Баобаб маленького принца
Шрифт:
Ликэ и Зенон, однако, увидели нераскрытый кулинарный потенциал химерной плесени. Исходная каша не соответствовала представлениям о человеческой пище. Но что, если применить бортовую роболаторию (роботизированную лабораторию)? Роболатория не предназначалась для кухонных экспериментов – однако принципиальных препятствий такому применению не было. Как обычно, при методе проб и ошибок, первые рецепты приносили только гастрономическое омерзение, но по мере накопления опыта, начали получаться эрзац полуфабрикаты, годные для имитаций самых разных земных блюд.
Сейчас выбор был сделан в пользу эрзац-блинов, изготовление которых сопровождалось особой кулинарной акробатикой. Чтобы блин из эрзац-теста прожарился на сковородке с обеих сторон, его следовало подбрасывать с переворотом. Слабая гравитация упрощала процедуру – свободный полет блина занимал намного больше времени, чем на Земле, и повар спокойно маневрировал сковородкой, выбирая позицию блинного лэндинга. Но требовалась техника безопасности для мастера-блинщика, который в обычное время не пользуется одеждой. Тут нужен фартук и лабораторный лицевой щиток, поскольку
— Ну, за то, чтоб догнать! – это Зенон объявил тост.
— Чтоб догнать! — отозвалась Ликэ. Они выпили по унции текилы, и принялись за блины.
…
9. Есть ли у вас план на 100 лет, и если есть, то для кого?
Габи Витали прошлась по центру студии упругим шагом, приобретенным в недавние времена, в ходе работы тренером по аэробике, мельком окинула взглядом огоньки на пульте, обаятельно улыбнулась в телекамеру, и объявила:
— Сейчас состоится диспут в формате brain-battle между двумя учеными, приехавшими специально, чтобы представить широкой общественности две противоположные точки зрения по проблеме контроля над применением генной инженерии человека. Проблема настолько острая, что вышла далеко за пределы не только науки, но и цивилизованной политики. Сначала ее нерегулируемое состояние привело к Вандалическому кризису, а затем попытки ее юридического регулирования, известные как «Войны крови», довели социально-политическую напряженность до актов гибридно-военного насилия осенью прошлого года. Нам всем требуется разумный выход из необычной ситуации, и нам не обойтись без объяснений ученых, позиции которых тоже разошлись. Сторонников регулирования представляет доктор Гастон Перрен, шеф лаборатории экстремальной биологии в германо-французском исследовательском центре Сен-Луи. Противников регулирования представляет доктор Филипп Уэллвуд, профессор кафедры инженерной психологии и эксплитики Восточно-Средиземноморского Университета. Я предлагаю для удобства разговора общаться просто по именам…
Тут Габи сделала паузу, а телеоператоры показали реакцию диспутантов. Дождавшись, пока Гастон Перрен и Филипп Уэллвуд жестами изъявят согласие, она продолжила:
— Гастон, я прошу вас кратко изложить ваше виденье проблемы и путей решения.
— Если кратко, то главная проблема в увлечении комиксами Marvel. Люди так привыкли мечтать о супер-способностях: супер-здоровье, супер-силе, супер-сенсорике, и прочем в таком роде, что безоглядно ухватились за первую же похожую возможность. Но жизнь отличается от комиксов о супер-героях, и приходится несоразмерно-дорого платить за безоглядные действия, меняющие биохимию и биофизику человеческого организма. С изобретением методов молекулярного дизассемблера возникла иллюзия, будто биопанк теперь безопасен, но это вовсе не так. Экспериментальные векторики, сваренные, грубо говоря, на кухне, могут из-за мелкой ошибки обратить человека в пол-барреля мясного пудинга. Причем этот пудинг еще некоторое время будет жить — на уровне медузы. Это вовсе не преувеличение, я могу показать видеозапись экспериментов с мышами. Вывод первый: не доверяйте медиа-книгам «как сделать векторик для идеальной перестройки вашего тела». В клиниках немало таких тел в вегетативном состоянии. Надо понимать: любой векторик это синтетический вирус, который будет размножаться в вашем теле и реализовывать свой жизненный цикл независимо от ваших желаний. Свойства вируса могут раньше или позже войти в конфликт с вашей физиологией. Принятые в биопанк-клубах 100-дневные тесты на мышах не гарантируют безопасность нового векторика, а отсекают лишь короткие и жуткие сценарии. Вывод второй: даже векторик, созданный биопанк-клубом с хорошей репутацией, может нести в себе отсроченный вред. Теперь вспомним: молекулярный дизассемблер изобретен 8 лет назад, и за это время почти 10 миллионов людей применили биопанковские векторики. Чаще без медицинской цели, просто чтобы перестроить свой организм. Социологи полагают: мода на игру в Marvel ширится, и в следующем десятилетии появится 100 миллионов таких людей. Еще надо учитывать потомство, ведь векторик трансформирует даже гаметы. На мой взгляд, это достаточное основание, чтобы начать беспокоиться.
Он замолчал, явно давая понять, что его стартовое выступление завершено. Габи была искренне удивлена.
— Гастон, вы уверены, что это все, с чего вы хотели начать?
— Да, я уверен. И прошу извинить, если получилось недостаточно кратко.
— Э-э… — протянула она, глянула на второго участника, и снова удивилась, поскольку он вовсе не выглядел удивленным, будто ждал чего-то в таком роде. Тут случился глюк: ей показалась, что она не на теледебатах, а на жанровой вечеринке ретро-кино. 46-летний Гастон Перрен изображает Джеймса Бонда из «Шаровой молнии», а 104-летний Филипп Уэллвуд — Ганнибала Лектера из «Молчания ягнят». Какое-то неимоверно отвлекающее наваждение… … — Э-э… — снова протянула Габи, — …Тогда, Гастон, я попробую резюмировать. Ваше виденье проблемы: люди увлеклись комиксами о супер-способностях, поэтому слишком беспечно применяют векторики. И вы предложили путь решения: начать беспокоиться.
— Совершенно верно! – подтвердил доктор Перрен и улыбнулся по-бондовски.
— В таком случае, Филипп вам слово для ответа, тоже, по возможности, краткого.
Профессор Уэллвуд заложил руки за голову, и покачался в кресле, глядя в потолок.
— Пожалуй, Гастон согласится, что лучше не обсуждать его тезис о непрофессионально сконструированных и любительски
синтезированных векториках. Поскольку, с одной, стороны известно, что современные биопанки всегда следуют протоколу Zayner-2017, , известному также как ODIN. Это архитектура недорогой настольной лаборатории для контроля компонентов, химического синтеза препарата, и контроля продукта. Все под управлением компьютера, точнее софтвера с открытым кодом. С другой стороны, нам нетрудно вспомнить начало 2020-х, когда несколько финансово-политических клубов решили поставить спектакль «Великая Пандемия» с вирусом обыкновенной простуды в главной роли и населением планеты в роли массовки. Во 2-м акте к миллиардам людей применялись мРНК-вакцины коррупционных разработчиков, без тестов даже на мышах. Производство препаратов шло по неустойчивой технологии, из сомнительного сырья, в условиях близких к бытовой свалке пищевых отходов…— Филипп, вы утрируете! – укоризненно перебил доктор Перрен.
— Гастон, я утрирую лишь вслед за вами. Мы можем сейчас уточнить факты, и прийти к взвешенному выводу о том, какие препараты более функциональны и менее опасны: от биопанка или от БигФарма. Или, как я предложил ранее, можно оставить этот хвост за кадром, и обсуждать тему, полагая, что векторики не слишком опасны биологически, и обычно производят в организме именно те изменения, которые указаны в их user-guide. Выбор за вами, Гастон.
Случилась трехсекундная пауза, после которой доктор Перрен ответил:
— В формате теледебатов ваше предложение выглядит вполне разумным. Я согласен.
— Превосходно! — доктор Уэллвуд снова покачался в кресле, — Тогда я отвечу на вопрос, резюмированный Габи. Итак, Гастон, вы полагаете, что люди увлеклись комиксами и решили переделать свои организмы по образцам супер-героев Marvel. Вы считаете это причиной для беспокойства. Но ведь это позитивная мечта. Если бы люди, например, мечтали воспроизвести карьеру Джека Потрошителя или Билла Гейтса, тогда конечно, стоило бы беспокоиться. Но зачем беспокоиться из-за позитивной мечты?
— Проблема в том, — ответил доктор Перрен, — что эта мечта массово реализуется.
— Ну, — отозвался профессор Уэллвуд, — и кому же от этого плохо?
— Это потребует довольно длинного ответа, — Перрен посмотрел на телеведущую.
— Будет прекрасно, если вы уложитесь в 5 минут, — сказала она.
Он коротко кивнул и сосредоточился, сдвинув ладони и сплетя пальцы.
— Когда я сказал, что мечты о супер-способностях массовые, то имел в виду, все же, не большинство людей, а меньшинство хотя весьма значительное. Большинство мечтает о более гуманных вещах. Дом, семья, здоровые дети, стабильный заработок, и понятные соседи. Но если соседи генмод, то понятности нет, это иные существа, с иным образом жизни и иной биологией. Какие-то генмод даже не скрещиваются с обычными людьми. Фактически, мы видим распад единого вида Homo sapiens — на несколько разных видов, которые, к сожалению, занимают одну экологическую нишу. Археологии известно, как развиваются подобные ситуации. 40 тысяч лет назад кроманьонцы пришли в Европу, и неандертальцы вымерли. Тут нет полной аналогии, но генмод уже вытесняют обычных людей из все большего числа секторов экономики. Морской бизнес явно предпочитает персонал из аргонавтов, они все генмод. Космический бизнес ориентируется только на генмод-астронавтов. Что если по итогу все обычные люди окажутся в резервациях, как индейцы Америки? Что если ценой выхода из резервации станет прием векторика? Это необратимый отказ от своей природной идентичности, это серьезнее даже чем отказ от религии для искренне верующего. Большинство людей не согласны на такое, и отсюда перспектива жесткого конфликта уже в политическом поле…
Тут доктор Перрен сделал риторически-обоснованную паузу, прежде чем продолжить: … — Я не говорю, что это непременно случится, но так рассуждают многие, и отмечают кооперацию аргонавтов с политическими радикалами. Около 7 лет назад это привело к Вандалическому кризису в Европе и к режиму хуррамитов в Ливии. Конечно, следует признать, что анти-генмод законы, принятые тогда в Европе, толкнули аргонавтов в эту сторону. Но ведь анти-генмод законы были ответом на эскапизм аргонавтов. У любого социального конфликта имеется длинная история обид и ответов, причем их разбор не помогает урегулированию. Чтобы урегулировать, надо смотреть на уже сложившуюся ситуацию, и искать в ней компромисс. Каждой стороне надо в чем-то уступить. Иначе никак, поскольку альтернатива — эскалация вражды и террора. Такова суть проблемы.
Габи Витали растерялась от такого историко-политического конспекта, и поглядела на профессора Уэллвуда. Он сделал жест ладонью, показывая готовность к ответу, и чуть загадочно произнес:
— Сейчас Гастон продемонстрировал интегральный подход к проблеме. Плюс в том, что названы все горячие точки. Минус в том, что из сюжета постепенно пропали люди. Там остались лишь социальные агрегаты и политические силы. Такой подход был приемлем раньше, поскольку, хотя это звучит цинично, люди ничего не значили в политике. Ими манипулировали олигархии, державшие рычаги всех четырех ветвей власти. А ставками политической игры были земли, рынки и ресурсы. Но, когда появились генмод-люди, в частности — аргонавты, мало зависящие от социально-распределяемых благ — игра стала меняться. Аргонавты не привязаны к берегу, не признают подданства, и выступают как бродячие симбионты для береговых режимов, предоставляющих им защищенный хаб. Примерно таков симбиоз рыб-клоунов и жалящих актиний. Рыбки таскают подкормку только такой актинии, которая удобна им в качестве эпизодической базы. Если актиния неудобна, то не получит ничего хорошего. Так это работает. Конечно, такие изменения крайне неприятны для политических элит, и можно припомнить любимый тезис элит в отношении обычных людей: «Такова новая реальность, просто смиритесь». Теперь этот тезис про «новую реальность», как мячик, отскочил обратно. Что-то вроде кармы.