Банда 5 (сборник)

– Да, конечно, не беспокойтесь, – вежливо сказал Демин, широко перешагнув через порог. Затем он пропустил мимо себя Кувакина и запер дверь. – Я с ней разговаривал сегодня по телефону, даже не один раз... Поэтому она, возможно, ждет меня, – сказал он, улыбаясь своей невинной лжи, которую, в общем-то, и ложью назвать было трудно – он действительно разговаривал с Равской по телефону, и если она его не ждала, то он, право же, в этом не виноват.

– Тогда конечно, – сразу успокоилась женщина, и с ее лица исчезла настороженность. – Сюда, – показала она на дверь, ведущую в большую комнату. – Ира, это к тебе!

Сняв в прихожей плащ и берет, Демин вошел. Да, теперь он был уверен – перед ним Ирина Андреевна Равская. Сидя перед большим зеркалом, она рассматривала его, не торопясь повернуться. В руке она держала кисточку для нанесения лака на ногти. Прическа Равской являла собой законченное произведение искусства, никак не меньше.

Оглянувшись на женщину в белом халате, Демин, увидев в ее руке большую алюминиевую расческу, понял, что это парикмахерша. Нет, алюминиевая расческа не могла быть в доме Равской, это профессиональный инструмент.

– Простите? – вопросительно проговорила Ирина Андреевна, предлагая Демину представиться. Это слово она произнесла врастяжку, словно приглашая подивиться ее произношению. А произношение было вполне достойно львиной морды на двери: «Просцице?»

И только увидев появившегося Кувакина, который спешно приглаживал ладонью взмокшие волосы, она повернулась наконец на вертящемся стульчике лицом к гостям.

– С кем имею честь? – спросила и быстро, мимолетно окинула взглядом Демина и Кувакина. И те как бы вновь увидели, что одеты неважно, что вид у них довольно помятый, туфли мокрые, потерявшие форму. Равская дала им понять, что разговаривать с ней на равных они не могут, не имеют права.

Демин прошелся взглядом по комнате, с интересом осматривая чеканки на стенах, ковер, стенку из светлого дерева, усмехнувшись, постучал пальцем по полированной полке, поправил галстук.

– Вы ведете себя как оценщики, – усмехнулась Равская. – Правда, те здороваются, когда приходят в дом.

У хозяйки была великоватая челюсть, узкое лицо, правильный нос, а в глазах... Нет, он не мог ошибиться... Она играла. В ее взгляде чувствовалась готовность говорить с кем угодно, о чем угодно, каким угодно тоном. Трезвость, цепкость, непритязательность. Вот-вот, удовлетворенно подумал Демин, это человек, которого почти невозможно оскорбить. Она может разыгрывать оскорбленность, но не более. Оскорбиться искренне, глубоко, безоглядно она вряд ли способна.

– Итак, – уже сердясь, сказала Равская. Она, видимо, недавно покрыла ногти лаком, ярким, красно-кровавым, и пальцы держала врастопырку, чтобы не повредить маникюр. Но Демину почему-то показалось, будто она похожа на человека, который только что драл кого-то в кровь этими вот острыми длинными ногтями.

– Моя фамилия Демин.

– Очень приятно.

– Я работаю следователем.

– Даже так? – Равская удивленно вскинула брови.

– А это мой товарищ. Кувакин. Он тоже следователь.

– Два следователя на одну женщину? – усмехнулась Равская.

– Почему же, – Демин пожал плечами. – По женщине на следователя. Или вы ее не считаете?..

– Да нет, что вы... Она... Она ведь здесь не живет. Ты можешь идти, Лариса, – сказала Равская. – Я, наверное, задержусь. У товарищей, как я понимаю, вопросы... Они даже разделись, не ожидая приглашения.

– Мы очень культурные люди, – улыбнулся Кувакин. – Не входить же в плащах, запорошенных снегом, в столь изысканное жилище.

– Понимаю. Вы просто хотели понравиться мне. Итак, Лариса, до встречи.

– Одну минутку, – остановил Демин метнувшуюся к выходу женщину. – Вас зовут Лариса?

– Да... – настороженно ответила та, косясь на Равскую. – Я парикмахер, и Ирина... Ирина Андреевна иногда приглашает меня сделать прическу...

– Не надо, Валя, – сказал Кувакин, рассматривая чеканку, изображавшую красавицу на фоне камней и решеток. – Пусть идет. Ее показания у меня уже есть. Это Тищенко. Одна из подружек Григория Сергеевича.

– Да какая подружка, что вы! – воскликнула женщина возмущенно.

– Вы его тоже причесываете? – спросил Демин.

– Кого? Татулина? – Она хохотнула. – Да там причесывать нечего. Сам справится.

– До свидания, – сказала ей Равская.

– Ирина Андреевна, как вам не терпится отправить человека в ночь, в снегопад, в сырость... А может быть, она тоже хочет побеседовать...

– Нет, что вы, я уже и так засиделась... Мне сына надо из садика забирать... У меня сын в садике, – пояснила она с некоторой гордостью.

– Ну, счастливо, – сказал Демин, усаживаясь в кресло. Он помолчал, ожидая, пока затихнет возня в коридоре, пока захлопнется за Тищенко входная дверь. И только дождавшись полной тишины, повернулся к Равской. – Ирина Андреевна, у нас к вам несколько вопросов. Вы не против?

– Вообще-то я очень тороплюсь... У меня сегодня важная встреча. – Она кивнула на растопыренные пальцы, как бы объясняя, почему она в таком виде.

– О, у нас совсем немного вопросов. Пока лак высохнет, мы и управимся.

– Разве что так, – Равская усмехнулась, взглянула на себя в зеркало и, убедившись, что все в порядке, как-то очень уж по-деловому повернулась к Демину. – Итак?

– Ирина Андреевна, – начал Демин, тщательно подбирая слова и потому говоря медленно, – вы, очевидно, знаете, что недавно задержан некий Татулин Григорий Сергеевич, задержан при попытке продажи крупной суммы иностранных денег.

– Да, я слышала об этом.

– Татулин – ваш друг, приятель, знакомый... Не знаю, что из этих определений вы предпочтете?

– Я бы, с вашего позволения, остановилась на последнем.

– Знакомый? Отлично.

– Опять этот Татулин, – досадливо поморщилась Равская. – Вечно он оказывается замешанным в какую-то дурацкую историю, не в одну, так в другую, в третью! Знаете, есть, наверное, люди, призвание которых – доставлять неприятности своим знакомым! Вы часто встречаетесь с разными людьми, скажите мне – есть такая категория?

– Есть, – подтвердил Кувакин. – И довольно многочисленная.