуции.

— Вам чего? — спросил нас Киреев. — А, это вы. Ну, что, надумали?

Мы рассказали ему нашу версию, которая, конечно же, была неправильной.

— Ладно, разберётесь дома. Давайте следующую работу.

Следующая прошла под аплодисменты с таким же успехом, как и первая. Киреев, однако, как будто наслаждался этим зрелищем и вместо того, чтобы нас прогнать, он предложил ещё подумать. Как видно, времени у него было полно, и он не спешил. Мы же начали испытывать тихую панику.

На этот раз ответ был найден, и вот мы вновь стоим перед косоглазым. К своему сожалению, услышав правильный ответ, Киреев немного подумал и отрыгнул:

— Всё это, конечно, правильно, но в общих чертах. А мне бы хотелось подробнее.

И радуясь до экстаза, что снова озадачил нас, посмотрел в мою сторону и ляпнул:

— Вот вы и начните!

— Ток сначала идёт сюда, потом…потом сюда, потом… — я лепетал какую-то чушь, как вдруг заметил, что мразь меня совсем не слушает. А дальше случилось НЕЧТО!

Пингвин подошёл к шкафу, достал оттуда банку джема, грецкие орехи и чашку. Налил чаю, расколол эти орехи, запихнул их себе в пасть и заел всё это столовой ложкой джема. Продолжая колоть орехи, он с набитым ртом задавал всё новые вопросы, отвратительно чавкая, и напрасно ждал от нас ответов. Мы могли только молча наблюдать, как по его жирному подбородку течёт липкая от джема слюна и всеми силами старались сдержать распиравшую нас изнутри тошноту.

Киреев вёл себя как настоящая свинья. И если бы он хотел другим способом показать нам своё презрение, то лучше этого сделать бы не смог. Это было унизительно. С таким же успехом он мог начать переодевать трусы, абсолютно нас не замечая.

Поскольку мы продолжали молчать, пингвин предложил нам ещё подумать.

— Ну, как вам это? — спросил я своих собратьев по несчастью. Те только выразительно ответили мне глазами.

Когда мы, порывшись в очередной раз в учебниках, стояли пред злосчастной дверью, я попросил Диму:

— Слушай, загляни тихонечко. Если он ещё жрёт, я не пойду, а то боюсь меня вырвет прямо ему в джем. Хотя это заманчиво, но…

Киреев закончил свою свинячью трапезу и приступил к очередному этапу издевательства над нами.

— Так, ладно, перейдем к работе с контакторами. Скажите мне… а впрочем, лучше принесите сюда контакторы, — сказал он таким тоном, будто просил принести ему мел.

Я испугался не на шутку. Действительно, в лабораторной работе говорилось о каких-то контакторах, но они были не самой важной частью, и про них в методичке было написано всего несколько абзацев. Но не это было самое страшное. Самым страшным было то, что я даже и не знал, что такое контакторы, а тем более, как они, чёрт побери, выглядят. Мельком взглянув на вытянутые лица Гали и Рудика, я понял, что не один нахожусь в затруднении.

Мы вышли и задумались. А задуматься, действительно, было от чего.

— И как они выглядят, скажите, пожалуйста, — в сердцах воскликнул я.

— Ничего, найдём, — успокоила меня Галя.

— Наверное, где-нибудь будет написано, — поддержал её Рудик.

Мы прошли в пустую аудиторию и тщательно принялись изучать каждый находящийся там экспонат. Ну, изучили, ну, и что?! Нигде ничего не было написано, так что где гарантия, что мы не просмотрели эти дурацкие контакторы уже несколько раз.

— Пошли в другую аудиторию, — предложил я.

Там по-прежнему шли занятия. Но, видно, мы действовали автоматически, поскольку наличие в комнате народа на нас не произвело никакого впечатления. Занимающиеся детишки с лектором ошарашено смотрели, как мы втроём нагло расхаживаем по классу, трогаем и рассматриваем на свет каждую железячку. В этой аудитории не было ничего путного кроме здоровенного ящика с двумя оглоблями. Огорченные, мы вышли в коридор.

— Я лучше сейчас уйду, чем признаюсь Кирееву, что я не знаю, как выглядят контакторы, — заявил я. — Больше унижаться я не намерен.

Галя и Рудик согласно кивнули головами, и мы вошли в тошнотворный сарайчик.

— Чего так долго-то, — удивился Киреев, — и почему пустые? Где контакторы?

— Мы чего-то их не найдём никак, — соврал я.

— Как это? — удивился пингвин, поправил свой хохолок и велел нам идти за ним.

Мы снова оказались на лекции улыбающегося мужика, хотя он уже не улыбался и смотрел на нас как на врагов народа.

— А это что? — Киреев косо смотрел на нас, указывая на знакомый уже нам ящик с двумя оглоблями.

— Ну-ка, быстренько тащите его ко мне!

— О, вот они, — закричали мы, делая вид, что впервые это видим, — мы здесь просто ещё не были!

Тут улыбающийся мужик хотел было что-то крикнуть вдогонку Кирееву, но мы так на него посмотрели, что он тут же изменил свои намерения. В наших взглядах сквозило одно отчаяние, и что бы мы сейчас не сделали, лишь бы поскорее закончить со всем этим.

— Ну, вот, — опять начал пингвин, — вот вам контакторы, давайте рассказывайте: из чего они состоят, для чего служат, вообще, что вы о них думаете.

Мы знали только одно, что сейчас Кирееву вряд ли понравилось бы то, что мы думаем. Поэтому мы промолчали.

— Что ж, идите подумайте…

Придя после пытки домой, я плюхнулся на кровать и понял, как я устал. Сегодняшний день был потрачен впустую. Защита всего лишь одной лабы никак не компенсировала то унижение, которое мы сегодня испытали.

— Твой Киреев — настоящая сука!!! — проорал я вошедшему Владику. — «Идеал преподавателя», тьфу! Мало того, что мы там как подопытные бегали туда-сюда с какими-то контакторами — Боже, как я их ненавижу — так вдобавок ко всему эта свинья в одну харю перед нами жрала ложками джем с грецкими орехами.

— А ты хотел, чтобы он с тобой поделился? — предположил Владичка.

— Да, ну, тебя, — только и смог сказать я, — отвали. Я спать хочу. Только боюсь, что сегодня эти контакторы мне будут сниться всю ночь…

Вся эта история закончилась несколькими днями позже, когда уже в конец замученный Киреев отказался меня слушать в надцатый раз, схватил мою зачётку и, поставив «уд», сказал, что больше не может меня слушать.

По-моему (хотя в данном случае я не могу быть объективным), со стороны было очень хорошо заметно, что пингвин срывался только на меня. А это лишь доказывало то, что я не ошибся, когда определил, что я вызываю в нём такое же отвращение, как и он во мне.