Бегство из рая (сборник)

бирающая жизни у самых сильных и молодых. И нет конца это-

му Жертвоприношению. А мир все сатанеет черным фанатиз-

мом дьявольских идей, и от этого не уйти, и не остановить, и не

изменить. Там, под Кандагаром, в Афгане, Олег попал в плен к

«духам», она не знала подробностей, пять лет не было с ним

связи, и все думали, что он давно погиб. Но он объявился, и это

было еще страшнее, чем погибнуть, об этом было страшно вспо-

минать, об этом невозможно было говорить, этому нельзя было

верить. Его сломила, исковеркала война. Этот замученный па-

рень, без пальцев на правой руке, с землистым морщинистым

лицом, с косящим в нервном тике взглядом, и был тот самый

бесшабашный красавец Олег, с которым они мчались по ночной

трассе в звездном августе того далекого незабываемого лета.

Он пил дико и буйно до отключения мутного сознания, а по-

том подсел на наркотики, и это уже был долгий путь в никуда. У

Ники была своя жизнь, она много и одержимо работала. Они

почти не виделись, хотя жили в одном городе.

Все чаще Ника врала по телефону, обещая зайти, обещая

позвонить. Придумывала нелепые отговорки и снова лгала,

лгала

А потом позвонила его мать и бесцветным будничным голо-

сом сообщила время похорон.

Лил дождь, Ника боялась идти одна и пришла со своим бу-

дущим мужем, но эту бестактность, наверное, никто не заме-

тил. О, как рыдала она там, как рвала на себе волосы, как про-

159

Ирина Цыпина

щалась со всем, что было вчера. Олег лежал в огромном гробу, в новом добротном костюме «довоенного образца », весь в цве-

тах, не похожий на себя, торжественно-нездешний, с синими ис-

кусанными губами. Он звал ее, Нику, в самые страшные мину-

ты своей такой короткой, неудавшейся жизни. Его мать не могла

простить себе, что не позвала Нику в ту самую страшную, пос-

леднюю ночь, когда сын ее, теряя остатки сил, бескровными

губами шептал имя этой чужой, предавшей его женщины. Ведь

его мать тоже не знала о том, чего не было! О том, что Олег

просто придумал, нарисовал ее, Веронику, из фильмов и стихов, из той поры Архитектурного, летних зачетов и каникул, мото-

циклетных гонок в августе почти по вертикали. После похорон

Нике рассказывали, как она убивалась и голосила, что кричала, какими словами звала, как на коленях в белой шубе в грязи умо-

ляла простить Ее трясло в истерике, она всхлипывала в безу-

мии, не понимая, что происходит, а люди, скорбно принимая ее

за невесту, отпаивали валерьянкой и жалели, жалели, жалели и

от этого ей было еще хуже и страшней. На следующий день она

договорилась с матерью Олега встретиться у его могилы, но, мистика! она не нашла его могилу, бродя кругами по старому

городскому кладбищу много часов подряд. Уже темнело, когда

она вернулась домой, так и не найдя место, куда случайно и без-

временно ушел он, не разменяв и тридцати.

Больше в ее жизни никогда не было Олега. Она ни разу не

встретилась с его матерью. Что ей сказать? Разве о том, чего

не было, можно говорить вслух? В фотоаппарате единственная

пленка засветилась, и даже фотографий у нее тоже не осталось.

Все ушло.

Только где-то в подкорке мозга осталась пульсирующая

вспышка: Мотоцикл «Ява», в темном пространстве над зем-

лей, они с Олегом летят на бешеной скорости, и звездопад.

Звезды в августе так быстро падают, что не успеваешь за-

гадать желание.

160

**

**

*

Бегство из рая

А в кафе «Арома» на улице Гилель, в самом центре Иеруса-

лима, сидел возле окна крепко сбитый парень в синем спортив-

ном костюме «Адидас», нервничал и смотрел на часы.

По стеклу нескончаемым потоком хлестал дождь, и было

днем, как вечером, почти темно. Редкие прохожие пробегали

мимо. Что заставило его поменять маршрут и заехать в Изра-

иль? Ведь в Даблин можно было лететь прямым рейсом или

через Европу. Какая сила тянула его к этой чужой, незнакомой, наверное, уже немолодой женщине?

Чтобы высказать ВСЕ? Просто посмотреть ей в глаза?

Или понять, чем она тогда околдовала брата? Почему она

не стала бороться за судьбу Олега? Ведь только она и могла

помочь. Ее бы он послушал. Не захотела! С такой легкостью

вычеркнула его; вытерла ластиком, как ненужный элемент

конструкции на своем чертеже. Виктор ждал этой минуты

столько лет.

Ну, где же она, эта Вероника?

О которой так много был наслышан, которую готов был лю-

бить и ненавидеть. Которую столько раз жестоко убивал во сне

и так хотел увидеть сейчас. Увидеть и все простить. А она все

не шла.

За столиком напротив сидела одиноко девушка лет двадца-

ти, с высокими скулами и прозрачным взглядом удлиненных зе-

леных глаз с розовой тушью на ресницах и яркими губами в го-

рячем шоколаде. Казалось, что это эротический прием обма-

зать губы шоколадом вместо помады и найти того, кого можно

зацеловать и погубить до смерти.

Нет, это не она! Вероника не может быть «Вамп», у нее на

фотографиях такой чистый, честный взгляд. Да и горячий шоко-

161

Ирина Цыпина

лад не пили в те годы в их провинциальном, самом лучшем на

свете городе.

Быть может, эта? Нет, эта длинноногая красотка с мо-

дельным разворотом плеч не может быть Вероникой, в ней

нет тепла.

Эта? Респектабельная молодая леди, выскальзающая из

дорогой машины, вся в лайке, под прозрачным зонтиком?

Нет, у нее злые поджатые губы и презрительный прищур. У