Белла чао (1943)

— Все-таки третья, без отдыха?

— Таков приказ Верховного штаба.

Ну да, а то я не знаю, кто составляет такие документы и кто их подписывает. Верховный командант не любит, когда его приказы не выполняют или меняют по своему усмотрению, но почему-то лично штурмом города не руководит.

Одно счастье, что Арсо не дурак, тем более что он-то и писал этот приказ, но тогда не было полной ясности. И не меняя общей диспозиции, он немного перенацелил бригады, усилив главное направление почти вдвое.

Обсуждение последних деталей перед штурмом меня почти не касалось, тем более Арсо передал мне записку от Альбины и я предавался радужным мечтам, которые самым грубым образом нарушил Милован:

— А парламентером я предлагаю послать Влада Мараша. Тем более у него есть опыт Плевли и он уверен, что парламентеров не убивают.

Глава 6 Флаг тебе в руки

От Федерации в Италию нас поехало четверо — президент, начальник отдела международных связей, переводчик и я на подхвате. Местные оружейники устраивали нечто вроде неформального съезда и выбрали для него тихий городок Урбино, подальше от осточертевших офисов шумной Ломбардии. Настрелялись мы до звона в ушах, натрепались до мозолей на языке, а уж сколько местного вина выпили — уму непостижимо, зато договорились о спонсировании, соревнованиях и вообще очень удачно поработали. Мне вообще кажется, что все протокольные мероприятия нужны, чтобы делать протокольную рожу, а настоящие договоренности и решения принимаются вот на таких междусобойчиках, подальше от лишних людей и тем более журналистов.

До отлета оставалось еще три дня, которые мы намеревались провести на Адриатическом побережье, но Антонио, выделенный нам в сопровождение сотрудник Fabbrica d’Armi Beretta, вдруг предложил:

— Поехали, покажу вам настоящую Италию!

Только дурак от такого откажется и мы два дня колесили по Марке, Абруццо, Умбрии и Лацио, ели в маленьких деревенских тратториях и остериях — обычный домик, при нем два-три столика под навесом, простое меню без вывертов… Антонио пришлось убеждать нас что блюдо с названием «кастрато» — это не то, что мы подумали, а вторая, большая часть барана, оставшаяся после процесса, но мы не пожалели. Оказывается, если баранов вовремя кастрировать, то мясо у них необыкновенно нежное.

Плюс сыр, плюс звучащие музыкой «антипаста мисто делла каса» или «конигло ала каччатора», плюс изумительный хлеб… И непременные деды за одним из столиков, с которыми обязательно надо выпить, если они узнают, что в их глушь заехали russi veri, «настоящие русские».

Старая, выдержанная средиземноморская красота — сглаженные горы, очень похожие на боснийские, замки, деревушки, поля и виноградники, море и даже горнолыжные курорты.

Вот когда Антонио привез нас посмотреть обсерваторию Кампо-Императоре, я решил проверить дорогу и потянулся к мультимедийной панели. И в этот же момент из одноименного отеля по машине ударил пулемет.

Тело на полном автомате сложилось под сиденье, но дно машины исчезло и я со всей дури грянулся на доски пола.

— Какая… сволочь стреляет на рассвете? — прохрипел из-под шинели Бранко.

Уже одетый Глиша затянул ремень, прихватил пулемет и двинулся к двери:

— Сейчас узнаю.

А я с силой провел ладонью по лицу, стряхивая наваждение сна.

Так, значит подсознание или кто там зачло мне спасенных от расстрелов итальянцев и все работает, как прежде — детальный, в мельчайших подробностях сон о XXI веке, с запахами, фактурой и даже вкусом итальянского сыра на языке. И снова из сна выбрасывает при попытке подключиться к любому источнику информации, хотя в прошлом сне мы с Альбиной смотрели фильм по телевизору.

Ладно, это лирика, в целом понятно, теперь надо подумать, можно ли извлечь из сна что-нибудь полезное? Я мысленно перебрал «кадр за кадром», только чтобы убедиться, что все в точности совпадает с нашей реальной поездкой в самом начале 2010-х годов. И что Антонио притащил нас вовсе не на обсерваторию любоваться, а на отель.

Тот самый «Кампо-Императоре», где сидел под арестом Муссолини и откуда его с грехом пополам выкрал Скорцени.

И что это мне дает? Ничегошеньки. Конечно, прилететь, устроить засаду и положить «мальчиков Штудента», а Скорцени макнуть рваной мордой в дерьмо весьма завлекательно, но тут нужен минимум батальон десантников и транспортные самолеты. Навести союзников, сообщить через Хадсона? Ага, так они мне и поверят. Нет, что в высших кругах Италии зреет недовольство или даже заговор против дуче англичане наверняка знают, но вот убедить их, что арестованного Бенито привезут именно в «Кампо-Императоре» и что туда свалятся с планеров немецкие парашютисты, нереально. Никто в мире не может знать деталей несуществующей пока операции, вызванной неслучившимся пока переворотом. Не говоря уж о том, что события могут измениться и Муссолини запрячут в другое место.

Так что в сторону эти пустые умствования, у нас тут задачка похлеще — принудить гарнизон Коница к сдаче. Для чего в первую очередь нужно вычистить и выгладить одежду — парламентер не должен выглядеть, как дикообраз, дабы не позорить пославшую его сторону. Ради такого дела меня с утра подстригли, побрили и даже малость сбрызнули остродефицитным одеколоном. Осталось быстренько приладить чертов пистоль в рукав — вчера, после демарша Джиласа, я сподобился сделать крепление из старых подтяжек, как завещали русские террористы и рожденный революцией комиссар Кондратьев.

Милован оглядел делегацию — командир дивизии Петар Четкович, знакомый еще по штурму Плевли; двое ребят-словенцев из Риеки, знающих итальянский как родной; пленный капитан, отобранный по наиболее приличному внешнему виду и Владо Мараш, инструктор Верховного штаба. С нами порывался комиссар дивизии, но решили зря не дразнить, а то бог весть, как среагируют приставленные к офицерам чернорубашечники при виде настоящего коммуниста. А Перо — в прошлом кадровый военный, да и словенцы тоже в армии послужили, выправка имеется.

Довезли на вымытом грузовике под белым флагом и высадили у самой окраины Коница, дальше мы ножками потопали.

А топать страшно, Перо, небось, думает, кто дивизию примет, если его угробят, словенцы помалкивают, я мандражирую и капитан тоже не сильно румяный и веселый. Все понимают — даже медленной «бредой» можно по нашей группе полоснуть и положить всех разом.

— Не торопимся, идем спокойно, — Перо держал свое и без того квадратное лицо кирпичом, согнав с него любые намеки на эмоции, разве что немного выставив вперед челюсть.

Капитан прерывисто вздохнул.

А я вдруг осознал, что с нездешней силой сжимаю древко белого флага, который сунули мне в руки при покидании грузовика.

Когда мы сделали шагов тридцать, от первых домов города нам навстречу двинулись офицер и солдат. Встретили на подходе, солдат оказался третьим по счету переводчиком в нашей тесной компании из шести человек.

Перекинувшись парой слов с Перо и оглядев вполне целые фигуру и физиономию пленного сослуживца, лейтенант оставил нас ожидать посреди дороги, а сам умотал на доклад к начальству. Все немедленно закурили, а некурящий я, чтобы не трястись на виду всего города, занял себя раздумьями о странностях итальянских знаков различия. Вот, к примеру, лейтенант — на погоне две звезды, на рукаве две нашивки, аналогично у капитана — три и три. Но между ними есть еще звание первого лейтенанта, так у него на погоне две звезды и одна нашивка, а на рукаве — одна звезда и две нашивки! И еще эти их берсальеры с петушиными перьями даже на касках…

Возможно, из-за глубокой музыкальной традиции итальянцы отмечены печатью неистребимой опереточности — все у них немного понарошку. Вон взять их фашистский гимн Giovinezza — тра-ля-ля, тра-ля-ля, мы танцуем и поем, никакой серьезности.

Рыкнул мотор, к нам под белым флагом прикатил, пованивая дизелем, грузовичок «Изотта-Фраскини» и увез нас в здание општины. Когда проезжали распадок, сопровождавший лейтенант изо всех сил старался привлечь наше внимание к красотам города, но уголком глаза я отметил копошение между двумя гребнями примерно роты солдат. И, судя по частым ямкам, не чай они там пьют, а ставят минное поле.