Бедржих Сметана

«Проданная невеста» — произведение правдивое, реалистически жизненное. В ней вся житейская философия чешского народа, его морально-этические принципы. Все здесь чешское — Язык, песенные интонации, танцевальные мелодии. К этому еще нужно прибавить чешские национальные костюмы и чешский пейзаж, без чего немыслима постановка этой оперы. И в совокупности создается жизнеутверждающая картина быта народа, сохранившего, несмотря на все испытания, свой национальный облик и оптимизм, народа, в полной мере сознающего свою силу. Именно этим и была созвучна «Проданная невеста» передовым идеям чешской общественности.

Не сбылось предсказание недругов о недолговечности этой оперы. Она жила, и с каждым годом увеличивалась любовь к ной народа, жизнелюбивого стойкого и мужественного.

Конечно, другого мнения об этой опере были великосветские круги. Ее называли не иначе как «мужицкой оперой». Невольно вспоминаешь, как придворная знать николаевской России глумилась над бессмертными творениями Глинки, именуя их «кучерской музыкой».

Австрийскую да и чешскую знать все больше раздражал демократизм Сметаны, все больше беспокоили те симпатии, которые завоевывало его творчество среди широких народных масс. Чтобы помешать возраставшей популярности Сметаны, реакционные круги пытались противопоставить «Проданной» другую оперу. Дочка Ригера написала для этой цели либретто «Расстроившаяся свадьба». Была создана музыка, но, несмотря на поднятую вокруг нее шумиху, победить «Проданную» не удалось. Только мастер, прочно связанный с народным творчеством, постигший всю его красоту, благородство и своеобазие, мог создать такую музыку.

Появление «Проданной невесты» означало рождение чешской оперной классики.

ЗА ДИРИЖЕРСКИМ ПУЛЬТОМ ОПЕРНОГО ТЕАТРА

Друзья Сметаны торжествовали. «Проданная невеста», премьера которой прошла без особого шума в полупустом зале, с каждой постановкой завоевывала все большее признание. Из ближних и дальних городов, местечек и даже сел приезжали люди, чтобы посмотреть этот спектакль; когда шла «Проданная», театр всегда был переполнен.

О композиторе начали говорить как о выдающемся мастере. Вспоминали и то, что все основные события музыкальной жизни последних лет были связаны с его деятельностью: Сметана получил премию Гарраха за лучшую национальную оперу; Сметана, как председатель музыкальной секции «Умелецкой беседы», руководил всеми ее мероприятиями; наконец Сметана был организатором абонементных концертов. Его старанием и эти концерты, как и концерты «Умелецкой беседы», стали непременной частью культурной жизни столицы. Публика охотно их посещала.

Не бросал Сметана и «Глагола Пражского». Выступления этого замечательного хора пользовались не меньшим успехом, чем абонементные концерты.

Естественно, что для укрепления престижа молодого чешского театра нужно было, чтобы именно такой человек, как Сметана, стоял во главе его коллектива. Это понимали и дирекция театра и Театральное общество, финансировавшее театр. Вот почему, не смотря на сопротивление Ригера и его единомышленников, в сентябре 1866 года Сметане предложили место главного дирижера, или, как тогда говорили, капельмейстера.

Разумеется, Сметана сразу согласился. Наконец сбылась его мечта. Теперь перед ним открывались новые возможности. Сметана поспешил поделиться новостью с женой, которая все еще находилась с детьми в деревне, куда он отвез их, когда прусские войска подходили к Праге.

«Дорогая женушка!

Итак, я — дирижер», — Сметана склонился над столом и старательно выводит буквы. Их ряды, украшенные птичками, черточками и кружочками, которые начал вводить в чешское письмо еще великий реформатор Ян Гус, появляются на бумаге как затейливый орнамент. Сметана с удовольствием вглядывается в написанные строки. Совсем недавно он научился хорошо писать по-чешски и делает это с особым удовольствием. Правда, еще в Немецком Броде, под влиянием Карла Гавличка Сметана принялся самостоятельно изучать родной язык, но серьезно занялся этим только по возвращении из Швеции. Каждую свободную минуту, как школьник, просиживал он над грамматическими упражнениями, пока не постиг все сложности чешского письма. Как жалко, что чешским детям до сих пор запрещено в школе говорить и писать на родном языке. Вот и его девочки тоже раньше научатся писать по-немецки, чем по-чешски. Печально!

Сметана гонит от себя эти мысли и продолжает писать. Уже поздний вечер. В домах погасли огни. Но он спешит кончить письмо, чтобы порадовать Беттину. Теперь она жена главного дирижера, «пани капельмейстерова». Сметана пишет, что жалование ему назначили совсем небольшое — только 1200 золотых в год да один бенефис. Придется продолжать давать уроки. Досадно, конечно, столько драгоценного времени тратить на занятия, подчас с бездарными учениками. Но ничего не сделаешь. Однако за дирижерским пультом теперь он будет стоять не как гость, а как главный руководитель коллектива. Все свое мастерство, весь опыт он приложит к тому, чтобы поднять культурный уровень театра, добиться высокой, подлинно художественной законченности исполнения. Нужно увеличить состав оркестра и хора, расширить репертуар. Значение чешского оперного театра должно расти с каждым годом. Это так важно для развития музыкальной культуры всей страны! А среди певцов и оркестрантов, Сметана уверен, он найдет верных друзей и помощников. Ведь слава молодого чешского театра дорога каждому члену коллектива…

Строя планы своей работы в театре, Сметана в то же время не хотел прекращать концертной деятельности. На этом поприще уже было немало достигнуто, но Сметана стремился к большему. Кроме мужского хора, каким был «Глагол Пражский», он взял на себя еще руководство и женским хором.

Мысль о создании такого хора, ранее не существовавшего в Праге, возникла как-то сама собой во время воскресных музицирований в доме Сметаны. После возвращения семьи в Прагу Сметана возобновил свои музыкальные вечера. Беттине нравилось быть хозяйкой салона. Правда, исполнявшаяся там музыка не всегда была ей понятна, но молодой женщине льстило всеобщее внимание. Приятно было сознавать, что в доме запросто бывают известные писатели, музыканты, а последнее время стали приходить еще артисты и певцы. Сметане же совершенно было необходимо встречаться с друзьями, обмениваться мнением, советоваться.

Вот в один из таких воскресных вечеров и решено было организовать женский хор. Желающих участвовать нашлось много даже среди гостей Сметаны. Здесь же, в своей квартире, композитор проводил и первые занятия, первые спевки хора. Сметана понимал, что каждое такое начинание будет способствовать развитию отечественной художественной культуры, и охотно шел навстречу, принимая на себя все новые и новые обязанности.

Работу в театре Сметана начал с постановки оперы Вебера «Волшебный стрелок» («Фрейшютц»).

Просматривая партитуру, композитор вспоминал свое первое знакомство с ней тридцать лет назад у Шиндларжа в Немецком Броде. Уже тогда Сметана был очарован этой чудесной музыкой, которая вслед за гофмановской «Ундиной» возвестила рождение романтической оперы на Западе. Опера Вебера завоевала признание и в России (вспомним, что у Пушкина упоминается «разыгранный Фрейшиц перстами робких учениц»).

Начались репетиции. Сметана умел проникнуть во все особенности исполняемого произведения выявить и подчеркнуть главное. Настойчиво работал он с каждым солистом, добивался слаженности оркестрового и хорового звучания. Успех, с которым прошла постановка этого поистине новаторского произведения Вебера, по духу столь близкого романтическим балладам Эрбена, был достойной наградой за труд и старания всех исполнителей.

С приходом Сметаны ожил чешский театр. Премьеры следовали одна за другой. Постоянно звучала здесь гениальная музыка Моцарта. На сцене восторжествовали светлые образы царства мудрого и справедливого Зарастро, побеждая тьму Ночи. На смену «Волшебной флейте» пришла «опера опер», как называл Чайковский «Дон Жуана». И зрители были благодарны Сметане за то, что он воскресил это произведение, написанное автором, по его собственным словам, для «моих пражан». Потом появился «Вильгельм Телль» Россини — сюжет оперы так живо напоминал чехам об их борьбе за независимость родины.