Бангкок-8

— Сколько лет мистеру Уоррену?

— Шестьдесят два, но выглядит на сорок с небольшим.

— А карьеру начал в двадцать с чем-то?

— Получил степень магистра по камневедению и еще одну — по китаистике. Диплом писал по последнему периоду империи. Хорошо говорит на мандаринском наречии китайского языка, очень неплохо владеет тайским. — Нейп помолчал и провел пальцем вокруг экрана монитора. — Знает также сватский диалект Шаньтоу. ^[18] Это вам о чем-нибудь говорит?

18

Шаньтоу (Сватоу) — город и порт в Юго-Восточном Китае в устье реки Ханьцзян.

— Это то, откуда явились китайцы чиу-чоу? Они заправляют Таиландом. Держат в руках наши банки и основные отрасли бизнеса. У них наши имена, но они — чиу-чоу.

— Думаю, вы все правильно поняли, — кивнул Розен.

Нейп сделал паузу, изучая выражение моего лица. Я с прилежным видом смотрел на него. Он кашлянул и продолжал:

— Мы не желаем, чтобы это просочилось в прессу, но возможная гипотеза такова: довольно невежественный чернокожий сержант морской пехоты с неожиданным чувством прекрасного где-то после семнадцатого мая девяносто шестого года, через несколько месяцев после приезда, посещает Лаос, где на пробу приобретает один или два необработанных нефрита и заводит свой сайт в Интернете. Сильвестр Уоррен оценивает качество работы и не обращает внимания на тему. В следующий приезд в Таиланд он встречается с Брэдли. Сержант в восторге, что его скромное предприятие привлекло внимание столь значительного человека. В этом союзе он видит возможность поднакопить денег на пенсию. Брэдли понимает, что Уоррену нужен непосредственный контакт с местными мастерами, потомками первоклассных резчиков по нефриту, бежавшими из Китая в сорок девятом году от коммунистов. У Уоррена, разумеется, есть свои мастера, причем лучшие в мире, но он не может пользоваться их услугами для незаконных дел. Брэдли способен предложить людей, готовых выполнить любой заказ, и американский контроль качества. Мы говорим о подделках. Каждый раз, когда музей или частный коллекционер издает каталог, в мире находятся люди, которые копируют и продают лучшие образцы. Нельзя научными способами доказать, что изделие из нефрита поддельное. Определение возраста на основе радиоуглеродного анализа не подходит, на основе термолюминесцентного — тоже. — Он повернулся к Розену: — Я вчера проверял.

Я поднял глаза.

— Но для того чтобы мастерам Брэдли что-то скопировать для Уоррена, им необходимо иметь оригинал.

— Мы об этом думали, — ответила Кимберли Джонс. — Предположили сначала, что Брэдли присвоил какой-нибудь бесценный экспонат из коллекции Уоррена, но решили, что это невозможно: во-первых, ему некуда было бы скрыться, и, во-вторых, он не сумел бы продать вещь и за половину достойной цены. Артефакты являются достоянием гласности, эксперты знают, что и кому принадлежит, вплоть до даты приобретения. Только сам Уоррен мог продать предмет из своей коллекции, будь он поддельный или настоящий.

— И стал бы Уоррен прибегать к помощи змей, чтобы отомстить? — добавил Нейп. — С его деньгами и здешними связями он мог прикончить Брэдли и представить дело так, будто тот умер естественной смертью. Зачем ему лишняя шумиха?

Я тоже на секунду задумался вместе со всеми.

— А что значит слово «транш»?

— Буквально «доля». Видимо, имеется в виду, что Уоррен финансировал эксперимент и передавал Брэдли деньги через своих агентов в Бангкоке. Но, как все богатые люди, он невероятно прижимист и много бы не заплатил. А большой куш — это та морковка, которой он манил сержанта, когда тот изготовил превосходную копию одного из его шедевров.

— Странная игра, если этот Уоррен настолько богат.

— Добро пожаловать в американский капитализм, — прогудел Розен. — Величайшая система, если не считать, что всем всегда мало.

— Всадник на коне… — пробормотал я, но лица моих собеседников остались непроницаемыми. Я терял силы и позволил себе роскошь ввергнуть свое сознание в божественное лоно Будды.

Глава 25

С помощью Интернета и циркулировавших в управлении слухов нам с Пичаем ничего не стоило сложить воедино пьяные слова полковника, но их смысл мы так и не поняли.

«ТМ» — значило «тыловые мудаки», такое прозвище дали участвовавшие в боях военные тем, кто окопался в Сайгоне и оттуда планировал операции провальной войны. «Другим театром» был Лаос, где Америке, в соответствии с международным договором, запрещалось вести боевые действия, но где бомбовые удары были самыми разрушительными. «Воронами» называли самых умелых американских летчиков, которые, презирая «ТМ», вызывались летать из Лонтьена на самолетах-корректировщиках 01. Их маршрут пролегал над зеленкой лаосских гор, куда регулярно просачивались подразделения северовьетнамской армии. Более туманные «американский завтрак», «яйца» и «Черный Пэт» расшифровать не удалось.

Викорн каким-то образом сколотил в Лонтьене некоторое состояние. Большую часть средств он потратил на то, чтобы приобрести должность в Тайской королевской полиции. Ходили слухи о его связях с ЦРУ: наш полковник знал такие тайны, которые управление никому не собиралось поверять.

*

Нейпу и Джонс потребовалось больше двух часов, чтобы добраться до тикового дома Брэдли и доложить, что всадник на коне исчез. Розен сунул руки в карманы и подошел к окну.

— Кажется, мы обнаружили мотив нападения на вас.

— Но он убегал без статуэтки и не проник в дом дальше коридора.

Американец пожал плечами:

— Потому что вы хорошо вмазали ему. Но потом вернулся или послал кого-нибудь еще.

Я понимал, о чем подумал Розен: если всадник на коне — подлинник, который скопировал Брэдли, Уоррена не удастся исключить из дела. Тяжесть расследования ложилась на толстые плечи американца, что не могло его радовать.

— Вы сделали фотографии или хотите воспользоваться моими? — спросил я.

Он недовольно поморщился:

— Разумеется, сделали.

К середине дня моя больничная палата превратилась в библиотеку. Агенты ФБР принесли все иллюстрированные книги по нефриту, какие только можно было достать в Крунгтепе. А фотографию статуэтки всадника на коне отправили по электронной почте в Квонтико. В моей комнате стояла восхитительная тишина напряженного коллективного труда: мы старательно искали улики, рассматривая цветные страницы и сравнивая изображения с фотографией всадника на коне. Неужели таким способом ищут преступников на Западе? Раньше мне не приходилось делать ничего подобного, и новый подход в деятельности правоохранительных органов доставлял утонченное удовольствие: никто не стрелял, не угрожал и не предлагал взяток.

Нейп и Джонс одновременно торжествующе вскрикнули. И Нейп, поспешив поделиться своим энтузиазмом с Розеном, показал иллюстрацию в книге.

— Ну что я вам говорил? — повернулся ко мне Розен и ткнул пальцем в загадочную подпись под фотографией:

«Всадник на коне из коллекции Уоррена, первоначально из коллекции Хаттона. Считается, что эта статуэтка принадлежала последнему императору Генри Пу И, ^[19] он взял ее с собой, когда бежал из Запретного города. Добыта для Хаттона Абе Гампом».

19

Пу И (1906–1967) — часто именуемый Генри Пу И, последний китайский император. В 1911–1912 гг., когда он был еще ребенком, революция свергла его с трона, установив республиканский строй.

В этот самый момент подал голос мобильный телефон Розена. Я обратил внимание, что для своего аппарата он выбрал музыкальную тему из кинофильма «Звездные войны». А я для своего — из «Голубого Дуная» (что свидетельствует о том, что я всего лишь самозванец в западной культуре, наивный турист с устаревшими музыкальными вкусами. Не могу понять, почему я не предпочел «Звездные войны», ведь этот фильм мне нравится больше). Своего собеседника Розен величал «сэр» и как-то сразу посерел и осунулся лицом.