Барон Дубов 8
Шрифт:
Территория Османской империи
У заброшенного выхода из катакомб
Пару часов спустя
Два янычара несли вахту в пустынном предгорье. Один постарше, с лицом, испещрённым шрамами и морщинами, второй моложе, с длинными, ухоженными волосами, чёрными как ночь. И сейчас тоже ночь стояла. Тёмная и безлунная. Только голубые точки на небе перемигивались.
(осм.) — Охрам, на кой-хрен мы здесь стоим? — зябко повёл плечами молодой.
Оба солдата притаились за стволом толстой сосны. Упавшей так давно, что она успела почти окаменеть под лучами немилосердного солнца и под промозглыми
(осм.) — Сидели бы сейчас в казарме, пили вкусный горячий салеп… — продолжал мечтать озябший молодой янычар.
(осм.) — Тихо ты, Серкат, — отвечал ему умудрённый жизнью и боями Охрам. — Надо, значит надо. Приказано стеречь границу от русских. Если появятся, сразу доложить.
(осм.) — От русских? Да мы в нескольких ферсахах (прим. авт. Ферсах — османская мера расстояния, около 5,5 км) от границы, — отмахнулся Серкат. От резкого движения волосы, что он перекинул через плечо, рассыпались обратно по спине. — Откуда им здесь взяться? К тому же это явно гномские катакомбы. А их город под горами давным-давно заброшен.
(осм.) — Командир получил донесение, что здесь могут пройти диверсанты сегодня или завтра. Мы обязаны всё проверить и доложить!
Серкат вздохнул и покачал головой, сетуя на упрямство боевого товарища.
(осм.) — Говорю тебе, Охрам, нечего нам тут делать. Даже гномы отсюда свалили.
(осм.) — Ушли-то они ушли, да только ходят в местных деревнях странные легенды… Что если хочет женщина соблазнить мужчину, то ей надлежит привести его сюда.
(осм.) — Охрам… — темные глаза на красивом лице Серката подозрительно сузились, — ты на что это намекаешь?
Но Охрам его уже не слушал. Он вдруг припал к высохшей коре дерева и прислушался, знаками показывая, чтобы его товарищ сделал то же самое.
(осм.) — И правда… — прошептал Охрам. — Кто-то идёт! Приго…
В темноте ночи сверкнули несколько эфемерных лепестков огромного цветка. Они вылетели из катакомб, как ядра из пушки. Разрезали камни и пробили выход. Следом выбежала девушка в пыльном и рваном кимоно. Она спотыкалась и постоянно оглядывалась.
Серкат цокнул языком.
(осм.) — Какой красивый бутон… Её бы помыть и расчесать… Но на русских диверсантов она что-то не похожа.
— Ш-ш-ш! — шикнул Охрам.
И правда: следом за девушкой, с лёгкостью распинывая камни, вырвались два десятка чудовищ в чёрных одеждах.
(яп.) — Женщина! — неистово кричали они, преследуя девушку в кимоно. Та убежала в сторону.
Вдруг четверо из них затормозили и стали озираться. Одновременно четыре пары глаз остановились на молодом янычаре.
(осм.) — Беги, Серкат! — крикнул Охрам, быстро поняв, что дело плохо. — Я задержу их! Доложи командиру!
Серката долго уговаривать не пришлось. Он вскочил и припустил по пологому склону вниз.
Охрам скинул с плеча винтовку и открыл огонь по врагам. Вот только свинцовые светлячки рикошетили от пластин брони или застревали в коже, не причиняя особого вреда. Враги быстро приближались. Курок винтовки сухо щёлкнул — Охрам не заметил, как кончились патроны. Он спешно
начал пихать новую обойму в казённик, а до врагов оставалось меньше десяти метров.Нет, не успеет. Тогда в штыковую!
Охрам выскочил из укрытия, чтобы принять последний бой. Но чудовища, отдалённо похожие на людей, сверкая розовым венами на мощных бицепсах, пронеслись мимо него.
(яп.) — Женщина!!! — кричали они, и в их голосах слышалась радость.
Они быстро догнали Серката и повалили его на землю, срывая одежду. Серкат кричал.
(осм.) — О, Аллах… — изумлённо прошептал Охрам. — Прости меня, Серкат…
Он вогнал патрон в ствол винтовки, прицелился и выстрелил, обрывая мучения товарища. Бросив бездыханное тело жертвы, монстры побежали дальше, к долине внизу, где горели огни палаточного лагеря отряда янычар. Они не обратили никакого внимания на старого солдата.
Охрам забился в щель между землёй и упавшим деревом, обнял себя за колени и горько заплакал.
Если русские способны такое устроить, то османы уже проиграли войну.
В заброшенной шахте
Николай
Ещё несколько часов спустя
Я уже потерял счёт времени, сколько мы ползли по этой шахте. Ползли в буквальном смысле. Внизу стелился розовый туман, от которого пахло свежими фруктами. А мы пробирались под потолком. Гоша старался вовсю, выстилая перед нами паутинную дорожку. Но так как шахта была гномья, то есть не очень высокая, то от тумана нас отделял какой-то метр. То и дело вверх выбрасывались тонкие извилистые щупальца, похожие на дымок, и пытались достать нас.
Начал опасаться, что дружелюбный сосед-паук скоро выдохнется или протянет все четыре пары ног от обезвоживания, но Гоша, к моему удивлению, не выказывал признаков усталости. Только паутина стала чутка тоньше, но всё ещё прекрасно справлялась со своей задачей.
Вот только ползти меня уже достало. Хотелось встать на ноги и выпрямиться. И вдохнуть нормальный свежий воздух, который не вонял так приторно. Альфачик время от времени поскуливал, поддерживая тон моих мыслей.
«Ко-о-оль?» — вдруг раздался в моей голове голос дриады. — «А ты там как?»
«Нормально», — мысленно пожал я плечами.
«Точно нормально?»
«Да точно-точно. Скоро должны выбраться… Почему ты спрашиваешь?»
«Да так…» — тоже мысленно пожала плечами дриада. — «Скоро узнаешь. Тут такое творится…»
«Кто-то получит по заднице, если сейчас мне всё не расскажет! Ай!»
Я не заметил торчащий камень и ударился головой. Меня сейчас лучше не злить. Я и так на грани нервного срыва. Ползу уже чёрт знает сколько времени! И буду сокрушаться на эту тему, пока не доползу наконец!
Ох, не быть мне спелеологом. Но хоть туман, кажется, отступает.
Розовое марево и правда истончилось, показался пол.
«Коля, ты делаешь всё, чтобы я и дальше продолжала молчать…» — многообещающе мурлыкнула в моей голове Маша. — «Но правда, скорее выбирайся наружу. Во-первых, хочу убедиться, что в порядке, и на тебя ничего не подействовало. А во-вторых, это надо самому видеть».
«Ладно», — буркнул я, прерывая сеанс связи.
Что же там такое, что нельзя просто рассказать?