Белый варвар

– Спасибо… - он с трудом прохрипел слово благодарности и посмотрел на меня подбитым глазом. Второй был закрыт и слезился.

– Пока нет за что, - постаралась улыбнуться.
– Поблагодарите, когда на ноги станете.

– За то, что убить не дала.

Слышал! Боже правый, если он слышал только конец, то мне не жить, а если середину…

Хотела отодвинуться, но он не дал, схватил меня за руку, потянул на себя.

– Ты права. Права! Мы изменились.

Говорить ему тяжело, каждое слово произносится с хрипом. Уж лучше бы горло поберег, а он все порывается еще что-то важное сказать, чтобы не дать мне передумать.

– Изменились давно и окончательно. Наше племя… не грязь…, не горная болячка…

Все слышал. Я невольно поежилась, закусила губу, чтобы не начать из его захвата вырываться. Бесек заметил, поспешил заверить.

– Не тронем… Жизнью клянусь! Слышишь, Аришка?

– Слышу.

Но не верю, страшно такому доверять, он убийца, бесчестный и безжалостный, рожден таким и умрет таким. Подавив дрожь в голосе, попросила:

– А теперь отпустите меня.

– Зачем?
– он сжал руку крепче, прорычал сквозь зубы.
– К варвару побежишь? Рассказать!

– Не глупите, Увыр, - посмотрела на него с упреком и кивком указала за спину на тихо постанывающих наемников.
– Ваши люди потихоньку приходят в себя, им тоже воды нужно дать. Ну же, отпустите.

Несколько мгновений он недоверчиво вглядывался в мои глаза, затем разжал пальцы:

– Иди.

Трудно было поить остальных бесеков под немигающим взглядом их главаря. И приближаясь к следующему наемнику, я все думала, что Увыр мне не доверяет. Но все оказалось прозаически проще, он следил, чтобы очнувшиеся не попытались перерезать мне горло. Поэтому тех, кто слишком резво тянулся к кружке, будущий вождь племени предупреждал всего лишь одной фразой:

«Ыргиб уллар!», что в переводе значит: «Наша сестра!»

Когда все были напоены, двадцать горных наемников одновременно назвали меня доброй сестрицей и поклялись в братской верности. Сестра племени, сестра каждого племенного. Высокое звание для неприкасаемых и оберегаемых наемниками. Таких «родственников» у горных было лишь двое:

Дядя - лекарь, заплутавший в горных цепях более тридцати лет назад. Спасенный ими от смерти, он остался с племенем до конца своих дней.

Мать - пожилая женщина, пришедшая в их селения за дочерью в первый набор невест.

А теперь третьей стала я - сестра, не посетившая их поселений и оставшаяся на свободе.

– Это честь для меня, - тихо произнесла в ответ на их клятву.
– Спасибо.

– Родная всем нам, ты обязана погостить в моем доме, - непререкаемым тоном сообщил Увыр. Он заметил мой недоверчивый прищур и с кривой улыбкой добавил.
– Сможешь приехать, когда пожелаешь, и уехать, когда посчитаешь нужным.

Я кивнула. Знаю, этим словам можно верить, но в поселение их не въеду никогда. Поберегусь.

– До утра осталось лишь несколько часов. Спите, боли больше не потревожат вас.

Тихо вышла из комнаты и закрыла двери.

Оборотня, оказавшегося за моей спиной, я не увидела, скорее ощутила. Обернулась в черном коридоре, тихо спросила:

– Что?

– Не верь ни единому слову, - рыкнул он.

– Обезглавят и обесчестят.

– Хорошо, если в этой последовательности, а не в другой.

– Что?!

Уставшая от волнений и душевной встряски, я лишь пожала плечами и обошла его:

– Ничего.

Спускаясь вниз, с удивлением отметила, что меня охраняли всем домом. Борб сидел в коридоре у двери, Патайя у окна напротив, пятнадцать мужчин во главе с Суровым оказались в соседней ярко освещенной комнате, а младший Датог на ступенях лестницы. Он там хорошо устроился с подносом полных орешков и книгой. Теперь понятно, что с грохотом катилось по ступеням, когда оборотень вылетел из комнаты.

– Все хорошо. Ложитесь спать.

Сообщила я своей многочисленной охране, и забрала свечу у хозяйского сына.

Прошла сквозь кухню, чтобы спуститься во двор через задний вход, на соседнюю террасу. Там мне в последнее время очень нравится сидеть, и там меня не сразу увидят и вряд ли услышат. Хотя, как сказать, меня, правильнее будет выразиться - нас. Идущего за мной барона, я, может быть, не слышала, зато его сердитое сопение в шорохах дома, различала. А потому наперед знала, что сейчас последует, и почти была к этому готова. Почти…

Весна была все еще морозной и снежной, но холода я не чувствовала и вышла не одевшись.

– Как же жить хорошо, - взойдя на террасу, поставила свечу на перила и посмотрела в звездную даль неба.
– Прекрасно... Просто замечательно!

Сзади раздался смешок и едкое замечание:

– Так ты поила трусливых сопляков или сама напилась?

– Они не сопляки, и вы это знаете, - я резко обернулась.
– А напиться стоило. Тогда бы додумалась раньше, почему вы тот разговор затеяли и, как с цепи сорвались…

– С цепи?
– прорычал он.

– Да!
– обняла столб и неожиданно расхохоталась.
– Вы и с цепи…

Представила огромного белого волка с ошейником, расхохоталась еще громче.

– О, Боже… правда, смешно!

– Не очень?
– скривился и досадливо фыркнул.
– Прекрати.

Что ж, если он того хочет. Стараясь унять подступающую истерику, я помахала ладошками на лицо и вернулась к сути разговора.

– Вы… это специально, наговорили мне там, наверху! Чтобы будущий вождь племени услышал, осознал степень опасности и запомнил на будущее. У вас ведь слух звериный, вы легко определили, кто и когда очнулся.

– Не может быть, - протянул оборотень издеваясь.

– Увыр теперь трясется при одной лишь мысли о встрече с вами.

– Не знал.

Я не обратила внимания на его слова, пусть говорит, что вздумается. Главное уяснила. Белый варвар хорошо контролирует себя и своего волка, все остальное не более чем игра на нервах непосвященных. Так что больше на слова его не поведусь и пугать себя не позволю.

– А как вы провозгласили себя регентом при старшем принце, так он и понял, что судьба всего племени в ваших руках. А значит спорить особо не стоит.