Беглец на задворках Вселенной
Шрифт:
– Готовится…
Баожэй снова принялась шинковать лук.
– Цвет небесный, синий цвет,
Полюбил я с малых лет.
В детстве он мне означал
Синеву иных начал.
И теперь, когда достиг
Я вершины дней своих,
В жертву остальным цветам
Голубого не отдам, – негромко запел я, аккомпанируя сам себе.
– Ты
– Именно. Тема синевы слишком обширна в советском синематографе. Тут тебе и «Голубая тайга», и «Синенький скромный платочек», и «Синяя вечность», и «Чунга-Чанга – синий небосвод», и…
– Я поняла. Ты не заткнёшься.
– Именно. Кстати, если тебе интересно, романс «Цвет небесный, синий цвет» на стихи Батарашвили звучит в фильме «Почти смешная история» режиссера Петра Фоменко. Фильм вышел на экраны в июле 1977 года. В основе сюжета – лирическая и проникновенная история любви не очень молодых уже людей. Ираклий Андроников так говорил про автора строк: «Кажется, всё сошлось в жизни Бараташвили, чтобы сделать его несчастным, а его тянуло не к мраку, а к свету!». Никого не напоминает?
Я продолжил начатый было романс:
– Он прекрасен без прикрас.
Это цвет любимых глаз.
Это взгляд бездонный твой,
Напоённый синевой.
Это цвет моей мечты.
Это краска высоты.
В этот голубой раствор
Погружён земной простор.
Это лёгкий переход
В неизвестность от забот
И от плачущих родных
На похоронах моих.
Это синий негустой
Иней над моей плитой.
Это сизый зимний дым
Мглы над именем моим.
– Думаю, к Артур мы поедем сегодня, – хмуро заключила Баожэй. – Что-то мне твои замогильные настроения вообще не нравятся.
Примечания:
1) Анна Ахматова. Ты, Азия, – родина родин. Стихотворение 1955 г.
2) Композиция «Синие глаза». Исполнитель: группа «Тет-а-тет». Музыка и слова – Матвей Аничкин.
3) Композиция «Blue (Da Ba Dee)». Исполнитель: итальянское трио «Eiffel 65».
4) Романс «Цвет небесный, синий цвет». Автор музыки: Сергей Никитин. Стихи: Николоз Батарашвили.
Глава 40. Возвращение в коммуну
В каком-то смысле возвращение домой вышло максимально сюрреалистичным.
Кутх, сидя на берёзе, увидел меня самым первым и громким карканьем и криками «Пррривет, Ррррри!!!» оповестил округу, что любимый хозяин вернулся.
Пёсель Песец, заметно подросший (хотя, казалось бы, куда больше?) и потолстевший, топотал и отчаянно визжал, показывая, как сильно он рад.
Кошаки тоже страшно
соскучились по мне, и тот же Бегемот ещё с забора запрыгнул на мои плечи, принявшись мурчливо потираться о шею. Дымка чуть ли с ума не сходила, помечая своими шерстинками мои брюки. Лишь беременная Бастед задумчиво щурила круглые жёлтые глаза, полёживая на крылечке. Ну чисто технически она и не совсем моя животина, дело в этом. Её дело – сторона.– Кобе-е-е-ель, – почесал я под подбородком кота. – Ну и сколько ещё ты кошек в округе осчастливил, признавайся?
Бегемот молчал, лишь хвост довольно топорщился.
– Думаю, немало, – признал Артур. – Ждём чёр-р-рный пушистый «бум» у ближайших соседей. Пр-р-ривет. Что с Иванкой? С чего это её ОСИНИЛО?
– И ты туда же, – скривилась девушка.
– Батины приколы, – синхронно произнесли мы с Артуром.
Лёля с Юлей и Айгуль переглянулись и расхохотались.
– Во, и кошаки Готоку-нэко признали. Хозяин вер-р-рнулся. Чудо-то какое, – обрадовался Антон, открывая входную дверь. – Мы скучали.
– Я тоже, Тох. Только давай не обниматься, у меня всё болит, и это не преувеличение. Я б прилёг.
– Ляжешь, – покивала головой Ася. – Там такая кровать…
– В полкомнаты, – закончил Лонг. – Блин… я не знаю, где ты такого размера постельное белье найдёшь на этого монстра.
Баожэй проказливо заулыбалась.
– Гадюка ты бесноватая, – беззлобно ругнулся на девушку я. – Всё до абсурда доводишь. Ладно, с удовольствием понаблюдаю, как ты ютишься в моих ногах на коврике. Хотя… не, Дымка тебе даже коврик не отдаст. Это её любименький половичок. Не смей его отнимать у беременной кошки. Не прощу.
– С тобой Гер-р-рка поговор-р-рить хочет тет-а-тет, – прервал меня Жаргал.
– Ну тет-а-тета, боюсь, не получится, Шпилька не отлипнет, – сокрушённо вздохнул я.
– Не отлипну, – подтвердила бесстыжая девица. – Как только от него ухожу, каждый раз какая-нибудь бесовщина происходит. Вот хотите – верьте, хотите – нет. Не, мне это не надо. Я громоотводом поработаю. Это в ваших же, Жора, интересах.
– Мои яблоки неси, бесовщина. А Йо-йо пусть в зал приходит. Поговорим, что ж. Он хотел тет-а-тета? Всё ему сейчас будет. Бао-Бао, а включи нам, демоница моя драгоценная, группу «Тет-а-тет».
Теперь уже Баожэй садистки начала напевать, выискивая в телефону навеки впечатавшуюся в память некогда популярную песню, чьё начало с непонятной отбивкой будто забивало гвозди в крышку гроба:
– Я не убегаю, я не убегаю, я не убегаю,
Я не умоляю, я не удивляю, я не упрекаю…
Белая стена в белой простоте,
Белые цветы в белом декабре.
Всё остальное – синим…
Ты не понимаешь, ты не понимаешь, ты не понимаешь…
– Зато я всё слишком хорошо понимаю, – прервал угрожающие песнопения подруги я.
* * * * *
Герман имел максимально несчастный для этого крайне самоуверенного типа вид. Я придирчиво изучал его лицо, пока трек «Синие глаза» группы «Тет-а-тет» торжественно и верно набирал обороты. Парню реально стыдно, это не игра. Надо же, диво-то какое. Гордый сын Сахалина признаёт, что не прав. Редкие кадры. Хоть фотографируй.