Банановый остров

– Идите сюда и охуейте!
– крикнул он.

Первыми, как ни странно, на берег вышли Пейс и Роберт. Всего на пару шагов от них отстал Йенс, и лишь потом появились Том и Вилли.

– Вот черт!
– Фостеру не было никакого дела до улова. Он в рекордное время домчался до Саммвела и обхватил его раненые руки.
– Что случилось?

– Леской порвал?
– Виллеглас явно соображал быстрее, хоть и бегал медленнее.
– Том, снимай бандану, надо плотные повязки сделать.

– Покажи!
– Йенс оттолкнул обоих и сам размотал лайкру. Тут же полилась кровь, но стало понятно: порезано только мясо.

– Дай мне, - попросил Кертис, нисколько не обидевшись на его самоуправство.
– На кухне постоянно кто-то ножом резался, я собаку на этом съел.

Йенс не стал перечить. Кертис стянул бандану со своей головы, взял ту, что протянул Том и рванул к океану. Тщательно прополоскав ткань в соленой воде, вернулся на берег и быстро перевязал Саммвелу руки.

– Пока не опускай вниз, так кровь быстрее остановится, - посоветовал, придирчиво оглядывая свою работу. Сквозь мокрую ткань выступило несколько капель крови, но не больше.

– Я прополощу, - сказал Том, забирая перепачканную лайкру Кая.

– Господи, парни, вы где это взяли?
– с благоговением в голосе спросил Пейс. Он сидел на корточках рядом с рыбой.
– И, главное, как вытащили-то?

– С матами и священными песнопениями, - хмыкнул Кай.
– Хороша красотка?

– Да пиздец как, - согласился Роберт.
– Только вот теперь в воду и лезть-то боязно, - он осторожно коснулся пальцем вытянутого костного выступа на носу рыбы.
– Неясно же, сколько там таких иглоносых.

– Не волнуйся, они от тебя будут держаться как можно дальше, - улыбнулся Ачестон.
– Вдруг ты акула?

– А тут что, еще и акулы есть?..
– окончательно нахмурился Роберт, а Кай рассмеялся и потянул рыбу за хвост, прикидывая вес.

– Ладно, на сегодня хватит, - решил Йенс.
– Моемся, едим и обратно.

“А ночью ты трахнешь меня у пальмы”, - сказал Кай ему мысленно и, довольный, пошел обратно в воду.

40. День 7. + Саммвел Ачестон

Руки болели. Еще больше страшила мысль, что это только начало и завтра придется совершить подвиг, просто чтобы приспустить трусы и отлить. Но Самми был готов еще пару раз порезаться, лишь бы на душе больше не висел огроменный камень.

Проснуться в одиночестве после отлично проведенной ночи уже было так себе удовольствие. А, выбравшись из-под навеса, увидеть, что твои партнеры успели сбегать за “догонкой” - вообще нифига не удовольствие.

Самми не стал их ни о чем спрашивать и собирался мужественно делать вид, что ничего не понял, но они рассказали сами: горячим шепотом в ухо с демонстрацией боевых ранений. И все равно, Самми бы соврал сам себе, если бы не признал: его это гложило. Тем более что ни поговорить нормально, ни что-либо сделать при свете дня и под прицелом камер он не мог.

Да он даже подуть на раненое место не мог, чтобы, как говорила его мать: “У того боли, и у этого боли, а у Самми все заживи”. Дуть и приговаривать приходилось часто: Самми был рослым и нескладным, а в детстве еще и неуклюжим.

Правда, немного грело душу, что всю дорогу до поселения парни обсуждали их новый дом на троих и наотрез отказались менять позиции для сна, заявив, что их абсолютно устраивает конструкция, когда Самми в середине, Том справа, а Вилли слева.

Маккензи пару раз шикнул на них, напоминая о “комендантском часе”, но парни с честными глазами заявляли, что держатся исключительно в рамках приличий.

Самми же шел и думал, что на самом деле, даже если его совсем не будет в домике, горевать его мальчики будут недолго.

С одной стороны, это радовало: у него пару лет назад был короткий роман и крайне тяжелое расставание с парнем, привязавшимся настолько, что приходилось отвоевывать право посещать туалет одному. Но с другой, Самми не мог не думать о том, что, набравшись опыта, Том и Вилли решат, что он им вообще не нужен.

Он честно пытался остановить эту разрушающую саморефлексию, стыдную для его возраста и положения, но в итоге был вынужден признать, что оказался в ситуации, когда от него мало что зависит. А так хотелось, чтобы зависело…

Удивительно, но на помощь пришел не кто иной, как Маккензи. За то недолгое время, что они провели вдвоем на берегу, Самми понял, что нашел в нем Риттер: парень был весел, откровенен и обладал совершенно бешеной харизмой, причем последняя сочетала в себе задор юноши с искушенностью вполне опытного мужчины.

Рядом с ним было глупо рефлексировать, и неважно, на какую тему: пошатнувшегося здоровья и окончившейся военной карьеры или недомолвок в личной жизни. Самми справедливо решил, что рано или поздно получит ответы на все вопросы, и отдался рыбалке.

А когда Том, а вслед за ним Вилли подскочили к нему, не обратив никакого внимания на огромную рыбину, Самми мысленно назвал себя старым дураком и старательно держал улыбку, чтобы не показать, как сильно болят пораненные руки.

На обратном пути все молчали, окончательно вымотавшись. И только Том нет-нет да шушукался с Маккензи - кажется, они каким-то образом умудрились подружиться, хотя поначалу казалось, что более разных людей было не найти не то что на острове - на всем свете.

Лагерь встретил их ярким огнем костра и ароматом свежезаваренного чая.

– Давайте выпейте по стакану, пока рыба доходит, - предложил Армс. Они с Крайтоном приготовили рагу из батата, но все согласились подождать полчаса, чтобы в итоге получить рыбную похлебку.
– Не трогай, сегодня я почищу, - сказал, когда уставший донельзя Вилли взялся за нож.

– К чаю есть что-то вроде фруктового джема, но лучше не перебивать аппетит, - вставил Крайтон и только теперь заметил повязки на руках Самми.
– Что произошло?