Бегущая от Мендельсона

– А теперь дуй отсюда бегом, Мишаня, пока тебя и впрямь не пригребли дэпээсники.

Уговаривать Бобкова мне не пришлось, он быстро вынырнул из машины и скрылся столь проворно, что я даже невольно подумала, что погорячилась, обвинив его в полном неумении вести наружку. Скрыться Мишаня сумел мастерски.

Я повернула ключ зажигания и посмотрела вперед, туда, где осталась машина Ксении, собираясь подъехать к ней и успокоить. При этом невольно подняла руки и протерла глаза. Машины не было. Серебристого «Шевроле», все это время скромно дожидавшегося окончания моей с Мишаней беседы, не было!

Я постаралась дышать глубоко и ровно, чтобы унять пульсацию в груди. Ничего страшного пока еще не случилось. Ксения, скорее всего, просто перепугалась до смерти и, обрадованная, что гаишник оставил ее в покое, поспешила унести ноги подобру-поздорову. Вероятнее всего, она просто поехала домой и сидит там, трясется, меня дожидается.

На всякий случай я тут же набрала номер девушки. Никто не отвечал. Более того, мне сообщили, что «абонент временно недоступен». Решив, что Ксения просто сильно перенервничала и не хочет ни с кем говорить, я поскорее нажала на педаль газа, и «Фольксваген», сорвавшись с места, помчал меня на улицу Липовую.

Подъезжая к дому Ксении, я отчаянно всматривалась в даль. К счастью, вскоре внутри разлилось приятное чувство облегчения: серебристый «Шевроле» стоял прямо возле подъезда, где жила девушка.

«Ну, слава богу!» – думала я, прыжками забираясь по лестнице вверх. Я вставила ключ в замок и вошла в квартиру. В ответ не раздалось ни звука. Я быстро скинула кроссовки и прошла внутрь. Подойдя к двери в комнату Ксении, постучала. Не получив никакой реакции, я толкнула дверь. Комната была пуста. Точно такая же картина наблюдалась и в комнате, отведенной для меня, и на кухне, и даже в ванной, куда я, наплевав на все церемонии, заглянула не спросясь.

Я почувствовала, как остатки надежды и оптимизма покидают меня. Сомнений не было: Ксения исчезла. Я медленно опустилась на диван, ощущая какую-то пустоту внутри. Вот же гадство! Только-только в этом деле забрезжил просвет, пройдя через который можно было добраться до виновника и обезвредить его! А теперь вообще непонятно, что делать. Потому что в первую очередь даже неизвестно, что случилось с Ксенией: добровольно она исчезла или кто-то ей в этом здорово помог.

Как ни крути, по-любому ситуация выходила прескверная. Я потеряла свою клиентку. Можно, конечно, приводить в свое оправдание кучу доводов, но факт остается фактом. И если она попала в передрягу и выберется из нее с чьей-то посторонней помощью, это совсем нехорошо для моей репутации. А если не выберется… Об этом варианте лучше даже не думать.

– А думать о том, как ей помочь! – вслух произнесла я, внезапно разозлившись на себя. Причем не столько за то, что упустила клиентку – в конце концов, каждый имеет право на ошибку! – а за то, что, вместо того чтобы что-то предпринимать по горячим следам, сижу тут, погрузившись в уныние, и тупо переживаю.

Злость на саму себя всегда меня подстегивала. Вот и сейчас я поднялась и первым делом набрала номер Жоры Авдеенко. С ходу продиктовав ему номер, который нашла в телефоне у Бобкова, я сказала:

– Жора, это очень важно. Пробей этот номер как можно скорей!

– Когда нужно? – лениво спросил Авдеенко.

– Вчера! – повысила я голос, и Жора, наверное, по моему голосу почувствовал, что у меня серьезные неприятности, иначе бы просто проигнорировал мою довольно хамскую реплику. Это в лучшем случае. А так он сказал: «Понял, жди» – и повесил трубку.

Пока я дожидалась ответа, расхаживая по комнате туда-сюда и применяя все знакомые тренинги, чтобы успокоиться, мне удалось неожиданно сделать еще одно открытие. Закатив глаза к потолку, я вдруг заметила небольшой черный глазок, прикрепленный к одному из плафонов люстры.

Быстро пододвинув стул и забравшись на него, я осторожно сняла с люстры миниатюрную камеру. Я могла поклясться, что сегодня утром ее не было. Значит, пока мы с Ксенией отсутствовали, в квартире кто-то побывал.

Дальше я, наплевав на все тренинги, занималась тем, что обследовала всю квартиру. Больше, правда, мне не удалось обнаружить никаких посторонних предметов: ни «жучков», ни микрофонов, ни камер. Кроме того, не было и никаких следов постороннего, навестившего нас сегодня утром. Все лежало на месте, в вещах не рылись, ничего не искали. Человек сработал чисто и, скорее всего, быстро: вошел, прикрепил камеру и тут же ушел. Причем подвесил ее грамотно, неопытным глазом и не заметишь. Что же за чертовщина творится вокруг?

К сожалению, среди вещей Ксении мне не удалось обнаружить абсолютно ничего, что дало бы мне информацию о ее личной жизни. Создавалось впечатление, что ее и впрямь не было, этой самой личной жизни. Но и другого ничего: ни сведений о родителях, ни о друзьях… Девушка жила очень замкнуто и одиноко. И это тоже казалось мне подозрительным. С самого начала казалось, а сейчас, после исчезновения девчонки, я и вовсе подумала: какого черта вообще ввязалась в это дело? Ездила бы на пляж, пока позволяет погода, ела бы мороженое в компании тети Милы… Так нет же, позарилась на очередной гонорар и – смешно сказать! – решила помочь бедной, несчастной девочке, разжалобившей сентиментальную тетю Милу!

Жора оказался молодцом и перезвонил быстро. Увы, сообщение его принесло одно лишь разочарование: номер, с которого таинственный заказчик звонил Михаилу Бобкову, оказался нигде не зарегистрированным.

– Уж прости, Женя, сделал что мог, – добавил Жора, услышав мое тяжеловесное молчание.

– Спасибо. Тогда вот еще что… – позволила я себе обнаглеть, поскольку деваться мне было некуда. – Мне нужно узнать, кто является хозяином квартиры сто четырнадцать по улице Липовой, двадцать три. Желательно также получить как можно больше сведений об этом человеке, включая номер сотового. В случае, конечно, если он на него оформлен.

Нудная процедура заняла больше времени, чем пробивание номера заказчика, зато и результат был более впечатляющим. С помощью Жоры я выяснила, что хозяйкой квартиры является некая Тамара Николаевна Ежова, что квартиру она сдает законно, через риелторскую фирму «Кронос», и что номерок ее сотового там записан. Словом, Тамаре Николаевне смело можно было звонить и хотя бы что-то попытаться разузнать. Может быть, Ксения упоминала какие-то адреса, фамилии знакомых или родственников?

Я укорила себя за то, что в свое время не выспросила у Ксении подробности ее личной жизни: где все-таки живут родители, как их зовут… Теперь эти сведения нужно было получать из третьих рук.

Тамара Николаевна все-таки встревожилась, услышав, что я интересуюсь ее квартиранткой, как я ни старалась говорить беспечным тоном. Правда, беспокоилась она, как мне показалось, больше за свою квартиру, чем за мою клиентку, потому что заявила, что немедленно приедет. Пришлось остаться там и дожидаться ее.

На всякий случай я покинула пределы квартиры, дабы Тамара Николаевна не возмущалась еще и тем, что Ксения пустила на территорию ее собственности постороннего человека. Сидя в своей машине, я дожидалась приезда хозяйки.