Бегство из рая (сборник)

сказок Гауфа, братьев Гримм или Гофмана. Но мы все, случай-

но пришедшие на этот Праздник жизни, «пикник на обочине», несем в себе случайность самых невероятных совпадений, пе-

реплетающихся в наших усталых за длинные тысячелетия ге-

нах. И в ней, женщине, родившейся еще до Французской рево-

люции, я вдруг узнаю почти свою современницу, символ свобод-

ной Франции, незабываемую Эдит Пиаф. Те же умные горящие

глаза, тонкий профиль, отрешенность...

Вы, наверное, тоже наблюдали этот потрясающий феномен,

который можно сравнить с явлением реинкарнации, только не

души, а внешнего физического образа. Ну как объяснить, что

люди, жившие в разное время, в разные эпохи и в разных стра-

нах, иногда так поразительно похожи на нас, ныне живущих? И

как странно, в толпе современных городов, на пляже или диско-

теке, встретить Сикстинскую мадонну или Марию Медичи, пле-

нительную Натали Гончарову или Богородицу, сошедшую со ста-

рой иконы из культового фильма Андрея Тарковского «Зерка-

ло»? Но не будем отвлекаться; там за поворотом в тумане ис-

чезающего подземного лабиринта Бастилии, в сопровождении

стражников идет Она, чтобы ваять из воска тех, кого рыцари

Французской революции швырнули безжалостно на эшафот.

Как хватило ей сил выжить? Какая сила спасла от неминуе-

мой гильотины ее, влиятельную даму из высшего общества,

приближенную казненной королевы? Провидение, случай, Ангел-

103

Ирина Цыпина

хранитель? Нет, ее спас Талант. . А еще ее спас от гибели теп-

лый, живой и послушный в руках, воск...

Коммунары захотели иметь придворного скульптора, что-

бы оставить после себя пантеон образов друзей и врагов рево-

люции. И для этой цели ее посадили в самую страшную тюрьму

Франции и приказали ваять... И там она, униженная, коленопрек-

лоненная, в серой тюремной робе, лепила посмертные маски

казненных аристократов; тех, кого лично знала, кем восхища-

лась, кому преданно служила. Она прощалась с ними, переливая

их еще неостывшие растерзанные души в разогретый воск, что-

бы на века заставить мир изумиться и содрогнуться перед бес-

смысленностью кровавого жертвоприношения, брошенного на

алтарь непонятных истин, навязанных наивному человечеству

лжепророками. Я не буду об этом.

История иногда повторяется и, к сожалению, не всегда это

фарс... Трагедии, преследования, пытки, казни... Тяжелейший

путь человечества к познанию Истины...

А перед глазами самый выразительный и страшный, почти

живой экспонат лондонского музея мадам Тюссо, голова казнен-

ной королевы Франции, Марии Антуанетты, смоделированная по

ее посмертной маске, отлитой через несколько часов после казни.

Обвинительный акт королева Франции, жена Людовика XVI,

получила в ночь на 14 октября 1793 года, а утром следующего

дня уже стояла перед судьями. Во время процесса она была

спокойна и горда и лишь иногда шевелила бледными, тонкими

пальцами, как будто играя на клавесине. Последние минуты ее

обреченного ухода очень выразительно и эмоционально нарисо-

вал С. Цвейг, долго изучавший документы и архивы этой чудо-

вищной по своей жестокости казни века. Возможно, в этом опи-

сании есть какие-то неточности или домыслы, но великий писа-

тель имел право на свое видение и переосмысливание событий

этого страшного, скорбного дня истории Франции.

«Ее лицо остается неподвижным, ее глаза смотрят вперед,

кажется, что она ничего не видит и ничего не слышит. Из-за

рук, связанных сзади, тело ее напряжено, прямо перед собой гля-

104

Бегство из рая

дит она, и пестрота, шум, буйство улицы не воспринимаются ею, она вся сосредоточенность, смерть медленно и неотвратимо

овладевает ею... Королева по деревянным ступеням эшафота

поднимается так же легко и окрыленно, в черных атласных туф-

лях на высоких каблуках, как некогда по мраморной лестнице

Версаля. Еще один невидящий взгляд в небо, поверх отврати-

тельной сутолоки, окружающей ее. Различает ли она там, в осен-

нем тумане, Тюильри, в котором жила и невыносимо страдала?

Вспоминает ли в эту последнюю, в эту самую последнюю

минуту, день, когда те же самые толпы на площадях, подобных

этой, приветствовали ее как престолонаследницу? Неизвестно».

Никому не дано знать последних мыслей умирающего. Ей

было всего 38... И как нелепо звучат сегодня все обвинения, предъявленные ей: излишняя веселость и экстравагантность, пренебрежение чужой австриячки к французскому этикету и

слишком открытое проявление чувств, страсть к роскоши и до-

рогим украшениям, модным изысканным туалетам, куртуазным

дорогим развлечениям, балам, танцам; а еще безумное жела-

ние очаровывать и соблазнять мужчин... Ну чем не современ-

ная роскошная элитная дама жена преуспевающего олигарха

или президента? Вокруг нее клубились интриги и сплетни, ей

приписывали измену Франции и хищение королевской казны,

ее обвиняли в предательстве и разврате, но роковым стал

для нее скандал по поводу бриллиантового ожерелья, кото-

рое авантюристка Жанна де Ламотт похитила, прикрывшись

именем королевы.

Эта шумная история, столько раз описанная в романах и ки-

носценариях, запутанная и до конца не раскрытая, стала после-

дней главой в обвинительном акте несчастной королевы.

Ей не простили женской слабости, бесхитростной игры и даже

кокетства, совершенства и безукоризненности черт. Ее замучи-

ли и убили за то, что была любима и желанна, за то, что была