Бандерша
Шрифт:
– Привет! Какими судьбами? – снова услышал за спиной чей-то голос, который явно обращался ко мне за неимением других людей поблизости! Сейчас развернусь и скажу всё, что думаю очередному наглецу.
Повернулся! Но не сказал. Потому что вместо наглеца увидел улыбающегося Валерку Сонина. Музыкант, певец, композитор. Пишет композиции в стиле, который я для себя определил, как бард-рок. Музыкальные критики-педанты, конечно, подпрыгнут от такого определения. А я так вижу. Или слышу!
В самом начале 90-х я помог ему сделать первый клип. Деньги за него до сих пор отдает. Но я не тороплю. Как ни странно, это только укрепило наши отношения. Когда-то в плохую минуту я даже нашел
В общем, он считает себя обязанным делать при случае мне что-то хорошее и приятное. Я отвечаю тем же. Дружбой это не назовешь. Приятельскими отношениями – тоже. Поэтому я дал отношениям определение – приятственные.
– Ты-то что здесь делаешь? Подработать захотел, – я кивнул на гитарный чехол у него за спиной.
– А что? Замечательное место! Народ приятный. Если что, скажет пару ласковых о творчестве!
– Скажи, где расположился! Я свои пять копеек в виде пятитысячной купюры внесу в твой фонд!
– Не, пока места нет! Конкуренция слишком большая! Ладно, это здорово, что я тебя встретил. Есть дело!
Вот точно! Находишь там, где и не ждешь! Это удачно я погулял!
– Излагай!
– Ты же мастер по массовому обольщению народа?
– Мне нравится ход твоих мыслей! Льсти безгранично и дальше!
– Есть такая милая дама. Элеонора Изумрудова…
– Только не говори, что это её настоящее имя!
– Мне оно нужно – проверять у неё свидетельство о рождении?
– Логично! И что наш изумруд хочет?
– Не так давно она стала вдовой. Её супруг, один из руководителей известной подмосковной группировки получил удар… из снайперской винтовки. А девушка, погоревав, решила, что ей надо стать звездой поп-музыки. Решила ринуться в попу!
– Попсу? – уточнил я.
– Можно и так. Но первый вариант мне больше нравится! Это я тебе как филолог – филологу говорю! Мне она хочет заказать песни. Позаниматься вокалом. Но ей еще нужен специалист по раскрутке. Я сразу о тебе подумал!
– Я тут как тут!
– Ну что-то вроде того… – эта присказка такая у него.
– Сколько хочет заплатить наша поющая вдова?
– Для начала штуку баксов. Это на разработку предложений. А там, как договоритесь… по объему. Не её бюста, а планов покорения Олимпа эстрады!
Штука полноценных зелёных долларов – это серьезно! Для моего переходного периода более, чем хорошо.
– Наша веселая вдова уже чего-то напела?
– Целую кассету. Вот возьми – дома познакомишься с творчеством, – последние слова он произнес с ироничной ноткой. Даже можно сказать ёрнически.
– Всё так плохо? – спросил я, забирая кассету с волоокой красавицей-брюнеткой на обложке.
– Сам послушаешь – заценишь. Я даю ей твой телефон?
– Давай!
Мы попрощались. На сегодня сюрпризов, пожалуй, хватит!
Глава 11
Она
Это что за теремок? Он не низок, не высок?
А теремок этот стоит посреди трех дорог и словно рассекает потоки автомобилей в нужных направлениях. Стоянка у него, как тихая заводь, посреди потока. Или коварная воронка.
Это кому как повезет.
Ресторан «Буковинские цветы» – «храм», где я прошла «крещение». Точка, где начала свою карьеру. Место, к которому, как ни странно, я привязалась.
Кстати, мне так и не удалось узнать, почему обычный ресторан назвали «Буковинские цветы». Ничего там не было особо украинского и тем более – закарпатского.
Собственно, мне этот ресторан подарили. Ну, конечно, не как ресторан – у него был свой хозяин. И какой! Известный в своем круге человек!
Самуил
Иосифович Коган. Получил свою точку общепита в начале 80-х годов. Получил, разумеется, не в собственность. Не те шли времена. По рекомендации райкома партии райторготделом был поставлен директором новенького ресторана. Но потом, когда повеяли новые ветры, сначала скооперировал по благословению того самого райторготдела, а после полной демократизации и исчезновения всяческих отделов с райкомами партии приватизировал точку общепита, превратившись в полноправного хозяина.Став новым русским, он, как полагается оборотистому и умному еврею, быстро схватывал все новые веяния. Официальные: все проверяющие от многочисленных комитетов и надзорных органов встречались на должном уровне с конкретной суммой мзды. Но помимо этого появились и другие «кураторы», к государственной службе не имевшие никакого отношения. Если только в списках МВД разыскиваемых лиц… Когда началась «криминальная революция», Самуил Иосифович сразу понял, что «дамбу» запретов прорвало, поток начал выносить в своих волнах песок, глину, обломки вещей и мусор. А раз так, надо не пытаться в одиночку бороться, защищая свои принципы, которых на поверку особо не было, а постараться выплыть по течению. Но главное – выжить!
Так что, когда с новыми громкими лозунгами пламенных либералов и демократов: «Жить по-новому!», – появились крепкие ребята с выбритыми затылками и популярно объяснили, что такое крыша, и почему без неё в новое время жить нельзя, он сразу согласился на все их требования. Но поставил и свое условие, что договариваться о «дружбе и сотрудничестве» под названием «крышевание», владелец будет со старшими в команде.
Случилось это еще до распада великого и могучего Союза, когда старые правила игры в этой жизни фактически уже перестали действовать. А новые еще только зарождались. Поэтому требование «кооперативщика», хотя и не понравилось «послам» бандитской воли, но качать права они не стали.
На следующий день к нему приехали сразу четверо «отцов-основателей» появившейся группировки, которую потом назовут «Восточная». В те времена на самом крутом крутняке: они появились на стоянке ресторана кортежем из двух праворуких «тойот» с зеркалами, вынесенными на начало капота – это для руководства. И трех восьмерок с хромированной отделкой и затемненными окнами. На нем приехали приближенные бойцы группы. Для рубежа восьмидесятых-девяностых – круче только яйца.
«Высоких» гостей ждали вышколенный администратор в смокинге и три пышногрудые красавицы-официантки. Без излишеств в декольте и длине юбок, но и не скрывающие достоинств работниц заведения. Высокие гости были в модных тогда спортивных костюмах «Адидас» с искоркой, по осенней погоде – кожаных куртках. И, само собой, на ногах – белые кроссовки.
В зале, по случаю большой встречи – совершенно пустом, был накрыт стол, без оглядки на все нарастающий дефицит продуктов и непримиримую борьбу с алкоголем.
Как только гости подошли к столу, из дверей кухни показался Семен Иосифович. Он был не похож на суетливого вечно потного карьериста в точке питания советского образца. Нет! Это был высокий стройный мужчина в возрасте благородной седины и с выправкой профессионального исполнителя бальных танцев. На нем сидел как влитой клубный темно-синий пиджак с золотыми пуговицами (он и потом всегда так одевался), нежно-голубая рубашка, шелковый шейный платок в мелкую клетку, серые шерстяные брюки и темно коричневые мокасины, цвет которых хорошо сочетался с клетками на шейном платке. И ко всей этой элегантной роскоши, разумеется, – щеточка седых усов под тонким носом с горбинкой.