Бал зверей

— У вас большая близорукость? — неожиданно обратился Блейк к Хьют. — Я заметил, очки вы постоянно не носите.

— Приличная, около минус четырех. А не ношу постоянно, потому что мне нравится цельное мировосприятие. Детали, знаете ли, не главное.

Макс с сомнением качнул головой:

— Не скажите, мэм, смотря, какие детали. — Он опять качнул головой: — Вы говорили, что видели пистолет миссис Линч только один раз. В руках у мистера Гринвея?

— М-да, кажется.

— И никогда не брали его в руки?

— Не брала.

— Здесь нет ошибки в вашем мировосприятии? Я вынужден повторить вопрос: вы точно никогда не брали пистолет в руки?

— Абсолютно точно, лейтенант.

— Очень жаль, мэм.

— Почему?

— Потому что миссис Линч была убита именно из этого оружия.

— И что?

— На щечке пистолета отпечаток вашего большого пальца.

— Вы… не говорите чепухи, лейтенант.

— Это не чепуха, мэм. Это дактилоскопическое заключение.

Женщина вздернула брови и несколько секунд в упор смотрела на лейтенанта.

— Перестаньте. Что за глупенькое «фу-фу»?

Ширак подался вперед в своем кресле, а у Лео Гринвея на секунду появилось выражение, о котором говорят, что «отвисла челюсть». Только Керэлл Адамс, заметил Блейк, сохраняет ко всему равнодушие. Или — уверенное в себе спокойствие?

— Насчет «фу-фу», мэм, вы меня обижаете. — Макс сделал вид, что огорченно вздохнул. — Ну, да ладно. Есть еще одно обстоятельство, которое мы можем хоть сегодня объективно задокументировать следственным экспериментом. Выстрел, мэм, из этого пистолета не слишком громок. Это не кольт и не наган, у которых большие пороховые заряды. В вашей комнате выстрел слышен таким звуком, который можно уловить только напрягая слух. Но! — Макс поднял указательный палец. — Даже мы с мистером Блейком едва бы поняли, что это выстрел. И! — Палец пошел еще выше. — Совершенно невозможно определить, откуда именно этот ничтожный звук исходит.

Глаза Хьют сощурились и остались видны только большие потемневшие зрачки.

— Дьявол! Я слышала этот выстрел — громкий, отчетливый! Вы плетете гадкие сети, лейтенант! Я больше ничего не произнесу без присутствия адвоката.

Макс мирно и успокаивающе покивал:

— Можно и так. Можно, мэм. Тогда сержант наденет на вас наручники, мы отвезем вас в полицейское управление, в камеру предварительного заключения. — Он посмотрел на женщину вполне доброжелательно, как учитель на непонятливого школьника. — Статус адвоката, мэм, это статус прямого обвинения в преступлении. Мы готовы вам предоставить все вместе. Ордер на ваше задержание, — Макс сунул руку во внутренний карман куртки…

— Секунду, лейтенант, — Лео выставил вперед ладонь, — ты, Джойс, помолчи, пожалуйста. Лейтенант просто выясняет факты. Нам надо сотрудничать.

— Святые слова, мистер Гринвей, благодарю вас за понимание. — Макс трогательно, на восточный манер, сложил на груди руки. — Вы ведь тоже слышали выстрел?

— Я? Да-а…

— Который нельзя было услышать. А вы, мисс Адамс, не слышали?

Не сама улыбка, а какое-то внутреннее к ней побуждение скользнуло по лицу девушки.

— Нет, я не слышала.

— Вот ведь история какая, — Макс огорченно вздохнул, — я прямо не знаю… И пистолет этот тоже никогда в руки не брали?

— Зачем?

Тот едва скрыл свою радость.

— Как говорил один из умнейших людей старой Европы: «Нет лучшего ответа, чем правильно поставленный вопрос».

— Кто так говорил?

— Вольтер, мэм. Пистолет лежал сверху платков, закрывая собою стопку. Под ним был виден оранжевый платок. А как вы определили, что внутри стопки нет красного?

— Что значит «как»?

— Ящик узкий, мэм. Нельзя, взглянув сбоку, увидеть бордюрные края.

— Ах, вот вы о чем…

— Об этом, мэм. Вы просто уже знали, что красного платка там быть и не может. Не так ли?

Черные глаза девушки выстрелили в лейтенанта.

— Не так.

— А как?

— До окончания учебы в студии остается меньше месяца, лейтенант, поэтому мне было уже наплевать на все платки в этом доме.

— Хотите сказать, просто не стали его искать?

— Очень рада за вашу сообразительность.

— Спасибо. Только вот не могу сообразить, как вы умудрились пролить акварельную краску на площадке третьего этажа? Акварельную краску сейчас никто не разводит водой в больших банках. Мы, знаете ли, с коллегой, — он указал на Блейка, — иногда рисуем акварелью. Наперегонки. — В глазах Макса появилась издевка. — Ей-богу, мэм, трудно пролить, даже если очень захочешь.

В глазах девушки тоже вдруг появилась издевка.

— А кисти как отмываете?

Макс понял, что что-то не так.

— Продолжайте, мэм, продолжайте.

— Я пролила банку с водой, где отмокали кисти.

— Ах, такой простой выход?

Он не успел услышать ответа.

— А ты дрянь, Керэлл, — негромко, но очень отчетливо, произнесла Хьют. — Я теперь понимаю, как ты все это проделала.

Наступила тишина…

Но вот кто меньше всего собирался ее нарушить, была сама Керэлл — девушка сидела в кресле, равнодушно глядя куда-то перед собой.

Пауза стала грозить потерей инициативы. Но Макс вовремя спохватился:

— Будьте любезны, мэм, — он приглашающе взглянул на Джойс Хьют, — выскажите свои соображения поконкретнее.

Блейку три минуты назад показалось, что после того, как над женщиной нависло обвинение, за которым может последовать лишь щелчок наручников, она впала в какой-то внутренний паралич. Ничуть, ее мозг в это время активно работал.

— Да все просто! — Хьют громко выдохнула и схватила со стола сигаретную пачку. — Где-то через полчаса после отъезда тетушки с Лео, — она прервалась на полуслове и чиркнула зажигалкой, — эта чертовка…

— Очень попрошу вас без эпитетов, мэм.

— Хорошо. Эта поганка встречается мне в коридоре с каким-то в руках подносиком. Я только заметила на нем кучку дерьма — ну, что-то вроде рисовальных карандашей, лекал — и все это дерьмо слетает мне под ноги. — Хьют уничтожала сигарету быстрыми затяжками с короткими струями дыма. — Вы понимаете, лейтенант?

— Слетает вам под ноги, — поощрительно подтвердил тот.

— И словечки произносит — дескать, какая она сегодня неуклюжая. — Понадобилась еще затяжка. — Я, как вежливый человек, начинаю поднимать это дерьмо и укладывать ей на поднос. Пистолетная щечка, вы говорите? Я еще обратила внимание на небольшую черненькую пластинку с двумя дырочками по краям. Ну и зараза, ты Керэлл! Чтобы тебя настоящий вервольф поимел!

Джойс, забивая окурок в пепельницу, посмотрела на противоположный фланг, но там по-прежнему не было ни одного шевеления.