Бар «Вильдегаста»

– Хэй! А мне нравится!! – заорал Мэй, вспрыгивая на стол.

– И мне, – расплылся в улыбке домовой. Глазки его блестели, кончик носа был красным как мухомор. Валесий залез на лавку и заскакал по ней, горланя: "Разбудим бесов! Сравняем это место с землей!" Рэй последовал за братом, и вот уже оба инкуба танцевали на столе, высоко подкидывая колени и махая руками. Я сидела и хохотала в голос. Но долго смеяться мне не дали – втянули за обе руки на стол и закружили в своеобразном хороводе, выкрикивая: "Всю ночь! Всю ночь" Как мы не сломали стол – удивительно.

Мы все еще орали и бесились, как вдруг:

– Что здесь происходит?

Во внешних дверях стояла высокая женщина. Не, не так – ЖЕНЩИНА. Блестящие черные волосы были стянуты в высокий хвост, открывая мраморный лоб и горящие черные же глаза. Губы негодующе сжаты. Точеная фигурка затянута в брючный костюм из ярко-красной очень тонко выделанной кожи. На ногах – ботильоны на тонком, остром на вид каблуке. "Хлыста не хватает" – подумалось мне.

– Он в кабинете, – не глядя на меня ответила женщина. И повторила: – Что здесь происходит?

Из-за ее спины высунулся Рогер, сделал страшные глаза и спрятался обратно.

– Ггоспожа Ллюция! – вытянулся в струнку домовой. – А мы ттут проводим кор-по-ра-тив-ное мерропрриятие. Под моим строгим надзором!

– Вал, по тебе самому надзор плачет. Который Роспотреб. А ты у нас новенькая? – ее сияющие глаза остановились на мне. Я молча кивнула

– Как тебя зовут?

– Эллис. Можно Элл.

– Так. Рубеус, Матиас. Завтра как выспитесь – ко мне в кабинет с результатами инвентаризации. Валесий – за сегодняшний разгул отвечаешь. Трезвый. Элл… шла бы ты спать. Завтра тоже зайдешь ко мне, я тебе форму выдам. И первый нагоняй – неожиданно улыбнулась она. – Все, пять минут на расход!

С этими словами госпожа Люция покинула зал

– Ну пошли, Эл, провожу в кроватку (Мэй негодующе крякнул), эээ…то есть до кроватки, как и обещал.

– Да не стоит, – я держалась молодцом, хотя и за стеночку.

– УУ, так не пойдет. – Рэй подхватил меня за талию, перекинул через плечо и куда-то понес. Мерно покачиваясь на его плече, я думала о том, что при поворотах надо не забывать включать поворотники… и выключить фааары…

История четвертая. Сабина и Рената

"Видели ночь, бухали всю ночь до утраа…" Звучало бы забавно, если бы не дичайшая головная боль, которая разбудила меня около пяти вечера следующего дня. Почти не открывая глаз, я добрела до душа и не глядя, повернула рычаг. Тут же ванная комната содрогнулась от визга (моего же) – вода оказалась просто ледниково-холодной. Хренасе пробужденьице…

Трясущимися руками отрегулировав воду, я долго стояла под теплыми струями, приходила в себя. Мда, такого начала карьеры у меня еще точно не было. Натянув спортивные штаны и майку и наскоро вытерев волосы, я спустилась на первый этаж к Рэю. Однако того на месте не было. За стойкой стоял Мэй. Глаза красные как у летучей мыши, рыжие волосы встрепаны – ни дать ни взять, вурдалак с охоты. Рядом каким-то чудом держался на барном стуле Валесий, охая и поминутно касаясь висков.

– Живая? – вяло поприветствовал меня Рэй.

– И тебе доброго вечера… отреагировала я. – Кофе угостишь?

– Угощу. Голова не болит?

Я выдала совсем уж непечатное выражение. Валесий восхищенно показал большой палец.

– Иди сюда – Мэй обошел стойку и положил обе руки мне на голову, где-то за ушами. Сначала ничего не происходило, потом стало очень горячо, перед глазами вспыхнуло, и голова резко перестала болеть.

– Это что?

– Ну я же инкуб. Тоже кое-что умею. Правда, я больше по части моральных терзаний, но мелкие повреждения лечить могу.

– А… – с надеждой глянул на него домовой.

– Да не могу я! Запретила Люция тебя лечить, понимаешь?

– Мы ей не скажем…

– Бесполезно, блин. Даже не проси.

Тут дверь открылась, в зал вошел Рэй, но с каким видом! Кончики ушей алеют, глаза горят – чуть ли не искры из них сыплются, рот растянут в счастливой улыбке.

– Ты где был? – накинулся на него Валесий

– Инвентаризацию…проверяла… – мечтательно откликнулся Рэй. Потом вернул лицу нормальное выражение и уточнил: – А что?

Валесий жалобно на него посмотрел.

– Не-не-не, даже и не проси! – замахал руками Рэй. – сказала: хочет нести ответственность – пусть несет. Наверняка еще и от себя что-то добавила, чтоб тебе жизнь медом не казалась.

Домовой сник.

– Как говорил мессир Воланд, подобное излечивается подобным… – ни к кому не обращаясь, произнесла я.

– А кто такой мессир Воланд? Он из вашего мира? – спросил Мэй.

– Это…ээ…дальний родственник Владыки Инферно – выкрутилась я.

– Подобное… подобное… О! Гений твой мессир! У меня же еще один бочонок есть! – Валесий победно заорал и умчался.

Мы переглянулись и спрятали улыбки. Потом Рэй сказал:

– Тебя, кстати, госпожа Люция тоже ждет.

– Ой, блин… – как-то мне резко так хорошо стало. – Прямо сейчас?

– Ну, ждать она не любит.

– А куда идти-то?

– Я провожу. – Поднялся Мэй. В ответ на немой протест брата прикрикнул:

– Челюсть с пола подними – и на приемку! Тебя пиво уже полчаса дожидается!

Мы с парнем вышли к лифту, поднялись на 12 этаж.

– Удачи, – подтолкнул меня Мэй.

Я вышла из лифта в коридор, оформленный в черно-белых тонах.

– Прямо и налево! – донеслось до меня. Я пошла в указанном направлении и через несколько секунд оказалась в кабинете госпожи Люции.

Письменный стол, стул перед ним, шкаф из черного дерева у стены составляли всю обстановку. А напротив оказалось огромное панорамное окно, сквозь которое видны были заснеженные шапки гор, сиявшие под ярким зимним солнцем.

Сама хозяйка, одетая в белую блузку с жабо и узкую кожаную юбку, восседала за столом с ноутбуком.

– Люблю солнце, – пояснила она, перехватив мой взгляд. – Слишком уж редкое зрелище для меня. Садись.

Я осторожно присела на край стула.

– Надеюсь, ты сама понимаешь, что твое вчерашнее поведение не лезет ни в какие рамки приличия?

Кивнула, покраснев до самых кончиков ушей.

– Но основная твоя беда в том, – она скрестила пальцы под острым подбородком, – что у нас и нет этих самых рамок. А учитывая, с какой легкостью ты вписалась в наш странноватый коллектив, я могу сказать только одно… Добро пожаловать! – она неожиданно улыбнулась.

С меня, наверное, можно было писать картину Репина "Не ждали". В портретном варианте.