Бегущая в зеркалах

А лет с тринадцати Лукка, так и не нашедший в матери джоттовский идеал, начал искать его в своей невесте. И чуть было не встретил, женившись в восемнадцать на девятнадцатилетней дочери богатого заводчика, наезжавшего в Парму по весне, к сезону фиалок. Но Арманда, родив ему подряд троих сыновей, превратилась в толстозадую итальянскую матрону, озабоченную пеленками, кухней и доходами мужа. Вдобавок она хворала чем-то женским, объяснившим ее раздражительность, постоянное недовольство жизнью и частые истерики.

Однажды рано утром, глядя на спящую жену, Лукка внезапно прозрел, спрашивая себя, как это остроносая женщина с крашенными в светлую паклю волосами и выражением постоянного брезгливого высокомерия на лице, могла напоминать ему ту, единственную.

Он вывел из гаража "феррари" и жал на газ до тех пор, пока не остановился у Ассизского собора. Служка уже запирал ворота, но Лукка умолил впустить его на минуту - так необходимо было ему вновь увидеть свою Мадонну. А увидев, он понял, что ошибался целых десять лет, позволив злой колдунье медленно, исподволь вытеснить из его памяти образ кроткой возлюбленной.

Лукка еще долго искал и не раз ошибался, пока не увидел в холле "Плазы" Алису.

4

Они бродили среди древних, будто выросших из каменных уступов домов, карабкались по узеньким улочкам, видели мощи св.Клары - сподвижницы и возлюбленной св.Франциска, спящей в прозрачном саркофаге, смотрели вниз с каменных стен, укреплявших город, в туманную мглу, растворявшую оливковые рощи у подножия холма - казалось, что маленький островок с домами и храмами парит в облачной выси над бренным грешным миром.

В антикварных лавках, попадавшихся здесь на каждом шагу, пахло тленом и плесенью, а развалы вещей, попавших сюда неведом как и откуда, напоминали кладовые бальзаковских старьевщиков, прячущих среди хлама магический кристалл ацтеков или роковую шагреневую кожу. Разбуженные от межсезонной спячки продавцы, предлагали им все - от "подлинного" Микельанджело до настоящего деревянного арбалета - громоздкого сооружения, предназначенного для метания стрел, хотя было похоже, что его создатели думали не о сражениях, а о кухонном приборе, облегчающем шинкование капусты.

– Смотри, это тебе, - протянул Лукка Алисе нитку тяжелых бус, когда они покинули одну из лавок.
– Это настоящее венецианское стекло шестнадцатого века - забытый секрет старых умельцев. Каждая бусина от большой до самой маленькой слеплена из мельчайших обрезков многослойных стеклянных трубок. Скатывали такой "рулет" из разноцветных пластов, резали на кусочки, а кусочки склеивали в "пироженное".
– Вот какие кулинарные ассоциации.
– Лукка перевел дух от обилия тяжелых французских слов. Алиса с удовольствием перебирала узорчатые бусины, любуясь разнообразием орнамента .

– Когда же ты успел их высмотреть?
– удивилась она.

– Ловко отвлек твое внимание гоббеленом с козочками, заверив, что это подлинная флорентийская вышивка, а тебе понадобилось целых пять минут, дорогая моя художница, чтобы заподозрить надувательство= торжествова Лукка.

...В маленькой гостинице, разместившейся в уединенном особняке эпохи чипквиченто, они представились как супруги Борджоми. Именно так, утверждала Алиса, именуется целебный кавказский источник, известный в России. Хозяин, обрадованный появлением гостей в мертвый сезон лично провел "молодоженов" на третий этаж и торжественно распахнул двери "аппартоменто". Здесь была только одна комната, зато очень большая и полукруглая, обнесенная по периметру колоннами, а весь центр ее занимала "королевская" кровать на возвышении под балдахином, поддерживаемым витыми консолями. Хозяин, заметив реакцию опешивших гостей, быстро затороторил, широким жестом приглашая их войти:

– Уверяю вас, сеньора, что эту комнату занимал сам президент Швеции, путешествуя по Италии. Именно здесь сохранилась подлинная обстановка. Вы же видите эти колонны! Настоящий мрамор, а не какая-нибудь пресованная крошка. А обивка стен и штоф над постелью - точная копия спальни виллы Боргезе - вы конечно узнали эти золотые лилии по пунцовому полю?
– И, видя, что "молодожены" не возражают, хозяин поторопился удалиться, радостно доложив:

– Ужин будет через полчаса, а ваш багаж поднимут сейчас же!

– Багажа нет, а к ужину принесите побольшео цветов, - распорядился Лукка и умоляюще посмотрел на смеющуюся Алису.
– Боже, в детстве я видел однажды в опере, где пела мама, как такой балдахин рухнул, когда мавр начал душить Дездемону. С тех пор я предпочитал скромную нянину кроватку своей пышной детской - у меня развилась, наверное, балдахиноробия. Но Алиса уже хохотала, обрадованная комичности пышных декораций.

– Решено - остаемся здесь! Ты же не станешь меня душить. И вообще не прикасайся к историческому штофу, иначе мы погибнем под лавинами пыли. Но какой вид из окон - мы висим прямо над бездной!

Высокая стеклянная дверь распахивалась на круглый балкончик, под которым мокли в мелкой дождевой мороси оливковые деревца, круто спускавшиеся по откосу вниз в туманное, тающее в сумраке облако.

– Меня интересует, есть ли в этом музее канализация, - Лукка толкнул дверь в углу, задрапированную под стенные обои.
– О, здесь-то как раз все обставлено по-королевски! Иди-ка, взгляни.
– поманил он Алису.

Ванная комната была размером чуть ли не в спальню, только центр ее занимала огромная мраморная ванна, поставленная на бронзовые львиные лапы, а над нею располагалась система позолоченных душей, кранов и рычагов явно антикварного происхождения. Унитаз, причудливых очертаний, скорее напоминавший надгробную мраморную урну, был стыдливо развернут "спиной" к ванне и "лицом" к огромному окну, скрытому ветвями густой туи.

– Ого, я такой царственный экземпляр еще не встречала, - Алиса рассматривала "львиные" ножки унитаза, обитую бархатом спинку и мраморные ступеньки, на которые это чудо сантехники было вознесено.
– Наш хозяин наверняка может рассказать с чьего трона скопирован этот шедевр. Не иначе, чем царицы Клеопатры.

Они все еще хохотали в ванной, когда увидели прыщавого коридорного, стыдливо замешкавшегося у двери с огромным букетом мокрых оранжевых календул, несомненно, только что срезанных в саду.

– Ставьте сюда и сюда, - скомандовал Лукка, указывая на тумбочки у изголовья ложа. А потом на тележке прикатили ужин, дымящийся в дюжине каких-то супниц, соусниц, блюд. По всей видимости появление "молодоженов" в пустующем в межсезонье отельчике, произвело переполох.

– В столь поздний час спагетти и жаренный барашек! А сколько сыра и зелени! И это на родине святого Франциска, проповедовавшего простоту и воздержание, - притворно засомневалась Алиса.

– Отдавать нищим ничего не будем. Грешить так грешить, - Наполнив бокалы Лукка поднялся: