Бахир Сурайя
Шрифт:
— Приветствую тебя от имени царицы Мансуры, Икрам-тайфа, — и легко коснулся точки между бровей, прежде чем опустить руку. — Мое имя Камаль-бей, и я прошу твоего дозволения отдохнуть в тени Мааба.
С моей точки зрения, все прозвучало вполне пристойно. Но, судя по тому, как напрягся рядом со мной Бахит и побледнел Икрам-тайфа, Камаль сделал что-то не то. Сам он, впрочем, не раскаивался ни секунды — а градоправитель предсказуемо не рискнул перечить арсанийскому магу. На фоне появления Камаля мое прибытие прошло незамеченным: тайфа только скользнул взглядом по молоху и тут же отвел глаза, едва поняв, что в седле сидит женщина.
А Бахит в его
Разумеется, о такой роскоши не могло быть и речи. Но Камаль, похоже, сошел здесь за почетного гостя: один из слуг, повинуясь жесту тайфы Мааба, метнулся куда-то через площадь и через пару минут уже стоял перед принцем, раболепно согнув спину, и предлагал проводить до гостевого дома, где дорогого друга ждет холодный шербет и самые сладкие финики.
Меня подчеркнуто не замечали и даже не рисковали особо рассматривать, из чего я заключила, что меня посчитали наложницей Камаля. Но теперь эта мысль не вызывала ничего, кроме горькой усмешки, и исправлять чужую ошибку я не стала — молча развернула молоха и проследовала за Камалем, милостиво снизошедшим до гостеприимства тайфы.
Для арсанийского принца в оазисе расстарались: ему действительно выделили целый дом — добротную одноэтажную постройку в самом сердце ксара, с выходом на плоскую огороженную кровлю и цветущим розовым олеандром у дверной арки. Похоже, здесь жили, но ради высокого гостя освободили дом — и, должно быть, молились, чтобы это оказалось временно.
Но Камаль не собирался успокаивать хозяев и раздавать обещания. Его, как и меня, больше всего привлек обещанный шербет — но по арсанийской традиции он снизошел до него только тогда, когда нас оставили одних: при посторонних принц не показывал лица.
С недавних пор я тоже относилась к чужакам, но шербет оказался сильнее обиды.
— Переночуем здесь? — спросила я, усаживаясь на плетеный ковер перед дастарханом и с нескрываемым облегчением вытягивая ноги.
Камаль оторвался от наполовину опустевшего стакана, выразительно выгнул бровь и огляделся. Дом оказался слишком мал, чтобы его можно было разделить на полноценную мужскую и женскую половины, и условную границу обозначала только занавесь из некрашеного полотна — а я, кажется, уселась совершенно не там, где следовало. Но смущаться по этому поводу у меня не осталось сил, и вместо того, чтобы исправить свою оплошность, я только махнула рукой Бахиту и вручила ему еще один стакан: невольник нуждался в нем куда больше, чем мы сами.
Камаль понял, что пронять меня не удастся, и недовольно поморщился.
— Да. Выдвинемся перед рассветом.
Я удовлетворенно кивнула, утащила из миски горсть фиников и попыталась аккуратно сформулировать волновавший меня вопрос:
— Мне показалось, Икрам-тайфа был не слишком… — договорить я не успела.
Бахит в рекордные сроки расправился со стаканом шербета и немедленно вставил:
— Ты не имеешь права говорить от имени Мансуры!
— А ты не имеешь права судить меня, раб, — холодно отозвался принц. — Как и говорить без разрешения в присутствии свободных.
Я смущенно потупилась, но это, кажется, осталось незамеченным.
— Икрам-тайфа как-то раз имел неосторожность рассердить царицу, — пояснил для меня Камаль, оставив Бахита безмолвно краснеть
от гнева. — Ссора зашла достаточно далеко, чтобы он понял, когда нужно держать язык за зубами.Я помассировала пальцами переносицу.
— То есть мы только что запугали тайфу, чтобы он позволил нам заночевать под защитой стен ксара?
Камаль неопределенно пожал плечами и тоже выгреб полную горсть фиников.
— Арсанийцам рады не везде, ас-сайида Мади.
Кажется, я даже догадывалась, почему.
Глава 13.2
Меня парочка несдержанных магов в одном помещении со мной тоже что-то не радовала.
— Ты же не пытаешься отговорить меня искать помощи для своего господина у Свободных? — подозрительно уточнила я на всякий случай.
— Я пытаюсь отговорить тебя подчиняться твоему тайфе, — невозмутимо отмахнулся Камаль. — Человек, не способный удержать в повиновении город, не достоин им править. А мужчина, не сумевший защитить женщину от невзгод и трудностей, не достоин ее любви и верности.
— Это точно, — саркастически поддакнул Бахит.
Я обречённо зажмурилась.
— Ты струсил, когда стало ясно, что один из мужей твоей жены — хищная тварь, которой нет места под солнцем, — тут же завелся Камаль. — Я убил его, чтобы защитить твою жену. А ты решил, что я сошел с ума и начал убивать без разбора, но вместо того, чтобы остаться возле жены, струсил снова и сбежал. Не тебе судить о достоинстве, раб. Ты получил ровно то, чего заслуживаешь.
Бахит захлебнулся воздухом от возмущения, откашлялся и ответил. Но так далеко мои познания в области языков пустыни не простирались, и поняла я только предлоги и два местоимения.
Смысл, тем не менее, улавливался без труда.
Камаль окончания тирады дожидаться не стал — коротко тронул пальцами воздух перед лицом, и тот отозвался голубоватым светом и гулом потревоженных магических струн. Я испуганно пискнула и пригнулась, безошибочно опознав "летучий огонек".
В исполнении Камаля безобидное бытовое заклинание обернулось огромным огненным шаром, переливающимся всеми оттенками жёлтого и оранжевого. Меня обдало жаром, и я поспешила отползти назад, едва не перевернув дастархан.
А Бахит, к моему удивлению и шоку, даже не шелохнулся — и оказался прав.
Полыхающий шар заклинания сорвался с руки Камаля, резким рывком переместился вперёд… и распался дюжиной голубоватых нитей. Они ещё вибрировали, но гул быстро стихал.
— Магия тебе больше не подвластна, — злорадно напомнил Бахит — все равно, впрочем, заметно сбледнувший. — Клятвопреступник.
Камаль сжал губы и потянулся к поясу, где обычно висели парные мечи. Сегодня перевязь осталась на верблюде, потому что законы гостеприимства запрещали входить в чужой дом с оружием, но Бахит всё-таки отступил назад — правда, только ради того, чтобы между ним и разъяренным пасынком оказалась занавесь, которой можно было воспользоваться, чтобы сбить противника с толку.
Я поняла, что останавливаться они не собираются, и быстро схватила Камаля за предплечье. Мышцы под моей ладонью моментально окаменели от напряжения.
— Не надо, — тихо попросила я и обернулась. — Бахит, сходи и проверь, как обустроили моего молоха. Его пора подкормить, а на ночь выпустить из конюшни, чтобы он успел запастись росой.
Бахит перевел взгляд с меня на Камаля и сжал кулаки. Камаль мрачно усмехнулся и опустил руки, но невольник продолжал стоять неподвижно.
— Бахит, — с нажимом произнесла я.