Белая волчица

– Иван женился на Ксении, а не на этой персоне. Он выкинул ее как ненужную вещь, – заявила женщина и отчаянно махнула рукой.

– Выкинул?

– Один выкинул, другой подобрал.

– Кто подобрал?

– Я не хочу об этом говорить! – Охоткина повернулась к Максиму спиной и направилась на кухню.

При этом она показала рукой в сторону входной двери, но как-то неловко, неуверенно. Женщина вроде и хотела, чтобы он ушел, но в то же время боялась его прогнать, хотя у нее и было такое право.

Майор прошел на кухню, сел за стол и дождался, когда хозяйка дома подаст ароматный капучино.

– Очень вкусный кофе. Но я бы его подсластил, – сказал он.

– Сахарница на столе.

– Сахар не нужен. Мне требуется правда, а вы ее скрываете. Кто подобрал Лену?

– Вам это так нужно знать?

– Очень. Я не успокоюсь, пока не узнаю правду.

– Хорошо! – Охоткина вскинула руки, не распрямляя их, и заявила: – Ее подобрал Антон!

– Подобрал?

– Да, они какое-то время встречались.

– Вы это знаете?

– Да, нашлись добрые люди, подсказали!

– Значит, Иван бросил Лену, а ваш муж ее подобрал?

– Кто-то же должен был ее содержать. Теперь вы понимаете, почему я назвала ее шлюхой?

– Как долго они встречались?

– Я точно не знаю, когда Иван ее бросил, но с Антоном у нас разговор был через полгода после того, как эта сучка побывала у нас, – сказала женщина. – Беседа получилась очень серьезная. – Госпожа Охоткина распалялась, пылала воодушевлением.

Праведный гнев, читавшийся в ее взгляде, был смешан с какой-то непонятной радостью.

– Ваш муж расстался с Леной?

– Да, расстался. Я поставила его перед выбором: или я, или эта!..

– Лена ее зовут.

– Ну да, Лена.

– Вы все-таки вспомнили ее имя?

– Я знала, как ее зовут. Просто не хотела говорить. Теперь вы понимаете почему.

– А вы понимаете, почему я знаю ее имя?

– Неужели эта шлюшка еще что-то натворила? – спросила Охоткина, презрительно выпятив нижнюю губу.

– А вы не знаете?

– Нет.

– Знаете только, что она шлюшка?

– Да.

– Тогда почему ее фотография стоит на видном месте?

– Антон здесь хорошо получился.

– Неужели? – Максим с сомнением посмотрел на одну фотографию, потом на вторую и заявил: – Я бы не сказал, что с Милюхиным он получился лучше, чем с вами.

– Да, получился. – Женщина нервно кивнула. – В том-то и дело, что рядом с Иваном. Да, когда Милюхин погиб, я достала эту фотографию и поставила на камин. У меня нет других снимков с Иваном.

Это объяснение могло бы показаться правдоподобным, если бы оно не запоздало. Охоткина придумала его на ходу, Максим в этом не сомневался.

– Я так понимаю, это ваша дочь? – Одинцов кивнул на семейную фотографию.

Девушка совсем юная, не больше пятнадцати лет. Вряд ли она как-то связана с Леной, но все-таки надо прояснить ситуацию вокруг нее.

– Да, наша дочь Снежана.

– Где она сейчас?

– В Лондоне. В частной школе, – с гордостью сказала Валентина Ивановна.

– Дань моде?

Максим с подозрением относился к людям, которые отправляли своих детей на учебу за границу. Тот же Кустарев убедительно доказал, что качество образования в Лондоне ничуть не лучше, чем в России.

В этом деле главное – подход. Надо следить, какие учителя у ребенка, контролировать его успеваемость. А учеба за границей – это как минимум дань моде. Как максимум – нелюбовь к своим детям.

Разве можно спокойно жить, когда твой ребенок находится где-то далеко, считай, в интернате? Та же закрытая школа в Лондоне – это пусть и элитный, но детский дом, где всякое может случиться.

Был еще и третий вариант – рыльце в пушку. Дом в Англии, дети в Лондоне, бизнес в России, а душа и там, и здесь. Она мечется в ожидании налоговой проверки, например.

– Мы должны дать ребенку самое лучшее! – высокопарно заявила Охоткина, ничуть не сомневаясь в правильности своих суждений.

– Самое лучшее у ребенка – это его родители, – ответил Максим.

– И где сейчас отец моей дочери?.. – сказала женщина и чуть ли не враждебно глянула на него. – Он погиб, расстался с жизнью в этой самой стране!

– А в Англии люди не погибают? Там вообще преступности нет? В туманном Альбионе можно гулять налево-направо, спать с чужими женами, первыми встречными девушками, и за это ничего не будет, да? – не сдержался Максим.

– Спать с чужими женами?! – Охоткина вдруг как-то нахохлилась.

– Ваш муж содержал девушку, Женю Юдаеву, у которой был парень. Этот человек и подозревается в убийстве вашего мужа.

– Хотите сказать, что Антона прикончили из ревности?

– А разве его убили?

– Так вы же сами сказали…

– Что я сказал? – сощурив глаз, резко спросил Максим.

– Вы упоминали, что это было заказное убийство, – проговорила госпожа Охоткина и растерянно посмотрела на него.

– Я не говорил, что это было заказное убийство. Я сказал, что есть подозрение. У старшего лейтенанта Кустарева есть, а про себя я ничего не сказал, просто предложил вам выслушать мое мнение.

– Вы спросили, может, Антона заставили схватиться за оголенный провод?

– Может, этот парень и заставил вашего супруга схватиться. Роман его зовут, фамилия Аникеев. – Одинцов пристально посмотрел на Валентину Ивановну.

Он взглядом спрашивал у нее, знала она этого парня или нет.

– Не знаю такого.

Судя по ответу, Охоткина поняла его правильно. Но при этом она невольно почесала кончик носа. Физиология у человека такая. Когда он врет, кровь приливает к носу, к ушам, возникает желание почесать и то и другое.

– Он мог убить вашего мужа.

– С помощью сильнодействующего гипноза?

– Возможно.

– Из-за этой Юдаевой?

– Я допускаю такой вариант, не исключаю, что это было заказное убийство. Кстати, вы тоже так думаете. Во всяком случае, считали прежде. Поэтому и сказали Кустареву про Милюхина.