Белая вода

Клерк мгновенно побледнел.

— Шутка, — успокоил его Римо.

— В насилии нет ничего смешного, — наставительно сказал клерк.

— Это вы не видели, как я навожу на врагов миксололус церебралис, — возразил Римо.

На набережной Сент-Джонса пахло рыбой, затхлостью и скукой. Ветхие лачуги были выкрашены в ярко-красные тона, смешанные с тоскливо-серыми. Возле стоящих у причала лодок слонялись рыбаки. Сети медленно сохли под холодным солнцем. И ни одного счастливого лица.

Римо остановился возле дружелюбного с виду моряка и спросил:

— Где здесь станция береговой охраны?

— А?

— Я спрашиваю, где находится станция береговой охраны?

— Медленьше говорь, — промычал рыбак. — А то не разумею.

— Как? — Теперь уже Римо ничего не понял.

— Не разумею тебя, янк.

— Взаимно, — ответил Римо. — Береговая охрана. Где?

Мужик махнул рукой куда-то вдаль.

— Та там.

— Где?

Рыбак наклонился к окну, и Римо в полной мере ощутил запах его дыхания. Запах был знаком, но Римо выбросил эту мысль из головы. Ему надо было добраться до цели.

— Та там, — повторил рыбак. — Как ворона летает.

— Вы хотите сказать: «Там? Как ворона летит?»

— Ты уразумел.

— Спасибо. Кстати, у вас какой акцент — «бёр» или «броуг»?

— Шо?

— Это «броуг», — сообщил Чиун.

— Тебе лучше знать, — сказал Римо.

— Если бы это был «бёр», мы были бы в Новой Шотландии. Это «броуг».

— А разница?

— Такая же, как и между Новой Ирландией и Новой Шотландией.

— А-а.

— Был ли для твоих ушей акцент этого человека таким же, как у того, что ушел в водяную могилу?

— Трудно сказать. Звучит это так, будто у каждого из них язык узлом завязан.

* * *

На станцию береговой охраны их не пустили.

— Вход воспрещен, — сказал охранник и ткнул пальцем в соответствующую табличку.

— Но здесь написано «Антре интерди», — заспорил Римо.

Охранник показал на табличку напротив, на которой действительно было по-английски написано «Вход воспрещен».

— Мы пришли насчет катера береговой охраны, который вы задержали.

— Здесь нет никакого катера береговой охраны. Кроме канадских, естественно.

— Естественно, — вежливо согласился с ним Римо.

— Естественно, — не менее вежливо повторил Чиун.

— Прошу прощения, — с обезоруживающей улыбкой сказал Римо. — Это наша ошибка.

И они повернулись уходить.

Но вместо этого, резко развернувшись, выдали охранникам по удару ребром ладони, от которых оба охранника упали на колени. Римо ударил снова, и два лица уткнулись в жесткую и холодную землю.

Других препятствий для входа не было.

— Теперь все, что нужно, — это отыскать Сэнди Хекман, — вполголоса сказал Римо.

— Слушай, откуда доносится ругань, — предложил Чиун.

— Неплохая мысль, — согласился Римо.

Они пошли по дорожке и наткнулись на одинокого моряка береговой охраны. Да, служба безопасности здесь явно не напрягалась.

— Простите, — обратился к нему Римо.

— Прощаю, — ответил тот, проходя мимо.

Римо протянул руку, схватил его сзади за шею и слегка сжал. Человек застыл на месте. Римо небрежным движением развернул его лицом к себе.

— Я задал вам вежливый вопрос. Можно дать на него вежливый ответ?

— Можно.

— Где гауптвахта?

Моряк показал куда-то единственным органом, который его слушался — левым ухом.

— В том белом здании. Но сейчас нет посещений.

— Для нас есть.

— Ни для кого.

— Если я покажу тебе направление, ты нас отведешь? — спросил Римо.

— Нет.

— Прекрасно, — сказал Римо и все-таки показал моряку направление. К своему удивлению, тот начал идти. Римо заставлял его двигаться не слишком мягкими нажатиями и щипками позвоночника.

— Почему я иду к гауптвахте, хотя не хочу? — нервно спросил моряк.

— Потому что я давлю на твои двигательные нервы, — объяснил ему Римо.

— Должен признаться, это странное ощущение. Будто я кукла-марионетка.

— Еще более странное ощущение будет, если не станешь нам помогать, — предупредил его Римо.

— Я стараюсь вам не помогать. Почему мое тело меня не слушается?

— Потому что я управляю твоей шеей, позвоночным столбом и твоим наглым поведением.

Еще на подходе к зданию Римо услышал громкие и цветистые ругательства.

— Если вы, вонючие сыны морских сук, не включите свои пропитые мозги и не отпустите нас немедленно, я собственноручно пущу ваши яйца на рыбную муку для свиней!

— Похоже, Сэнди решила посолить канадцам ушки.

— Не зря же она в соленом море плавает.

Когда они подошли к двери, моряк сообщил очевидное:

— Нас всех пристрелят.

— Ты идешь впереди, так что тебя пристрелят первым. На твоем месте я бы постарался думать быстрее.

Дверь кабинета охраняли двое часовых с винтовками М-16 на изготовку. Они наставили оружие, и прогремело обычное:

— Стой, кто идет!

Для Римо это прозвучало, как «Стой хто де!».

Он надавил на шею своего пленника.

— Младший офицер Дункан! — завопил тот.

— По какому делу? — потребовал первый часовой, не отводя дула.

— Меня захватили эти грубые янки каким-то хитрым приемом.

— Спасибо, — сказал Римо, подняв его перед собой на весу и неся, как щит.

Каким-то образом моряк оказался повернутым горизонтально, и два конца его болтающегося тела стукнули не ожидавших этого часовых под ложечку. Все трое подлетели в воздух и рухнули кучей рук, ног и винтовок.

Римо переступил через них, по дороге подняв винтовки и зашвырнув на крышу, и вошел в здание.

— Сэнди, подай голос! — крикнул он.

— Это что за чертовщина? — ответила Сэнди Хекман откуда-то из глубины дома.

Римо бросился на рев, который ни с чем нельзя было спутать.

Многие из сотрудников береговой охраны пытались его остановить, но он останавливал их первый.

Он останавливал их кулаками, ребром ладони и ударами ног, и, когда он их останавливал, они останавливались. Только немногие продолжали хрипеть.

Сэнди Хекман вцепилась в решетку двери своей камеры, и вид у нее был злой до невозможности.