Белая вода

— Ты уничтожил это пиратское судно во имя нашего Дома?

— На самом деле оно вроде как удрало, — признал Римо.

— И ты позволил какой-то подводной лодке уйти от тебя! — вспыхнул Чиун.

— Я впервые видел субмарину, — обиженно сказал Римо. — Мне удалось пробраться на борт, но они выкурили меня наружу. Я сделал все возможное, Чиун. А потом я оказался в открытом океане без досточки и щепки. Чуть не утонул.

Лицо Чиуна оставалось суровым.

— Тебя учили не тонуть в воде.

— Я сказал «чуть не утонул». Меня окружили акулы.

— Ты сильнее акулы. Ты опаснее акулы. Ни одна акула не может победить того, кого я учил мудрости из солнечного источника Синанджу.

— Благодарю за все похвалы, но я действительно был на грани гибели.

— Мудрость, которую я расточал на тебя, привела тебя домой живым, — сказал Чиун, выходя и резко закрывая дверь, как бы ставя точку.

— На самом деле, боюсь, я бы не выбрался, если бы не вспомнил Фрейю, — откровенно признался Римо.

Чиун с нескрываемым интересом вздернул подбородок.

— Я вспомнил, что у меня есть дочь и что я хочу увидеть ее снова. И тогда я нашел в себе волю к жизни.

Чиун не проронил ни слова.

— Сожалею, что сорвал задание, — тихо сказал Римо. Он механически крутил кистями рук.

Чиун молчал, лицо его не шевельнулось, карие глаза были непроницаемы.

— А что мы потеряли? — спросил Римо.

— Честь. Но мы ее вернем. Ты лично этим займешься.

И Чиун беззвучно мелькнул мимо Римо, как серое привидение.

Открыв дверь, Римо просунул голову в выложенный кирпичом угол погреба. Там ничего не было, если не считать вывешенных рядами кедровых полок.

Пожав плечами, Римо закрыл дверь и последовал за мастером Синанджу вверх по лестнице. Догнав его, он пристроился рядом.

— Старая леди сказала, что ты в рыбном погребе. Но я никакой рыбы не вижу.

— Это потому, что там ее нет.

— Рад это слышать. Сегодня у меня есть настроение полакомиться утятиной.

— Это хорошо, потому что сегодня на ужин утка. И каждый вечер в обозримом будущем — тоже.

— Это больше, чем мне хотелось бы.

Они дошли до верха лестницы.

— Потому что нет рыбы, — сказал Чиун, не став развивать эту мысль.

Они ели на кухне, устроившись на низких табуретах. Рис был белый и липкий, приготовленный именно так, как любил Римо, и подавался в бамбуковых чашках. В золотисто-оранжевом соусе лежала утка.

Когда шаркающая по кухне бессловесная экономка передала Чиуну миску супа из рыбьих голов, Римо удивился.

— Кажется, ты говорил, что рыбы нет? — спросил Римо.

— Рыбы нет. Для тебя.

— А для тебя есть?

— Я не проваливал задания, — сухо ответил Чиун.

— Обычно мы ели одно и то же.

— Отныне и до тех пор, пока не будет отомщена честь Дома, твой рацион ограничен утятиной. Ты будешь есть жареную утку, пареную утку, вареную утку и холодные утиные объедки. В основном ты будешь есть холодную утятину. Более того, ты будешь есть ее с удовольствием.

— Я с этим смирюсь, но мне это не нравится, — возразил Римо, прокалывая коричневую корочку утки серебряной палочкой. — А что это за экономка у нас появилась?

— Это решение я принял сегодня.

— Она из Южной Кореи, а не из Северной.

Чиун с любопытством посмотрел на Римо.

— Очень неплохо, Римо. Как ты узнал? По глазам? По форме головы?

— Нет, по тому факту, что она не сожрала все в буфете.

Чиун нахмурился.

— Южане обычно становятся прекрасными слугами, хоть у них и низкий характер. Я бы не позволил себе сделать северянина слугой. Но поскольку она кореянка, хотя и не нашей крови, она вполне терпима.

— Да, но могут возникнуть проблемы с безопасностью.

— Ее английский весьма несовершенен.

— Я заметил, — сухо ответил Римо.

— А я устал готовить для тебя и убирать после тебя.

— Я делаю свою часть работы.

— Но только не сегодня. Сегодня ты потерял целое судно и его ценный груз.

— Да, кстати, — спросил Римо, — что означает «Инго Панго»?

— Ты понимаешь по-корейски.

— Я не все слова знаю.

— "Инго" ты знаешь.

— Что-то знакомое.

— "Кум" ты знаешь.

— Конечно. Это означает золото.

Чиун поднял палочку.

— А вот это «инго».

— Теперь я вспомнил. «Инго» — это серебро.

Мастер Синанджу наколол палочкой кусок рыбы у себя в тарелке.

— А вот это «панго».

— Рыба?

— Не «рыба». У рыб есть названия. У каждой рыбы есть свой вкус, свое строение и даже своя родословная. Речная рыба отличается от океанской. Тихоокеанская рыба лучше атлантической рыбы.

— С каких это пор?

— Этот суп приготовлен из голов тихоокеанской рыбы.

Римо наклонился над тарелкой и пристально посмотрел на рыбью голову. Голова смотрела на него.

— Не узнаю, — сознался он.

— Это карп.

— "Инго Панго" означает «серебристый карп»?

— Да. Очень достойное имя для судна.

— Возможно. Никогда не любил карпа.

— Да, ты пожиратель акул.

— Это была необходимость, — буркнул Римо.

— Не в большей степени, чем ванна.

Римо посмотрел на мастера Синанджу.

— От тебя пахнет акулой, — напомнил ему Чиун.

— Это лучше, чем если бы от акулы пахло мной, — сострил Римо и улыбнулся сам, не дождавшись улыбки от мастера Синанджу.

Было так приятно чувствовать себя живым, что даже утка ему понравилась, хоть и была слишком жирная.

Глава 13

Хотя внешне доктор Харолд В. Смит чем-то напоминал гибрид стареющего банкира и гробовщика, бывали дни, когда он походил на мумию банкира. Сегодня был один из таких дней.

Зима абсолютно не сказывалась на его внешнем виде. Он уже давно перешагнул свой пенсионный рубеж, а волосы его посерели. Именно посерели, а не побелели. Белый ореол мог бы оказаться Харолду В. Смиту к лицу. Скрасил бы непроглядную серость его личности.