Белая ворона в академии Аусвер

— Ну, хоть процент от прибыли…

— Так это всё ради прибыли?!

— Не злись, — замахала я руками. — А вот, к примеру, синема?

— А что — синема?

— А если запатентовать технологию фильмов с эффектом присутствия? Звуки, запахи, бабочки, опять же, вылетающие в зал, даже ветер с метелью — вообще всё!

— Ну, преторианцам вряд ли понравится, если их в синематографе снегом засыплет, — проворчал Юджин и нехотя добавил: — Хотя… использовать против Преториума их же деньги, для Дела… А ты знаешь, идея не так плоха.

И так он выделил это «Дело», что у меня почему-то в груди похолодело.

— Какое такое дело? — переспросила я. — Помощь нашим?

— Нашим, — глухо повторил Юджин и нахмурился ещё больше. — А как эту твою автономную магическую подпитку ещё применить можно?

Я пожала плечами.

— В магических лампах, например, — сказала я немного обиженно.

— В лазарете?

Я кивнула.

— Магические восстанавливающие лампы, по сути — искусственный источник магии, которая приводится в движение за счёт электрической энергии. В процессе работы магическая лампа испускает тело накала, нагреваемое импульсом магического кристалла до нужного фона, который способствует восстановлению резерва студентов. Одноразовые кристаллы дороги, сам знаешь. В буквальном смысле. А если заменить их на самовосстанавливающиеся спирали… Ещё магические батарейки можно сделать, с автоматической подзарядкой… Я к тому, что процесс автономного насыщения живого организма очень сложный, почему бы не начать с малого?

— А ведь и оружие можно изготовить автономное, так ведь? — спросил Юджин.

Я нехотя кивнула.

Об оружии я не подумала.

Куда интереснее думать о том, что принесёт пользу, а не вред! О носителях, о технологии их производства… Эх, были бы знания, материал, технологии… и собственная лаборатория в идеале!

— А что всё-таки за дело, о котором ты говоришь? — спросила я. — Я ведь чувствую, ты чего-то не договариваешь.

— Чувствует она, — фыркнул Юджин.

— И всё-таки, — я намерена была довести дело до конца, но вдруг вздрогнула и перевела взгляд запястье. Вместе с браслетом-напульсником, которые для всех студентов академии обязательны, с некоторых пор на моём запястье появился ещё один. По обычной с виду кожаной плетёнке с бусинками и серебряными колокольчиками — ничего особенного, все девчонки в Аусвер такие носят, — побежала красная строка. Я торопливо убрала руку за спину.

Я вскинула взгляд на Юджина, который подошёл так близко, что, если сейчас вдохну всей грудью — непременно его задену. Грудью.

— Хочешь узнать о Деле? — прищурившись и прожигая меня взглядом спросил Юджин. Голос его звучал почему-то хрипло.

— Я… мне… мне надо идти, — пролепетала я.

Я чувствовала дыхание Юджина на своей щеке, его близость нервировала. Казалось — одно неосторожное движение… И этот миг может очень дорого обойтись нам обоим.

— Ты очень красивая, Аврора, — прошептал Юджин и на миг его лицо исказила судорога, словно эти слова вырвались у него против воли.

— Д…дай пройти, пожалуйста, — одними губами прошептала я.

— Пойдёшь к нему? — спросил Юджин, упираясь в стену за моей спиной руками. — А как же твоё любопытство? Не хочешь узнать о Деле?

— Мне правда, надо идти, — помотала я головой.

— Что у тебя с ним с ним? — повторил Юджин вопрос, который задавал уже не раз. — Почему ты бежишь к нему по первому же рывку?

— Ничего личного! — всхлипнула я, и, каким-то чудом умудрилась присесть, сползая по стенке, чтобы в следующий миг оказаться на свободе. Сердце колотилось, как бешенное, пропуская удар за ударом. — Ничего личного, — добавила я уже спокойнее, на ходу.

Что может быть общего у студентки Аусвер с самим Бенжамином Сенекой?

Он целовал меня. Почти каждый день. Поцелуи были то невыносимо-нежными, то жадными, подчиняющими, окутывающими властным, хмельным желанием. От них коленки подкашивалось, в голове клубился туман, мысли разлетались стайкой испуганных бабочек…

День за днём я привыкала к его губам, к рукам, прижимающим меня так близко, что я задыхалась, плавилась от стыда и ответного желания.

Я не признавалась в этом даже Игрит, ставшей моей ближайшей подругой, но… я ждала его поцелуев. То и дело косилась на браслет, его подарок, ждала. Ждала, когда он позовёт меня. Ждала, когда прижмёт к себе, обжигая ладонями, когда поцелует. Ловила себя на том, что обвивала его шею руками во время поцелуев, отвечала на них пылко, и, как сказала бы мачеха, распутно… целовала его в ответ — и ничего не могла с собой поделать.

Что может быть общего у белой вороны с блистательным Магистром?

Ничего личного… Сделка за ключ от пагоды.

В ночную пагоду Юджин дважды умудрился протащить Касьяна, ещё несколько раз — девчонок, по одной. Которые гарантированно будут молчать, сказал он. Тасю, Жасмин, Ветлу, Ари…

И я делилась магией. Хоть и боялась до одури, что моя тайна расткроется. Слишком многое на кону.

Слишком многое.

Глава 28. Бенжамин

 Телефонный звонок грубо вспорол воздух, отозвался тупым набатом в висках. До того, как задремавший только под утро Бенжамин, снял трубку с рычага, уже знал, кто звонит.

— И я рад тебя слышать, отец, — хрипло и немного саркастично проговорил он. Как говорится, соврал, не моргнув. Со сна в горле пересохло, и Тринадцатый Магистр надрывно закашлялся.

— Ты помнишь о приглашении на завтрак от Луция? — раздалось с другого конца провода. Яблочко от яблони… Отец Бенжамина, Магистр Люпус Сенека тоже не любил тратить время на приветствия и прочий церемониал. — Будешь?

Бенжамин усмехнулся.

— Как ты мог усомниться во мне, отец? — проговорил он с деланным изумлением. — От таких приглашений не отказываются.

— Осторожно, Бенжамин, — сказал Люпус. — При всём уважении к твоей гениальности. И за куда менее тонкие остроты и тон с плеч слетела не одна голова.

— Я помню, что изначальное число Магистрата Преториума — Двенадцать, — сухо сказал Бенжамин. — Тринадцатый же Магистр — понятие эфемерное и необязательное, как любое новшество, которое способно подточить всю устоявшуюся веками систему.

— Бенжамин!!

— Не знаю, что тебе померещилось, отец, — сказал Бенжамин вежливо и даже как будто подобострастно. — Но ты зря волнуешься за меня. Обещаю быть пай-мальчиком.

— Очень на это надеюсь, — и трубка перешла на тонкий, едва различимый комариный писк, связь прервалась.

Бенжамин с наслаждением потянулся.

Ну что ж. Завтрак так завтрак. Даже если у президента. Он, Бенжамин, неслабо проголодался!

Резиденция Тода располагалась на холме, откуда открывался несравненный вид на Преториум. Выходя из мобиля, Бенжамин бросил мимолётный взгляд на истинное величие камня и кристаллического стекла. Монументальные арки, задевающие небо макушками колоссы, словно живущее собственной жизнью движение магистралей, дирижабли, бороздящие воздушные просторы… В голове успела пронестись мысль, что ни сам президент, ни его опора, состоящая сплошь из Магистров, префектов, начальников специальных служб, собравшихся на этот завтрак, не сумела ни оценить, ни вообще заметить красоты родного города.

Длинный стол был сервирован в саду — в беседке, выполненной в стиле амфитеатра, окружённой статуями и фонтанами.

Во главе стола восседал сам Луций Тод, получивший народное прозвище Золотой Лев, по правую руку от него — первый префект, Магистр Люпус Сенека. По левую — Магистр Нгеллер, тоже сыскавший народную славу под прозвищем Чёрного (или Безумного) Докторуса. Остальные десять Магистров — с незапамятных времён опора и благополучие Триума, которому их предки поклялись служить до последней капли крови, причём клятву эту подкрепили своей же кровью, тем самым обрекая потомков на вечное служение, тоже сидели за столом.