Беглец на задворках Вселенной

– Уходи, – бесцветным голосом произнесла девушка. – Я… не… слишком… Просто уходи. Я не…

– А ну-ка живо все вышли из кухни, – заорал Артур. – Пусть сами р-р-разбер-р-рутся, а то сейчас лишнего наговор-р-рим, и тр-р-рындец. Р-р-разр-р-ругаются в кр-р-рай по полной.

– Согласен, – кивнул головой Гера.

* * * * *

Дождавшись, когда все друзья покинут кухню, я осторожно потрогал плечи девушки.

Струна. Натянутая струна.

Хреново.

– Милая, – ласково произнес я. – Пожалуйста… не замыкайся в себе. Поговори со мной. О чём хочешь говори, только не закрывайся.

Шпилька упорно молчала.

Я её понял. Она считала меня отступником. Когда-то я в сердцах посчитал подругу предательницей, теперь её очередь. Принцип бумеранга в действии.

– Послушай, – удручённо почесал свой подбородок я и принялся аккуратно подбирать слова. – Ну не принимай ты так всё близко к сердцу, вот правда. Это жизнь. Одни люди приходят, другие уходят… В этом и есть смысл. Свято место пусто не бывает. Всё вокруг меняется. Но разве это плохо? Сюрпризы – это хорошо.

– Я не люблю сюрпризы, – вяло произнесла Шпилька. – Такие… нет, мне такое не нравится. Я… люблю сама готовить сюрпризы. Но не такие. Это… подло. Слишком быстро. Слишком резко. Я… не хочу быть одна. Я к тебе привыкла. И опять одна… нет, это слишком больно. Это неправильно. Ты хоть понимаешь, что меня ждет, если я останусь одна? Для меня это… билет в один конец. Полная аннигиляция. Может быть, я вообще существую лишь потому, что ты… ай…

Девушка хлюпнула носом.

– Это не подло и не неправильно, но это неприятно, – признал я. – Согласен. Надо было рассказать раньше. Но я не знал, как ты к этому отнесёшься. Ты… так остро всегда реагируешь.

– И поэтому просто ставишь меня перед фактом, что ты вскоре сваливаешь. Класс. Я В ВОСТОРГЕ.

Подумав, я предложил, ни на что особо не надеясь:

– Давай хотя бы к себе переместимся. Страдать на матрасах всё же удобнее, не находишь? Если хочешь, я отвечу на любые твои вопросы, даже самые глупые. Но не валяйся тут, на холодном. Пожалуйста...

К моему удивлению, Шпилька согласилась.

Потом мы долго-долго разговаривали. До хрипоты.

Я показывал фотки Василисы. Рассказывал забавные и грустные байки из её жизни. Моей девушке и впрямь по жизни не повезло. Сильно досталось, но она выстояла, несмотря ни на что. Типичная российская женщина, стойкая и мужественная. Объяснял, почему она для меня интересна и ценна. Уверял, что никто Шпильку бросать не собирается, если она намерена и дальше поддерживать дружеские отношения. Что в ближайший месяц я никуда из дома не свалю, потому что пока не доделаю ремонт в квартире своей девушки, ни о каких «съедемся» речи быть не может. И то, не факт, что я не решусь потом приобрести «трёшку» и сделать там достойный ремонт, прежде чем заселяться уже как семья. Ну… это если я решусь сделать предложение.

Баожэй внимательно слушала и поначалу даже успокоилась, узнав, что никто в ближайшее время никуда из коммуны не уедет. Но как только я упомянул про возможное новое трёхкомнатное жильё и свадьбу, девушка залилась горючими слезами, а потом страшно обозлилась. Такое в её систему жизненных ценностей и ближайшие планы не входило.

Частично я понимал подругу. Дать мне в руки мощный инструмент для зарабатывания денег, чтобы потом наблюдать, как другая пользуется всеми благами…

Не важно. В общем, Шпилька разозлилась. Страшно разозлилась, потому что внезапно вспомнила мои запросы в поисковиках насчет Таиланда, и решила, что я, такой-сякой, решил устроить романтичное путешествие для Васи, прежде чем окончательно покинуть свое прежнее жилье. Для Васи, а не для нее, для Вани. Вообще-то это было логичное предположение, хоть и неправильное.

И вот тогда-то девушка накинулась на меня с кулаками, припомнив всё, что её давно тревожило. Я чего-то в этом духе и ожидал, это было с её стороны вполне вероятно. Шпилька не справлялась с критической ситуацией, напрочь отказываясь принимать новую реальность, дополнив её своими самыми страшными фантазиями, и принялась сливать негатив так, как умела. Направив агрессию на человека, вызвавшего эти «плохие» и «неправильные» эмоции.

По сей день я твердо убеждён: малышка Бао-Бао привычно попугала бы меня своей яростью, но в реальности максимум бы что сделала – побила матрас или подушки рядом с моим лицом или руками. Да, вероятно мои запястья бы чуть пострадали от её неимоверно цепких пальцев, но это было привычно. Это не пугало. Просто девушка пыталась так продемонстрировать, что ей плохо и горько. Это было её инструментом воздействия. Да, неправильно и абьюзивно, но это было типичным поведением Шпильки. «Слушай меня», «мне плохо», «я не справляюсь, мне надо помочь» – такой скрытый посыл обычно был у подобных действий. Когда Кнопка находилась под влиянием сильных эмоций, она реально не могла себя контролировать. Если она уже не вступала в диалог и перешла к физическим аргументам – всё, пиши, пропало. Пока она не перебесится, ни о каком конструктивном общении речи быть не могло.

Подчеркну: Шпилька была вполне адекватна, когда была спокойна или чуть взволнована. Относительно стабильна. Но произошла ситуация «Х», и привычный для неё мир рухнул (как ей казалось). На волнах паники, накрытая волнами истерики и странными надуманными событиями из возможного будущего, она вдруг ощутила себя маленьким всеми брошенным ребёнком, чья судьба никому не интересна.

Самым интересным было другое. Полагаю, что минуты через две открытой агрессии девушка бы снова вернулась к позе эмбриона, принявшись скулить и рыдать. Шпилька была страшно предсказуема в своих проявлениях негатива.

Но ни ей, ни мне не повезло. Пресловутая случайность.

СЛУЧАЙНО Бао-Бао заехала мне в живот, потому что я СЛУЧАЙНО неправильно развернулся, и девушка попала туда, куда, вероятно, не надо было.

Резкая боль в спине, пояснице и животе. Тошнота. Рвота. Глубокий обморок. Точную последовательность я уже не помню… Помню лишь страшную боль, как от удара тока. Боль, которая на диво быстро распространялась по всему телу, заставляя выворачиваться наизнанку. Болело абсолютно всё.

Короче говоря, очнулся я уже в городской больнице на «каталке». Мне и раньше хирурги намекали, что было бы неплохо прооперировать грыжу, да и другие поводы для операций есть, но я всё откладывал. Вот… Шпилька, так сказать, максимально доходчиво своим точечным ударом кулака довела до моего сведения, что некоторые вещи откладывать нельзя.

* * * * *

Лёжа в стерильной операционной незадолго до операции, я поначалу не очень волновался. Гораздо больше меня беспокоило, если честно, что я вынужден был стянуть с себя отнюдь не парадные трусы (хотя мне клятвенно обещали, мол, этого делать не надо), и лежал абсолютно голым, пусть и накрытый хорошо выглаженной простыней.

Лежать перед хихикающими молоденькими девочками-медсестричками, перебирающими какие-то светло-коричневые тряпки и марлевые маски, в таком виде было некомфортно. Конечно, я отдавал себе отчёт в том, что это их работа, и они таких пациентов, как я, видели целую кучу. Мы все для них не люди, а лишь то, что они сейчас будут лечить. Вправлять. Резать. В каком-то смысле это даже хорошо. Ты не человек, а всего лишь носитель болезни. Ничего личного.

Ещё менее комфортно стало, когда меня начали пристегивать ремнями за руки и ноги к распоркам, вкололи в вену какой-то препарат и направили на меня огромную яркую лампу. Я прекрасно понимал, зачем это делается, но легче от этой информации мне не было.

Липкий, противный страх волнами начал накрывать меня, когда я понял, что в операционную, наконец, вошел хирург, и анестезиолог начал аккуратно подавать в надетую на меня маску то, что по идее должно было меня отключить полностью. Я успел досчитать до трёх, прежде чем у меня онемел язык, и я закатил глаза, надолго вырубившись.