Баобаб маленького принца

Зенон, молча признав правоту Ликэ, взял с полки кустарные ракетки и условный мячик, сделал указующий жест в направлении туннеля, ведущего к бассейну, и проскочил туда следом за Ликэ. Вот игроки вооружились ракетками (Ликэ получила также мячик). Вот разошлись в противоположные точки на бордюр круглого 3-метрового бассейна… …Подача! Недостаточно сильная, как оказалось. Мячик слабо отскочил и шлепнулся в воду, не долетев до другого края.

— По крайней мере, направление получилось верное, — прокомментировал Зенон, затем спрыгнул в бассейн, извлек мячик, и попробовал выполнить подачу сильно. …Слишком сильно и к тому же потерялась точность. Ликэ проводила взглядом мячик, улетающий в салатные джунгли, конкретно в густую листву хлебного дерева примерно на 30 градусов левее целевого направления.

— Эх… Чуть-чуть не хватило для отскока от стенки.

Мячик был аккуратно извлечен, хотя один плод, размером примерно с дыню, все-таки свалился с ветки. Ликэ прокомментировала:

— Зато теперь мы знаем один компонент сегодняшнего обеда.

— Уже результат, — согласился Зенон и отошел на противоположный край бассейна, где приготовился отбивать ее подачу… …Шлеп! Почти точно! Ему даже удалось зацепить мячик ракеткой, хотя полноценной отбивки не получилось.

— А ведь не так плохо, как могло бы быть! – обрадовалась Ликэ. И после этих слов игра пошла почти как мечталось в программе-максимум.

По мере освоения кустарных спортивных снарядов, рос азарт, так что время обеда было радикально пропущено. Когда естественная физическая усталость вынудила завершить тестовую игру, корабельное время уже соответствовало ужину. Кибер-арахноид успел провести уборку камбуза, так что для экипажа открылась возможность свинячить среди изумительной чистоты (это намного приятнее, чем свинячить поверх ранее устроенного свинства). Возня со сложным рецептом не соответствовала ситуации — поскольку голод требовал быстрого блюда. Поэтому плод хлебного дерева был очищен от кожуры и без всяких затей порезан на ломтики, пригодные для жарки с эрзац-беконом.

Как уже сложилось на борту Алкйоны, после собственно обеда (или ужина) за чаем или иным горячим напитком, на мониторе в камбузе включалась лента новостей с каналов, выбранных экипажем. Понятно, что реестр получился с уклоном в тему космоса, и вот: сообщение о первом контактном исследовании одной из тысяч комет-мумий, элементы движения которых были вычислены в январе по итогам эксперимента «Iron-echo».

Поскольку экипаж Алкйоны был главным оператором «Iron-echo», по такому случаю на камбузе сразу появился самогон в дополнение к чаю. Знакомство с подробностями уже происходило под мини-дозу алкоголя. Итак: конкретная комета-мумия, получившая имя Оромопото (в честь императрицы древней Нигерии) относилась к классу эрскроссеров – объектов, пересекающих орбиту Земли. С момента обнаружения, Оромопото прошла от дальних окрестностей Юпитера примерно до орбиты Марса. Там с ней сблизился дрон-кладоискатель, и получил набор лазерно-пирометрических спектров и видеоданных. В общих чертах данные соответствовали ожиданиям. Оромопото имела средний радиус немного более километра и состояла из своего рода минеральной пены с очень низкой плотностью…

…Но нечто на увеличенных фото с близкой дистанции крайне заинтересовало Ликэ и заметно удивило.

— Слушай, Зенон! Где-то это я уже видела! Или что-то очень похожее.

— Конечно, ты могла видеть. Насколько я понимаю, это структура ожидаемого состава: примерно три четверти по массе это смесь силикатов и графита. Остальное — металлы в поликристаллическом виде. Железо, никель кобальт, и сколько-то платиновой группы.

— Да, но сам узор из базисной породы и поликристаллов выглядит как-то знакомо.

— Пожалуй, мне это тоже знакомо, — сообщил Зенон, присмотревшись к фото, — это какое увеличение, кстати?

— В углу значится кратность 150, — Ликэ ткнула пальцем в угол экрана.

— Тогда, — сказал он, — по-моему, это похоже на поверхность катализатора для дожигания выхлопных газов поршневого двигателя.

— Вот-вот! — обрадовалась она, — Это характерный вид поверхности угольно-никелевых и угольно-платиновых катализаторов. И никелево-керамических тоже.

— Подожди, Ликэ, ты что, намекаешь, будто это готовый природный катализатор?

— Нет, я не намекаю, но если вдруг это так, то надо поменять стратегию добычи, которая сейчас в программе MOXXI Sternenbergmann. Если добывается готовый катализатор, то звездный рудокоп может стать на порядок рентабельнее.

Зенон надолго задумался, после чего произнес:

— Надо отписать генералу Штеллену об этом. Может, мы ошибаемся, но вдруг нет?

— Вот-вот, — повторила Ликэ, и подвинула к себе клавиатуру терминала.

— Странно, — продолжил он, — как так вышло, что на Земле не заметили, а мы заметили?

— Может, потому, что мы уже немножко не совсем земляне? – предположила она.

…

16. Троянская лошадка — 2, альтернативная Грета, и история азиатизма.

Некий популярный урбанист первой четверти XXI века, съездив в Ботсвану, объявил ее страной, где нет вообще ничего. Это обидно и, в общем смысле, глубоко ошибочно: на самом деле в Ботсване есть очень многое. Но в смысле урбанистики он прав. На страну размером, как Франция, тут лишь два города: 200-тысячный Габороне и 100-тысячный Франсистаун, причем архитектура (особенно во Франсистауне) не блещет. Обращаясь, опять-таки, к популярным источникам, можно привести мнение некого тревел-блогера из Хьюстона. Кажется, будто я не летел до Южной Африки, а проехал 300 миль до дельты Миссисипи и попал в какой-то сонный одноэтажный афроамериканский Гринвилл или Гринвуд. Вокзал, фермерский рынок, несколько стеклянных коробок-супермаркетов, и старые малобюджетные коттеджи времен Американского строительного бума 1950-х. Между прочим: жителей в Ботсване столько же, сколько в одном Хьюстоне. И вот еще забавная аналогия с Америкой: подобно Сан-Франциско в Калифорнии, Франсистаун в Ботсване возник на Золотой лихорадке середины XIX века. Но на востоке Ботсваны не развилась позже своя Силиконовая долина, и лихорадка схлынула, оставив множество брошенных выработок. Кажется, будто окраины Франсистауна подверглись массовому вторжению гигантских кротов из Зимбабве через левый приток реки Лимпопо. Золотые россыпи исчерпались, но неподалеку нашлись месторождения меди, никеля и кобальта, поэтому экономика города продолжала питаться за счет горнорудного бизнеса (хотя не особенно богатого по мировым меркам – но вполне достаточного для здешних мест).

При такой истории вполне логично, что наиболее качественный отель в городе получил название «Diggers Inn». Для ясности (о каких копателях идет речь) холл этого довольно современного 2-этажного здания украшала бронзовая скульптура шахтера с массивным ацетиленовым фонарем на каске и с киркой в руках — экипировка викторианской эпохи.

Можно было даже найти логику в том, что Оуэн Гилбен, мультимиллиардер из top-100 Forbes, с недавних пор мажоритарный пайщик горнорудного холдинга Лимпопо-вэлли, решил на некоторое время поселиться именно тут, в апартаментах Diggers Inn. С другой стороны, это странно: более крупные предприятия Гилбена не здесь. Первое, с которого начинался его успех — глобальная сеть веганского фастфуда HortuX — фирма-космополит, местонахождение офиса не важно. Второе по хронологии, но теперь первое по доходу — Мадагаскаро-сейшельский фудотрон, и три года назад Гилбен переехал из Флориды на Cейшелы – Виктория, остров Маэ, прекрасное место, идеально отформатированное для жизни VIP. Но в сентябре прошлого года он внезапно переехал (точнее бежал) в гораздо менее комфортный Франсистаун. Зачем?

У желтых медиа было много версий, среди которых — верная: Гилбен не без оснований подозревал, что его имя – среди мишеней группировки Imago Dei. При таком раскладе вполне разумным выглядело решение отсидеться в африканской глубинке, где он уже наладил формальные и неформальные деловые контакты. Достать его тут было гораздо сложнее, чем в цивилизованной стране, в частности — на океанском островном курорте. Таким образом, Гилбен оказался вне игры при октябрьском серийном теракте, однако, к декабрю группировка Imago Dei была разгромлена, все ее ключевые фигуры физически уничтожены — и тем не менее, Гилбен остался в Ботсване. Почему?

У желтых медиа, опять же, было много версий, но на этот раз среди них отсутствовала верная. Лишь несколько персон знали: Гилбен головокружительно увлекся участием в партнерстве «Sternenbergmann» по добыче металлов на астероидах. Именно ради этого проекта он организовал переоборудование рудников Лимпопо-Вэлли, причем не боялся испачкать руки, самостоятельно инспектируя процесс шахтной добычи и переработки.

Среди знающих об этом был Гастон Перрен, шеф лаборатории в германо-французском исследовательском центре Сен-Луи, однако сейчас Перрен прилетел во Франсистаун к Оуэну Гилбену по иной причине. Его интересовал план «Sonobe-Flower», вброшенный Гилбеном в медиа-проект «Цели столетия». Тут можно отметить, что генерал Штеллен оказался прав в своих догадках: после серии независимых консультаций, официоз ООН предпочел отказаться от планов сустинеризма (доктрины «Устойчивого развития»), и поддержать план Гилбена. Чтобы такой трюк выглядел пристойно, Гастон Перрен (как неформальный представитель официоза) должен был договориться с Гилбеном насчет некоторых совместных заявлений и редакций в формулировках плана. Поручение, как нетрудно догадаться, строго конфиденциальное и весьма скользкое – даже по способу контакта. Предварительная переписка указывала со стороны Перрена иной мотив этой встречи: обсуждение биотехнологий концентрирования редких химических элементов, содержащихся как малые примеси в железоникелевых и медно-никелевых рудах. Тема соответствовала научной работе Перрена и не вызвала удивления, так что встреча была согласована. Считалось, что Гилбен пока не догадывается об истинном мотиве…