Белый варвар

Проделывая промытые жилы в иглы, дала указания грозному Борбу:

– Тряпки и простыни, оставшиеся в кухне, спалить, склянки и все те мази, что использовали лекари собрать в одну корзину и вынести. Травы и порошки не использованные, поднять сюда.

– Что с их приборами делать?
– спросила Элия из-за двери.

– Тоже ко мне принесете, но на отдельный стол или вот на подоконник поставите, - я указала в сторону окна.

– А если перепутаются, смешаются и не понять будет - где чей?

– Мне все равно, а им… - махнула головой в сторону грозных воплей, - чем не повод для новой драки.

– Так дрались уже, - шепнула кухарка и пошла.

Долгое время было тихо. Я, ощупав ноги ребенка, проверила состояние кожных покровов и костей. Да, случай сложный, но излечимый. Сейчас зашью, где надо, потом поставим на вытяжку и закрепим.

В процессе шитья меня прервали, холодный голос, раздавшись над ухом, потребовал объясниться:

– Ты кто такая? И что тут делаешь?

– Ариша. Шью я. Не отвлекайте.

Он и не отвлек меня совсем, зато громко потребовал ответа у Мирты:

– Кто пустил?

– Вы, - ответила она дрожащим голосом.

– Я не мог!

– Вы от Людоры меня забрали и перестаньте кричать, лучше плотника привезите….
– сказала, не поднимая головы и не отрываясь от работы. И совсем забыла, что плотников у них к больным и раненным только для изготовления гробов приглашают. Напугала мужика.

– Что?! Зачем плотника?

Огромные руки сжали мои кисти, заставив выпустить иглу, а то, что она впилась в ладонь мужчины, он и не заметил, в отличие от меня.

– Отойди от него. Богом клянусь… Убью не глядя, если еще один стежок сделаешь!

Из-за рыка его, я чуть ли не оглохла, а мальчик дернулся и тоненько захныкал. И как по закону подлости в комнате, где были заперты лекари, раздались совсем уж душераздирающие крики.

– Кто там?
– прорычал перепуганный.

– Бестолковые врачеватели. Надеются, что их выпустят.

– Так выпустите!

– Позже, - я медленно разогнулась и позвала Борба из коридора.

– Зачем тебе он?
– рявкнул взбешенный мужчина, вызвав новый всхлип ребенка.
– Ты меня слышишь? Зачем он тебе?

– Слышу, но очень плохо, особенно когда на меня орут, - ответила тихо почти шепотом, чтобы и он был вынужден снизить громкость собственного голоса.
– Отпустите меня. Стежка не сделаю, вам и так игла впилась в руку.

– А плотник?
– спросил, сжав мои ладони еще сильнее. Вот же, вцепился мертвой хваткой, не отстает. А прислуга молчит и с места не шелохнется. Неужели я с хозяином говорю? Боже правый! Записку от повитухи я сейчас ему точно показать не смогу, не успею. На кусочки порвет и явно меня.

Если он такой недоверчивый, то придется каждый шаг объяснять.

– Не позову, - медленно выдохнула, собираясь с мыслями.

Он отпустил, и я отступила. Объяснять я люблю, но этот же при людях не позволит сделать втык. А растолковать что к чему надобно. И потому я решила его вывести не только из себя, но и из комнаты просто и легко:

– Плотника сами позовете.

И шмыг в коридор, точно зная, что после моих слов любящий родитель кинется к притихшему ребенку. Прикоснется к холодной коже и дыхания его, понятное дело, не услышит. Оно же у мальчика очень медленное сейчас и совершенно тихое. Стой я рядом, Датог бы слова сказать не дал, убил на месте. А потому бегу я вниз, в надежде оказаться от комнаты подальше.

Но как думала, так и получилось. Разъяренный хозяин дома далеко от лестницы убежать не дал, ручищей к стене припечатал, а я в ответ на резкость стесняться в выражениях и не подумала.

– Датог Суро, как Вы позволили себе испугаться? Вы же, градоправитель в Берите!

От такого напора он остолбенел, но все еще пребывал в гневе.

– Уму непостижимо! Как можно было вызвать трех лекарей с разными методами лечения?

– Что?!

– То!
– выдохнула я.
– Вы что думали, они взвесят все решения и найдут выход?

Мужчина удивленно замер, ведь ситуация развивается не по первоначально заданному сценарию

– Да каждый в отдельности давно бы помог ребенку. Но ради того, чтобы выслужиться перед вами врачеватели, сцепились, как собаки.
– Я отодрала его ослабевшую руку от себя и указала наверх.
– И как вы слышите, до сих пор грызутся!

– Слышу, - с досадой буркнул он.

– А Ваш сын сейчас в беспамятстве.

– Потому что ты их закрыла!
– рявкнул, не хуже оборотня, так, что я дрогнула.

– Не выпускайте, - прошипела в ответ.
– Если вы подпустите к ребенку хоть одного из них, этот врачеватель из чувства превосходства сделает все, чтобы доказать свою правоту. А правых там уже нет, - он попытался, что-то ответить, но я не дала, - и не будет. Ребенок в бреду, на коже ожоги из-за мазей, раны до сих пор не стянуты и вы меня от процесса затягивания отвлекли!

– Что...?

И раньше видела, как простые мужики свирепеют, но то, что произошло с его лицом, напугало втрое больше прежнего. Может он и не оборотень, но есть в нем что-то от волчьей ипостаси, что-то звериное. Весь подобрался, глаза из светло-голубых превратились в непроницаемо черные, подбородок выступил вперед, скулы, скрытые щетиной, вдруг стали более рельефными, а рыжие волосы вздыбились, как шерсть на волчьем загривке. И казался он, не Суровым, а Безжалостным.

От такого вида лишь одно желание возникло - бежать. Бежать без оглядки, куда глаза глядят, лишь бы подальше.

– Убью!
– он ринулся наверх, но я, вопреки страху, схватила мужчину за руку и потянула на себя.

– Стойте! Потом выпустите… разберетесь, если пожелаете. Сейчас мне нужен плотник.

– Повтори, - Суровый окатил меня уничтожающе презрительным взглядом.

– Бог с Вами, Датог, плотник нужен не для замеров гроба. Чтобы Тором через год или полгода смог самостоятельно ходить, ему нужны детали для закрепления ног и перевязки к ним.

– Он сможет…?

– Да, - заверила с улыбкой.
– Можно было бы использовать и просто палки, но лучше, если мастер изготовит сразу несколько дополнительных деталей. Тогда мы меньше его ногу потревожим и кости срастутся быстрей.

– Срастутся? Он ходить сможет?
– все еще не верил отец мальчика.

– И даже бегать.

В эти мгновения я видела, как отчаяние уступает место надежде, как лицо мужчины разглаживается, а в глазах загорается совсем другой огонь, теплый.

– Плотника… Сейчас будет плотник!
– решительно заявил он и двинулся на выход.